– Никто, я получила его собственными силами.
Женщина приоткрыла рот, продемонстрировав пустоту на месте отсутствующего зуба и ряд блестящих золотых коронок. Женщины-бабалаво – исключительная редкость, а среди белых женщин таких вообще не бывает. Я наблюдала за тем, как она пробует собраться с мыслями. Она явно нервничала. Наконец она произнесла:
– Подождите немного.
И ушла. Лус тем временем обследовала помещение с уверенностью белой девочки, в которую она чудесным образом превратилась. Я была вынуждена сделать несколько быстрых шагов, чтобы остановить ее, иначе она споткнулась бы о бетонный конус возле двери. Когда я обернулась, передо мной возник тот самый смуглый мужчина в белом костюме, которого я видела вместе с Лу Нирингом возле отдела регистрации в больнице. В ужасе я схватила Лус за руку, намереваясь как можно быстрее убежать отсюда, но тотчас опомнилась: нет, Ифа взял меня под свое покровительство, он выведет меня к свету, а все происходящее – необходимая часть этого.
Мужчина смотрел на меня с любопытством, стоя в дверном проеме задней комнаты лавки. Женщина пряталась за ним в тени, выглядывая через его плечо. На мужчине была белая кубинская рубашка и белые брюки, а на голове бейсболка цвета хаки. Вот он делает несколько шагов вперед и останавливается за пыльным застекленным прилавком у старой железной кассы для приема наличных, как будто ожидая, что я сделаю заказ. Лицо у него гладкое, ему под пятьдесят, усов нет. Затененные козырьком бейсболки глаза необычны, словно у лемура, – одни зрачки.
Он мягко спрашивает по-испански:
– Могу я быть вам полезным, сеньора?
Я стараюсь выровнять дыхание и говорю:
– Я хотела бы договориться о совершении эбо. Два черных и два белых голубя и тридцать две раковины каури.
– В этом я не могу быть вам полезен. – Он пожал плечами и, неожиданно расплывшись в улыбке, добавил по-английски почти без акцента: – Это, видите ли, как при покупке машины. Вы должны явиться сами, а не посылать кого-то другого.
Я отвечаю тоже по-английски и рада этому, так как мой испанский не достаточно хорош:
– Что ж, в таком случае мне придется купить птиц и сделать это самой.
Он еще раз пожал плечами.
– Вы должны совершить все правильно, иначе ориша не сможет есть.
– Я понимаю это, но я не могу появиться на церемонии.
– Как скажете. Могу ли я спросить, какой стих послал вам Ифа?
Я знаю стих наизусть и произношу его.
– Мне этот стих неизвестен. Где вы его узнали?
– В Африке.
– Африка. Завидую вам. Мне всегда хотелось поучиться у бабалаво йоруба.
Я говорю:
– Это было не у йоруба. Я училась у оло.
Вопрошающий взгляд. Это хорошо. Было бы скверно, если бы он знал об оло. «Что ты делаешь? – кричит мне огга из центра моего внутреннего контроля. – Зачем ты общаешься с этим парнем?» Я игнорирую эти призывы, я уже на крючке, меня ведет за собой леска. Я объясняю:
– Оло утверждают, что сообщили йоруба об ориша много лет назад. Они считают, что ориша когда-то сами были оло, людьми, и только потом стали богами. И еще оло говорят, что ориша приходят на их церемонии. Не воплощаются в душах людей, а приходят сами.
– Понимаю. Сеньора, вы верите в это?
– Я сама не знаю, во что верю. Я видела в Африке вещи, которые нельзя объяснить. Им можно только верить. И это гораздо сложнее, чем я могу объяснить.
Он кивает и ласково берет меня за руку. Говорит:
– Сеньора, вам непременно следует пойти на церемонию. Чтобы избавиться от врага, не нужно скрываться или куда-то бежать, нужно выразить уважение сантос и подчиниться их воле. Тогда вы узнаете ваших друзей, а после обретете свободу и душевный покой.
Меня охватывает страх, настоящий ужас. И уже не ком страха, а само сердце подкатывает к горлу.
– Вы знаете о… нем? – хрипло выговариваю я.
– О да. Он близко, и он для вас опасен. Кто он такой?
– Мой муж. Его имя Де Уитт Мур.
Я уже много лет не произносила имени мужа, я постаралась выбросить его из своей памяти. И вот пожалуйста, оно вырвалось у меня изо рта, вылетело в пыльный воздух лавки.
Никаких признаков узнавания, хотя имя это достаточно известно в определенных кругах. Сантеро вырывает листок из блокнота, лежащего на прилавке, что-то пишет на нем шариковой ручкой и протягивает листок мне. На листке написано имя: Педро Ортис и адрес – неподалеку отсюда.
Я прячу листок в сумку. Ортис широко улыбается Лус. Перегибается через прилавок и гладит девочку по щеке. Лус не отшатывается, как обычно делает в других случаях. Быть может, я поверю этому человеку. Он любит детей, а мой муж не любил. Он считал, что насекомые поступают мудро, оставляя свое потомство в коконах, пока оно не превратится во взрослые особи. Глупо доверять, твердит огга, и в моем воображении появляется Гитлер, вяло похлопывающий совсем юных солдат по щекам, а потом и Саддам Хусейн.
– Вам следует прийти на церемонию, – повторяет Ортис. – Мы все обсудим. Произошло нечто очень скверное. И для вас, и для сантерии.
– Как много вы знаете?
– Совсем немного. Так, разные слухи, ощущения, предупреждения от ориша.
– Это его ребенок?
– Нет.
Я рассказываю Ортису о йоруба, об Африке, избегая подробностей о моем времяпрепровождении у оло. Я не говорю ему ни слова об окуникуа – четырехкратном жертвоприношении, – потому что, по моим сведениям, до сих пор только два человека в Северной Америке знают, что это такое. По выражению его темных глаз я догадываюсь, что он подозревает меня в неполной откровенности. Он задерживает на мне проницательный взгляд и говорит:
– Видите ли, простые люди думают, будто мы, я имею в виду, мы, сантерос, имеем власть над сантос, но мы с вами понимаем, что это не так. Мы научились открывать себя, вот и все. Правда заключается в том, что мы у них во власти. – Он сжимает кулаки. – Но ведь это пугает – быть во власти у сантос, вы согласны? Мы предпочитаем думать, будто мы самостоятельны. Но при одном условии: мы знаем, что они любят нас, а они знают, что мы любим их. Даже Шанго, который так ужасен, когда приходит.
Я киваю, словно та дешевая кукла, каких некоторые владельцы машин усаживают на заднее сиденье. Я не могу остановиться. Лицо у меня словно стянуто. Появилась ли на нем идиотская улыбка? Ортис продолжает:
– Но в мире духов есть не только ориша. Простые люди ошибочно считают, будто все духовное прекрасно. Вы понимаете, о чем я, верно?
– Аджогун, – произношу я.
– Да, они, – подтверждает Ортис. – Ориша помогают душе воспарить и наполняют миром наши сердца. Но аджогун – это пожиратель. Жадный пожиратель. Надеюсь, вы сами никогда…
– Нет, никогда, – перебиваю я. – Но он – да.
– Разумеется. Но ведь он не просто колдун, не так ли?
– Нет, я не знаю, что он такое. Нечто, чего не было уже очень, очень давно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127