в деревне-то хоть шаром покати. Все на работе. Мертвый, кажись, и тот не усидел бы. Сюда притопал? — он рукой черпнул из корыта пшеницы и, любуясь, поднес на ладони к Петру. — И зерно же ныне! Смотри; Петя, как золото блестит.
- Раскусывая крупные зерна,; Петр любовался друж-ной работой людей. Федор, подбежав к молотилке, за кричал: — Давай, бабоньки! Давай, милые, поднажмем! Кладеньку бы надо к вечеругзакончить,— подторапливал он. — Солому к ржанице; приметывайте.;
Петр отошел к веялке и, взявшись за ручку левой рукой; начал; крутить... Но тут подбежала кума Мэр-фида.
— И не выдумывай, не дадим, Петр. Ишь рука-то стреляная, отдыхай, лечись... Мы уж как-нибудь одни сделаем, — и, оттеснив своим грузным телом несколько смутившегося Петра, принялась сама крутить веялку.
Дня два Петр отдыхал, ходил по пустой деревне, даже стариков и ребятишек не видать — все на работе. На третий день пришел в контору и сказал:
— Ну, сестра, хватит, нагостился. Давай работу.
— Да ты что... смотри, рука-то...
— Одной буду работать. Понимаешь, не могу больше без дела. Крепкая она у меня, левая-то. Хоть что сможет.
— Слушай, Петр, становись заместо меня, — сказал Вешкин. — Право слово, у меня ведь руки целы, любую работу знают. А ты командовать и с одной можешь, а?
— Не-е... не пойдет так, Федя, — ответил Петр, — я всю жизнь не командовал. И не по мне эта профессия. Давай машину, лопату, топор... Понимаешь, Федор, скажем к слову, взял топор и развалил чурку на плахи. Сразу видно, что дело делаю.
— Да как ты это сейчас?
— Ничего, Федя, это Гитлер безмозглый думал, что он из строю меня вывел. Нет, гад ползучий, я еще свое возьму. Вон, погляди, сегодня Фаинке дров намахал левшой-то, на неделю...
Он усмехнулся, взял бригадира за руку и так ее стиснул, что тот, вскрикнув, присел.
— Так-то, братец, командуй ты, а я работать буду— это моя профессия. И ни на что я ее не променяю!
Зима выпала суровая, с метелями и морозами. Пче-линцева это беспокоило: в зимних условиях трудно про-должать работу в котловане. Но свои сомнения и опасения он хранил про себя. Он справедливо считал, что все зависит от людей, и чаще встречался с председателями колхозов, участвовавших в строительстве, стараясь укрепить их уверенность в успехе дела. Особенно рассчитывал Пчелинцев на Елену Русанову.
Обязанности председателя колхоза отнимали у Елены очень много времени, но она не забывала о строи-
тельстве. Она знала,:что плотники заканчивают рубку плотины, что котлован в основном готов и в середине января начнется самая ответственная часть работы: сборка и укладка ряжевых клеток.
Однажды утром. Пчелинцев пришел домой сильно взволнованный. Не раздеваясь, он сел за письменный стол. Елена заметила, как дрожали его руки, когда он начал закуривать.
— Михаил Алексеевич, что случилось?
— Скверное дело, Елена Никитична! — резко ответил Пчелинцев. — Люди не желают выполнять мои распоряжения.
— Как не желают? — удивилась Елена.
— Да, да, не удивляйтесь. Покинули работу в котловане.
Потемневшее, утомленное лицо Пчелинцева выглядело угрюмым.
— Сегодня мы должны укладывать ряжи. Но в зимних условиях следует ожидать неприятностей. Я сейчас объясню, в чем дело.
Пчелинцев взял листок бумаги и быстро набросал на нем карандашом прямоугольник котлована.
— Вам, вероятно, известно, что в котловане через нижнюю перемычку фильтрует вода. Ее нужно выкачивать, а у нас всего-навсего один насос, который находится у передней стенки плотины, и мы не можем его передвигать. Вот здесь, — он ткнул пальцем в правый угол прямоугольника, — мы выпускали воду через оконное отверстие, но его частично заилило, и отверстие в шпунте замерзло. Вы понимаете, что происходит? Нужно работать, укладывать ряжи, а там вода. Мы отрезаны...
— А если убрать лед? — несколько неуверенно спросила Елена. — По-моему, это не так уж трудно.
— Правильно. Но, чтобы убрать лед и прочистить канаву, потребуется не меньше недели. Да и трудно сказать, что это даст. Ведь сейчас зима, а у нас и так сроки очень ограничены. Я пришел к выводу, что нужно немедленно начать укладку ряжей. Но люди отказываются, потому что вначале придется проделывать это в воде, и первым отказался мой помощник.
— Это Фирсов-то?
— Да, представьте, Фирсов!
Пчелинцев встал, в волнений прошелся по комнате.
Елена знала, что Пчёлинцев— человек самолюбивый, иногда резкий. Между ним и Фйрсовым, возможно, произошла какая-то размолвка. «Не могу поверить, что наши люди отказались работать. Что-то тут не так...» Елена сказала:
-Если вы поспорили с Фирсовым, зачем обвинять людей?
Пчелинцев взглянул на нее и отвернулся. Она заметила темные круги у него под глазами. Прошлую ночь он почти не ложился, сидел над чертежами. Елене стало жаль его.
— Вы говорите — поспорили, — раздраженно заговорил инженер. — Поведение Фирсова совершенно недопустимо. Вначале он не верил, что наша перемычка устоит, но мы сделали её, значительно сократив затраты, и она устояла. Сейчас ему не нравится, что мы собираемся зимой проводить закладку плотины. Да, я знаю, что это дерзкий вызов природе. И не только природе, а установившимся техническим взглядам. Но ведь медлить нельзя, Елена Никитична! Лето коротко; если бояться зимы, то станцию придется строить еще лет пять. И вот теперь Фирсов забил отбой.
— Вы должны убедить его. Вы же начальник стройки! Наконец, вы коммунист...
— Да, может быть, я погорячился. Но ведь и он опытный работник. Мне стыдно за него.
Пчелиниев подошел к окну, машинально начал протирать пальцем заиндевевшее стекло. Видно было, как на березу взлетела сорока. Ветка качнулась, посыпался на землю снег. Дым из труб ветром прижимало к земле. Этот северный ветер не сулил ничего хорошего.
Пчёлйнцев взглянул на барометр: — Стрелка опять вниз пошла. Только бы не метель!
В тот же день Елена и Федор Вешкин пришли в котлован. Здесь было людно. Одни подвозили разобранные ряЖевые клетки, другие заканчивали углублять котлован, третьи доставляли камень. Все работали напря-женно и дружно, понимая, что наступают решающие
Елена нашла Пчелинцева и Фирсова возле водоотливной будки. Фирсов, низкорослый старичок в пимах и пыжиковой шапке, хмурился, потирая озябшее лицо,
украшенное седой куцой бородкой. Увидев; Елену Русанову он сухо поздоровался, видимо, недовольный тем, что она прервала его разговор с Пчелинцевым. Фирсов давно., работал но строительству. Когда-то Пчелинцев, будучи студентом, проходил у него практику, а теперь Фирсов оказался в подчинении у своего бывшего ученика. Самолюбие его страдало. Фирсов был предупредительно вежлив, исполнителен, хотя не одобрял смелых решений молодого начальника строительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
- Раскусывая крупные зерна,; Петр любовался друж-ной работой людей. Федор, подбежав к молотилке, за кричал: — Давай, бабоньки! Давай, милые, поднажмем! Кладеньку бы надо к вечеругзакончить,— подторапливал он. — Солому к ржанице; приметывайте.;
Петр отошел к веялке и, взявшись за ручку левой рукой; начал; крутить... Но тут подбежала кума Мэр-фида.
— И не выдумывай, не дадим, Петр. Ишь рука-то стреляная, отдыхай, лечись... Мы уж как-нибудь одни сделаем, — и, оттеснив своим грузным телом несколько смутившегося Петра, принялась сама крутить веялку.
Дня два Петр отдыхал, ходил по пустой деревне, даже стариков и ребятишек не видать — все на работе. На третий день пришел в контору и сказал:
— Ну, сестра, хватит, нагостился. Давай работу.
— Да ты что... смотри, рука-то...
— Одной буду работать. Понимаешь, не могу больше без дела. Крепкая она у меня, левая-то. Хоть что сможет.
— Слушай, Петр, становись заместо меня, — сказал Вешкин. — Право слово, у меня ведь руки целы, любую работу знают. А ты командовать и с одной можешь, а?
— Не-е... не пойдет так, Федя, — ответил Петр, — я всю жизнь не командовал. И не по мне эта профессия. Давай машину, лопату, топор... Понимаешь, Федор, скажем к слову, взял топор и развалил чурку на плахи. Сразу видно, что дело делаю.
— Да как ты это сейчас?
— Ничего, Федя, это Гитлер безмозглый думал, что он из строю меня вывел. Нет, гад ползучий, я еще свое возьму. Вон, погляди, сегодня Фаинке дров намахал левшой-то, на неделю...
Он усмехнулся, взял бригадира за руку и так ее стиснул, что тот, вскрикнув, присел.
— Так-то, братец, командуй ты, а я работать буду— это моя профессия. И ни на что я ее не променяю!
Зима выпала суровая, с метелями и морозами. Пче-линцева это беспокоило: в зимних условиях трудно про-должать работу в котловане. Но свои сомнения и опасения он хранил про себя. Он справедливо считал, что все зависит от людей, и чаще встречался с председателями колхозов, участвовавших в строительстве, стараясь укрепить их уверенность в успехе дела. Особенно рассчитывал Пчелинцев на Елену Русанову.
Обязанности председателя колхоза отнимали у Елены очень много времени, но она не забывала о строи-
тельстве. Она знала,:что плотники заканчивают рубку плотины, что котлован в основном готов и в середине января начнется самая ответственная часть работы: сборка и укладка ряжевых клеток.
Однажды утром. Пчелинцев пришел домой сильно взволнованный. Не раздеваясь, он сел за письменный стол. Елена заметила, как дрожали его руки, когда он начал закуривать.
— Михаил Алексеевич, что случилось?
— Скверное дело, Елена Никитична! — резко ответил Пчелинцев. — Люди не желают выполнять мои распоряжения.
— Как не желают? — удивилась Елена.
— Да, да, не удивляйтесь. Покинули работу в котловане.
Потемневшее, утомленное лицо Пчелинцева выглядело угрюмым.
— Сегодня мы должны укладывать ряжи. Но в зимних условиях следует ожидать неприятностей. Я сейчас объясню, в чем дело.
Пчелинцев взял листок бумаги и быстро набросал на нем карандашом прямоугольник котлована.
— Вам, вероятно, известно, что в котловане через нижнюю перемычку фильтрует вода. Ее нужно выкачивать, а у нас всего-навсего один насос, который находится у передней стенки плотины, и мы не можем его передвигать. Вот здесь, — он ткнул пальцем в правый угол прямоугольника, — мы выпускали воду через оконное отверстие, но его частично заилило, и отверстие в шпунте замерзло. Вы понимаете, что происходит? Нужно работать, укладывать ряжи, а там вода. Мы отрезаны...
— А если убрать лед? — несколько неуверенно спросила Елена. — По-моему, это не так уж трудно.
— Правильно. Но, чтобы убрать лед и прочистить канаву, потребуется не меньше недели. Да и трудно сказать, что это даст. Ведь сейчас зима, а у нас и так сроки очень ограничены. Я пришел к выводу, что нужно немедленно начать укладку ряжей. Но люди отказываются, потому что вначале придется проделывать это в воде, и первым отказался мой помощник.
— Это Фирсов-то?
— Да, представьте, Фирсов!
Пчелинцев встал, в волнений прошелся по комнате.
Елена знала, что Пчёлинцев— человек самолюбивый, иногда резкий. Между ним и Фйрсовым, возможно, произошла какая-то размолвка. «Не могу поверить, что наши люди отказались работать. Что-то тут не так...» Елена сказала:
-Если вы поспорили с Фирсовым, зачем обвинять людей?
Пчелинцев взглянул на нее и отвернулся. Она заметила темные круги у него под глазами. Прошлую ночь он почти не ложился, сидел над чертежами. Елене стало жаль его.
— Вы говорите — поспорили, — раздраженно заговорил инженер. — Поведение Фирсова совершенно недопустимо. Вначале он не верил, что наша перемычка устоит, но мы сделали её, значительно сократив затраты, и она устояла. Сейчас ему не нравится, что мы собираемся зимой проводить закладку плотины. Да, я знаю, что это дерзкий вызов природе. И не только природе, а установившимся техническим взглядам. Но ведь медлить нельзя, Елена Никитична! Лето коротко; если бояться зимы, то станцию придется строить еще лет пять. И вот теперь Фирсов забил отбой.
— Вы должны убедить его. Вы же начальник стройки! Наконец, вы коммунист...
— Да, может быть, я погорячился. Но ведь и он опытный работник. Мне стыдно за него.
Пчелиниев подошел к окну, машинально начал протирать пальцем заиндевевшее стекло. Видно было, как на березу взлетела сорока. Ветка качнулась, посыпался на землю снег. Дым из труб ветром прижимало к земле. Этот северный ветер не сулил ничего хорошего.
Пчёлйнцев взглянул на барометр: — Стрелка опять вниз пошла. Только бы не метель!
В тот же день Елена и Федор Вешкин пришли в котлован. Здесь было людно. Одни подвозили разобранные ряЖевые клетки, другие заканчивали углублять котлован, третьи доставляли камень. Все работали напря-женно и дружно, понимая, что наступают решающие
Елена нашла Пчелинцева и Фирсова возле водоотливной будки. Фирсов, низкорослый старичок в пимах и пыжиковой шапке, хмурился, потирая озябшее лицо,
украшенное седой куцой бородкой. Увидев; Елену Русанову он сухо поздоровался, видимо, недовольный тем, что она прервала его разговор с Пчелинцевым. Фирсов давно., работал но строительству. Когда-то Пчелинцев, будучи студентом, проходил у него практику, а теперь Фирсов оказался в подчинении у своего бывшего ученика. Самолюбие его страдало. Фирсов был предупредительно вежлив, исполнителен, хотя не одобрял смелых решений молодого начальника строительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92