Давайте проголосуем, ведь мы в Америке: кто считает, что я обладаю подлинной магической силой?
Наша девичья команда подняла руки, неистово размахивая ими; поднялось и еще несколько рук в зале. Раздался общий смех, к которому Марсель присоединился.
Я мог бы создать собственный культ, заметил он под новый взрыв смеха. Но большинство из вас к нему не присоединится, потому что вы материалисты-эмпирики. Такова ваша культура. Разумеется, есть люди, которые верят в магию, как есть и люди, приверженные религии, но я говорю не о том. Я снова напоминаю о технологии. Она срабатывает независимо от того, верите вы в нее или нет, точно так же, как выстрел из пистолета убьет вас независимо от того, верите ли вы в существование пистолетов. Все, что я здесь проделал с яйцом и голубем, есть лишь демонстрация одного из элементов технологии, позволяющей одному человеку брать под контроль сознание другого человека или группы людей. Я создал иллюзию, не так ли? Легко опровергаемую силой науки. Но меня не занимает механика, меня интересует психическая реальность, отвлечение внимания как таковое. Среди народов традиционных культур, у которых хорошо развита шаманская технология, манипулирование сознанием доведено до очень высокой степени. У нас имеются многочисленные доказательства того, что шаманы и колдуны могут проникать в сознание спящего человека и управлять его снами. Колдуны могут вызывать у субъектов их воздействия психическое состояние полусна-полубодрствования, во время которого человек тешится ложными иллюзиями, принимаемыми за безусловную реальность, это так называемый наведенный психоз. Те же колдуны с определенным искусством играют на взаимодействии между сознанием и телом, в чем научная медицина совершенно не компетентна. Предположим, мы говорим об эффективности плацебо при одновременном приеме настоящих лекарств. Мы заинтересованы в воздействии последних и потому используем метод двойного слепого лечения: делим больных на две группы, одни получают плацебо, другие – настоящие лекарства, и никто не знает, что является действующим препаратом, а что – просто сахарными пилюлями. О больных, избавившихся от рака или другого заболевания при помощи сахарных таблеток, мы можем не беспокоиться. Они не представляют интереса. Но если человек страдает от болезни или просто от боли, а мы не можем выявить органику, материальную причину страданий, мы от него отказываемся. И говорим, что это всего лишь психосоматическое заболевание или умственное расстройство.
Да, это уж точно умственное расстройство. Царапанье и шорохи на крыше, какое-то невнятное ворчание. Опять оно. Я уже не раскачиваюсь в гамаке, и сердце у меня словно подступило к горлу. Вылезаю из гамака, однако колени у меня дрожат. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы выровнять дыхание. Если у тебя такое состояние, первым делом надо наладить дыхание, тогда и сердце вернется на свое место. Так советовал мой сенсей, я следую его совету, и это срабатывает. Когда на меня в первый раз напала колдунья, было то же самое.
Снова царапанье и ворчание, потом тяжелый топот на крыльце. Ребенок ворочается во сне. Дрожа, я подхожу к двери, припоминая, достаточно ли у меня комо и помню ли я заклинания. Если это и в самом деле джинджа…
Но первое, что я вижу, выглянув из двери, – это жирный зад мамаши енотихи, топчущейся вразвалочку по крыльцу с двумя своими детенышами. Я почти падаю на верхнюю ступеньку и то ли смеюсь, то ли плачу. Как же ласкова и спокойна природа! Только Долорес не узнала бы, что поблизости поселилась енотиха со своим семейством. Джейн непременно знала бы об этом.
Семейка енотов исчезает в зарослях в дальнем конце двора. Дует легкий ветерок, но дует он в противоположную сторону от дома Полли Риберы, и потому наш пес Джейк не чует запах животных и не слышит их воркотню. Я не возвращаюсь в гамак, что непременно сделала бы Долорес. Но ступенька, на которой я сижу, шершавая, и моему тощему заду неприятно соприкосновение с ней. Я встаю, потягиваюсь и спускаюсь в сад. На мне только футболка большого размера, в которой я сплю. Она порвана сзади и застирана до тонкости бумажного листка.
Грубая трава щекочет босые ноги, стебли попадают между пальцами. В Даноло я ходила босиком, так рекомендовал Улуне – чтобы я вбирала в себя силу земли. А также глистов. Значительная часть колдовской фармакопеи состоит из глистогонных средств. Я стою в саду и отдаю себя ночи: руки свободно опущены, ноги расставлены, лицо омывает лунный свет – оло верят, что он улучшает цвет лица. Слышно гудение кондиционеров, доносится отдаленный шум машин на шоссе, рокот пролетающего самолета. Я отключаюсь от этих звуков. Легкое дыхание ветерка с залива, долетающее сюда через весь город, достаточно сильно, чтобы зашуршали кожистые листья кротонов, растрепалась моя идиотская прическа и шевельнулись под широкой футболкой волосы на лобке.
«О, эта ночь, эта ночь, этот ветер из космоса, овевающий наши лица дыханием вечных пустот», – как говорит Рильке. Я страстно хочу, чтобы ветер унес мое теперешнее лицо и превратил меня в прежнюю Джейн, такую, какой она была перед отъездом в Африку. Мне так ее не хватает!
* * *
Но не до встречи с Марселем, не до того дня, когда я увидела его впервые – с золотыми волосами, полного магической силы. Он продолжал развивать перед нами свою теорию глубокой интерпретации: мы должны уподобиться ныряльщикам, сказал он, таким как капитан Кусто; погрузиться в культуру настолько, чтобы постичь ее субъективную реальность, постичь сердцем и душой. Это как литература. Если вы попросите меня рассказать вам о Прусте, а я сообщу (тут он заговорил нарочито сухим «академическим» голосом), что Пруст имеет формат восемнадцать сантиметров на двенадцать при толщине в четыре сантиметра, цвет зеленый, количество печатных страниц пятьсот семьдесят две, на которых определенный артикль встречается шесть тысяч семьсот пятьдесят два раза, а предлог «из» – шесть тысяч двадцать два раза… ба! Вы примете меня за кретина, верно? Так и в антропологии.
Некоторые антропологи хотят быть объективными, как физики, и потому не в состоянии даже правильно прочитать книгу. А вы должны прочитать ее так, чтобы она запечатлелась у вас в сердце, а потом, если можете, донести это восприятие до людей вашей культуры. И это опасно, это – для ныряльщиков с особой аппаратурой. Вы можете плавать как рыба, более того, даже рыба может принять вас за рыбу, но не покидайте ваш аппарат и не пытайтесь дышать водой.
Потом он рассказал о семи годах жизни в Сибири, среди народа ченка, о своем обучении шаманству, о приключениях в мире духов. По ходу рассказа демонстрировал слайды. Марсель в национальной одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Наша девичья команда подняла руки, неистово размахивая ими; поднялось и еще несколько рук в зале. Раздался общий смех, к которому Марсель присоединился.
Я мог бы создать собственный культ, заметил он под новый взрыв смеха. Но большинство из вас к нему не присоединится, потому что вы материалисты-эмпирики. Такова ваша культура. Разумеется, есть люди, которые верят в магию, как есть и люди, приверженные религии, но я говорю не о том. Я снова напоминаю о технологии. Она срабатывает независимо от того, верите вы в нее или нет, точно так же, как выстрел из пистолета убьет вас независимо от того, верите ли вы в существование пистолетов. Все, что я здесь проделал с яйцом и голубем, есть лишь демонстрация одного из элементов технологии, позволяющей одному человеку брать под контроль сознание другого человека или группы людей. Я создал иллюзию, не так ли? Легко опровергаемую силой науки. Но меня не занимает механика, меня интересует психическая реальность, отвлечение внимания как таковое. Среди народов традиционных культур, у которых хорошо развита шаманская технология, манипулирование сознанием доведено до очень высокой степени. У нас имеются многочисленные доказательства того, что шаманы и колдуны могут проникать в сознание спящего человека и управлять его снами. Колдуны могут вызывать у субъектов их воздействия психическое состояние полусна-полубодрствования, во время которого человек тешится ложными иллюзиями, принимаемыми за безусловную реальность, это так называемый наведенный психоз. Те же колдуны с определенным искусством играют на взаимодействии между сознанием и телом, в чем научная медицина совершенно не компетентна. Предположим, мы говорим об эффективности плацебо при одновременном приеме настоящих лекарств. Мы заинтересованы в воздействии последних и потому используем метод двойного слепого лечения: делим больных на две группы, одни получают плацебо, другие – настоящие лекарства, и никто не знает, что является действующим препаратом, а что – просто сахарными пилюлями. О больных, избавившихся от рака или другого заболевания при помощи сахарных таблеток, мы можем не беспокоиться. Они не представляют интереса. Но если человек страдает от болезни или просто от боли, а мы не можем выявить органику, материальную причину страданий, мы от него отказываемся. И говорим, что это всего лишь психосоматическое заболевание или умственное расстройство.
Да, это уж точно умственное расстройство. Царапанье и шорохи на крыше, какое-то невнятное ворчание. Опять оно. Я уже не раскачиваюсь в гамаке, и сердце у меня словно подступило к горлу. Вылезаю из гамака, однако колени у меня дрожат. Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы выровнять дыхание. Если у тебя такое состояние, первым делом надо наладить дыхание, тогда и сердце вернется на свое место. Так советовал мой сенсей, я следую его совету, и это срабатывает. Когда на меня в первый раз напала колдунья, было то же самое.
Снова царапанье и ворчание, потом тяжелый топот на крыльце. Ребенок ворочается во сне. Дрожа, я подхожу к двери, припоминая, достаточно ли у меня комо и помню ли я заклинания. Если это и в самом деле джинджа…
Но первое, что я вижу, выглянув из двери, – это жирный зад мамаши енотихи, топчущейся вразвалочку по крыльцу с двумя своими детенышами. Я почти падаю на верхнюю ступеньку и то ли смеюсь, то ли плачу. Как же ласкова и спокойна природа! Только Долорес не узнала бы, что поблизости поселилась енотиха со своим семейством. Джейн непременно знала бы об этом.
Семейка енотов исчезает в зарослях в дальнем конце двора. Дует легкий ветерок, но дует он в противоположную сторону от дома Полли Риберы, и потому наш пес Джейк не чует запах животных и не слышит их воркотню. Я не возвращаюсь в гамак, что непременно сделала бы Долорес. Но ступенька, на которой я сижу, шершавая, и моему тощему заду неприятно соприкосновение с ней. Я встаю, потягиваюсь и спускаюсь в сад. На мне только футболка большого размера, в которой я сплю. Она порвана сзади и застирана до тонкости бумажного листка.
Грубая трава щекочет босые ноги, стебли попадают между пальцами. В Даноло я ходила босиком, так рекомендовал Улуне – чтобы я вбирала в себя силу земли. А также глистов. Значительная часть колдовской фармакопеи состоит из глистогонных средств. Я стою в саду и отдаю себя ночи: руки свободно опущены, ноги расставлены, лицо омывает лунный свет – оло верят, что он улучшает цвет лица. Слышно гудение кондиционеров, доносится отдаленный шум машин на шоссе, рокот пролетающего самолета. Я отключаюсь от этих звуков. Легкое дыхание ветерка с залива, долетающее сюда через весь город, достаточно сильно, чтобы зашуршали кожистые листья кротонов, растрепалась моя идиотская прическа и шевельнулись под широкой футболкой волосы на лобке.
«О, эта ночь, эта ночь, этот ветер из космоса, овевающий наши лица дыханием вечных пустот», – как говорит Рильке. Я страстно хочу, чтобы ветер унес мое теперешнее лицо и превратил меня в прежнюю Джейн, такую, какой она была перед отъездом в Африку. Мне так ее не хватает!
* * *
Но не до встречи с Марселем, не до того дня, когда я увидела его впервые – с золотыми волосами, полного магической силы. Он продолжал развивать перед нами свою теорию глубокой интерпретации: мы должны уподобиться ныряльщикам, сказал он, таким как капитан Кусто; погрузиться в культуру настолько, чтобы постичь ее субъективную реальность, постичь сердцем и душой. Это как литература. Если вы попросите меня рассказать вам о Прусте, а я сообщу (тут он заговорил нарочито сухим «академическим» голосом), что Пруст имеет формат восемнадцать сантиметров на двенадцать при толщине в четыре сантиметра, цвет зеленый, количество печатных страниц пятьсот семьдесят две, на которых определенный артикль встречается шесть тысяч семьсот пятьдесят два раза, а предлог «из» – шесть тысяч двадцать два раза… ба! Вы примете меня за кретина, верно? Так и в антропологии.
Некоторые антропологи хотят быть объективными, как физики, и потому не в состоянии даже правильно прочитать книгу. А вы должны прочитать ее так, чтобы она запечатлелась у вас в сердце, а потом, если можете, донести это восприятие до людей вашей культуры. И это опасно, это – для ныряльщиков с особой аппаратурой. Вы можете плавать как рыба, более того, даже рыба может принять вас за рыбу, но не покидайте ваш аппарат и не пытайтесь дышать водой.
Потом он рассказал о семи годах жизни в Сибири, среди народа ченка, о своем обучении шаманству, о приключениях в мире духов. По ходу рассказа демонстрировал слайды. Марсель в национальной одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127