Пчелинцев снял очки. Его близорукие глаза с любопытством уставились на молодую женщину.
— Интересно, как вы это сделаете?
— А мы ваш чемодан в кладовку заперли. Никуда сейчас от нас не сбежите...
Наступила невеселая осень.Тяжелые грязно-свинцовые облака сгущались над землей и уплывали за Гребешок. Ветер гудел в проводах, раскачивал березы, срывал с них последние листья и разбрасывал по черной размытой дороге.
Федор Вешкин в забрызганных грязью сапогах остановился у края дороги и, горько посмотрев на скрюченные от непогоды колосья, пошел к Русанову.
Андрея Петровича дома не было. Кузьмовна сообщила, что муж ушел в третью бригаду, а сноха чуть свет уехала поднимать зябь.
Вешкин выбежал на улицу и заторопился к конюшне. «Столько лет работаю бригадиром, бывал на курсах, опыт, уменье, казалось, не занимать, а вот поди ж ты: Еленка без году неделя в бригадирах, и обскакала». Может, оттого и кричал он сегодня громче обычного, снаряжая подростков на пахоту. Зная строптивый характер бригадира и отходчивое, как он сам называл, сердце, ребята не перечили ему. Но стоило Федору отлучиться, как ребятишки побросали все и скрылись за черемуха, ми. Вешкин выругался и, прихрамывая, побежал за ребятами. Те, окружив высокую лиственницу, громко кричали, а самый ловкий — Алешка Русанов, цепляясь за сучья, быстро взбирался вверх по дереву.
Рыжий зверек, похожий на мокрого котенка, метнулся на другое дерево, — ребятишки с криком бросились туда.
Федор Вешкин подбежал к только что спустившемуся с дерева Алешке и схватил его за руку.
— Ты что посевную мне срываешь?
— Пусти...
— К отцу сведу...
— Ну и веди. Сам, небось, маленьким бегал, — упрекнул бригадира Алешка и вдруг, рванувшись, оказался на свободе.
— Ну, веди теперь, веди! — кричал он, пятясь и, показав разъяренному бригадиру высунутый язык, бросился догонять ребят, преследовавших рыженького зверька.
Председателя колхоза Федор Вешкин нашел в конторе. С порога крикнул:
— Не могу больше! Снимай, что хочешь делай! — и с яростью швырнул на лавку промокший картуз.
Андрей Петрович поднялся из-за стола и, удивленно посмотрев на расходившегося Федора, полушутливо спросил:
— Чего у тебя опять стряслось, товарищ бригадир?
— Какой я к черту бригадир! — и, не докончив, он махнул рукой.
— Говори толком.
— Люди зябь поднимают, а у меня еще уборки полно. По плану полагается тракторная вспашка, а где она? С сопляками не много напашешь.
Бригадир хотел было рассказать об убежавших ребятишках за белкой, но решил этот случай придержать до поры до времени.
Андрей Петрович вместо ответа позвонил по телефону в МТС.
— Что? Отправляете тракторы? Ну-ну, давай, скорей. Ждем. — Он повесил трубку и примирительно улыбнулся. Его и самого беспокоило, что тракторы задержались. Теперь он повеселел, шагнул к бригадиру и дружелюбно хлопнул его по плечу: — Не волнуйся, идет наш трактор...
В этот день Андрей Петрович несколько раз выходил на дорогу, прислушивался — обещанная машина не показывалась. Снова позвонил в МТС — никто не ответил. И, не выдержав, Русанов заседлал лошадь и поехал туда сам.
Из-за Гребешка послышался шум моторов. Русанов остановился, сошел с лошади. Наконец-то показался трактор... второй, за вторым — третий, четвертый, пятый... Они шли по грязной дороге, шли как солдаты, один за другим, соблюдая интервалы. И только тут Русанов разглядел, что тракторы шли без плугов.
Серое хмурое небо, казалось, опустилось еще ниже,. Русанов стоял молча, насупив брови и плотно сжав губы. И вот первый трактор поравнялся и, не остановившись, прошел мимо; потом прошел второй, третий...
— Уходят... все уходят, — чуть слышно прошептал Русанов и покачал головой. — Как же быть, как же быть-то теперь?
Он нащупал в кармане маленький белый узелок, подержал на ладони, будто взвешивая его, и с горечью вслух произнес:
— Тяжела ты мне, шибко тяжела.
Он повертел в руках колхозную печать и, опустив в карман, взглянул в словно все понимающие лошадиные блестящие глаза: «Может, и мне податься на фронт? На кого оставлю колхоз? На Вешкина? На Арсентия Кирилловича, на Савваху Мусника?» И будто в ответ ему где-то прокричали журавли. Русанов поднял голову и вместо журавлей увидел, как надвигались белесые низкие пухлые тучи. Сразу пахнуло холодом.
«Снег», — пронеслось в голове Русанова, и перед его глазами встала несжатая пшеница на Заступинском поле. Это поле было самое отдаленное, в лесах, недалеко от болота. Хлеба созревали там обычно поздно, и убирали их в конце осени всем колхозом.
Русанов торопливо вскочил на лошадь и поехал к Огонькову. Легкие снежинки уже кружились в воздухе, падали на размытую дождями дорогу, не спеша таяли.
У Кожухова он встретил оноху, спросил:
— Вторая жнейка работает?
— Стоит. Машиниста в военкомат вызвали. Русанов еще больше насупился, обтер рукой мокрое лицо. Вспомнилось, как в позапрошлом году, когда за него оставался на месяц Егор Рожков, из-под снега до-ставали лопатами лен. Неужели и теперь погубим хлеб?
— Вот что, Елена, — сказал свекор. — Бежи, собирай всех баб, и — на Заступинское, всем миром. На жатку сам сяду.
Двое суток, не смыкая глаз, работали на Заступинском поле. На одной жатке сидел Андрей Петрович с сыном, на другой посменно работали Арсентий Злобии и Катя Петухова. Работа шла слаженно, хорошо. Три-
дцать человек не успевали связывать пшеницу. Снег растаял, но опасность не миновала.
На третьи сутки, в полночь, из-за облаков показался месяц и осветил окрестность. В стороне горел костер. Русанов окинул устланное тяжелыми снопами поле. Ему вдруг вспомнилась самая памятная в жизни ночь. Это было еще в гражданскую войну. Тогда они отражали атаку колчаковцев, не пропуская их к Вятским Полянам. Ночь была такая же светлая, лунная.
Прошло много лет, и вот он опять не спит в такую же ночь, вслушиваясь в ритмичный стрекот машин, каждую минуту боясь, как бы они не поломались. Он невольно сравнивал жатку с пулеметом, возле которого его ранило. И с чувством гордости подумал: «Трудная была задача, а справились. И здесь осилим!»
Вдруг неожиданно стали лошади. Русанов, соскочив, внимательно осмотрел машину; она была в исправности. Он подошел к лошадям и, взглянув на погонщика, произнес:
— Леша, Алексей?
Сын, обхватив руками хомут и наклонив голову, мерно и тихо похрапывал.
Андрей Петрович посмотрел на некошеную пшеницу, потом на спящего сына: было жалко будить его, и в то же время хотелось вовремя дожать поле. Над: далеким горизонтом облака уже окрасились в малиновый цвет.
Плотной стеной стояла пшеница. Пройдя до конца полосы и вспомнив, что Катя Петухова скоро объедет на жатке круг и догонит его, Русанов решил все же разбудить сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92