– Вы и есть Нола? – воскликнула она. – Но вы выглядите совершенно…
Нола выжидательно приподняла бровь и стала от этого еще ослепительнее.
– Вы выглядите нормальной! – ляпнула Хелен. – Даже больше, чем нормальной. Вы прекрасно выглядите. Ваши волосы, одежда…
– Это еще что, девочка! – пропела Нола. – Посмотрела бы ты на мою машину.
– И на ее мужа, – с гордостью добавила я.
Я никогда не встречала на собраниях Криса. В конце концов, я перестала бояться этой встречи. Я вообще забыла о нем.
И вот однажды вечером ко мне подошла Хелен. Ей было не по себе. Она явно нервничала, и я сразу же заволновалась. Хелен никогда не бывало не по себе, и она никогда не нервничала.
– Что? – рявкнула я.
– Мне надо кое-что тебе сказать, – робко начала она.
– Я чувствую, – почти крикнула я. – Это заметно.
– Обещай, что не будешь злиться, – попросила она.
Я уже не сомневалась, что случилось нечто ужасное.
– Обещаю, – солгала я.
– У меня новый любовник, – потупившись, сообщила она.
Меня чуть не стошнило. Мне он был больше не нужен, но мне вовсе не хотелось, чтобы он трахался с моей сестрой. Я не забыла, что на меня у него не стоял.
– И ты знаешь его, – сказала она. Еще как знаю!
– Вы вместе были в дурдоме. Я знаю.
– Мне известно, что ему нельзя ни с кем встречаться целый год после того, как он покончил с выпивкой, но я просто с ума по нему схожу, – заголосила она. – Ничего не могу с собой поделать.
– Не с выпивкой, а с наркотиками, – машинально поправила ее я, находясь в каком-то оцепенении.
– Что?
– Крис лечился от наркомании, а не от алкоголизма, – ответила я, сама не зная, зачем все это ей объясняю.
– Какой Крис?
– Крис Хатчинсон, твой… – я заставила себя это выговорить, – твой парень.
– Да нет, – она была по-настоящему изумлена. – Моего парня зовут Барри Кортни.
– Барри? – пробормотала я. – Какой Барри?
– Ну, вы в дурдоме еще называли его юным Барри. Но он никакой не юный, – заявила она. – Он мужчина, и в этом смысле вполне меня устраивает.
– О господи, – обессиленно произнесла я.
– А что ты там несла про какого-то Криса? – требовательно спросила Хелен. – А-а, Крис! – вспомнила она. – Это тот, который отказался заниматься анальным сексом?
– Ага, – я внимательно наблюдала за ней. Я почувствовала, что между ними все-таки что-то было. – Он предлагал тебе встречаться? – спросила я. – Только не ври мне, а не то я скажу психологу Барри, что у него связь, и ему придется порвать с тобой.
На ее лице отразилась тяжелая внутренняя борьба.
– Один раз предлагал, – призналась она. – Это было сто лет назад. Он заявился в клуб «Мекссс» под кайфом. Я ему отказала, – поспешно добавила она.
– Почему? – спросила я, приготовясь к тому, что будет очень больно, но, к своему большому удивлению, не испытала абсолютно ничего.
– Да потому, что он придурок, – пожала плечами Хелен. – И выдает первой встречной всю эту муру типа «ты особенная, не такая, как все…». Меня не проведешь. К тому же, я бы все равно не стала встречаться ни с кем, с кем у тебя что-то было или на кого ты положила глаз.
– А почему ты мне не рассказала? – спросила я, уязвленная.
– Ну, у тебя как раз был срыв, и ты чуть концы не отдала, в общем, я подумала, что тебе лучше не знать, – объяснила она.
Я вынуждена была признать, что она поступила правильно – на тот момент. А теперь я это переживу.
69
Осень пролетела мимо. Похолодало, наступала зима. Кое-что изменилось. Я обнаружила, что больше не злюсь на Люка и Бриджит. Я не могла бы точно сказать, в какой именно момент злость у меня прошла. Ведь любовь к ближнему и прощение не разбудят тебя среди ночи, не сыграют туш у тебя в голове, как это делают ненависть и жажда мщения. И не будешь ты лежать без сна в пять утра, представляя себе снова и снова, как подойдешь к тем, кого любишь, и, наконец, пожмешь им руку, и скажешь, и скажешь, и скажешь… «Прости меня», нет, погодите-ка, ты скажешь: «Пожалуйста, прости меня» (ну да, так гораздо убедительнее). Итак, ты не лежишь и не воображаешь, как, сказав эти слова, ты тепло улыбнешься. А на прощанье спросишь: «Может быть, мы сможем остаться друзьями?» От нежности и других добрых чувств не стискивают зубы, они не оставляют во рту противного привкуса.
Я впервые осознала, как была эгоистична. Как ужасно, наверно, было Бриджит и Люку жить со мной, существовать в том хаосе, который я вокруг себя создавала. Мне стало невыносимо жаль их за все неприятности и волнения, которые я им причинила. Бедная Бриджит, бедный Люк! Я плакала и плакала. И впервые в жизни – не о себе. С ужасающей ясностью я поняла, каким испытанием для них было сесть в самолет, приехать в Клойстерс и сказать то, что они сказали. Разумеется, Джозефина и Нола до посинения твердили мне об этом, но до сих пор я была не готова воспринять их слова.
Никогда я не признала бы себя наркоманкой, если бы Люк и Бриджит не сказали мне тогда правду в лицо. И теперь я была им благодарна. Я вспомнила ту последнюю сцену с Люком у меня дома. Теперь я вполне понимала его ярость. Это было как раз после выходных. В субботу мы с ним пошли на вечеринку, и пока Люк беседовал о музыке с приятелем Ани, я забрела на кухню. Что-то я искала, вернее сказать, я искала хоть что-нибудь. Мне было очень тоскливо. В прихожей я столкнулась с Дэвидом, приятелем Джессики. Он направлялся в ванную с маленьким пакетиком коки и пригласил меня присоединиться.
Мне бы очень хотелось воздержаться от порошка, потому что Люк болезненно реагировал на это. Но дорожка задаром – отказаться было выше моих сил. К тому же, мне польстило, что Дэвид был так дружелюбен со мной.
– Ага, спасибо, – сказала я, нырнув за ним в ванную.
Потом я вернулась к Люку.
– Детка, где ты была? – спросил он, обняв меня за талию.
– Да так, – фыркнула я, – болтала с народом. Мне казалось, что я успешно скрывала эйфорию, прячась за своими длинными волосами. Но Люк притянул меня к себе, увидел мое лицо и все сразу понял. У него даже зрачки сузились от гнева и чего-то еще… может, разочарования?
– Ты принимала наркотики, – процедил он.
– Нет, – я сделала невинные глаза.
– Не ври мне, черт подери, – сказал он мне и отстранился.
Пораженная, я смотрела, как он схватил свою куртку и быстро вышел из квартиры. Какие-то несколько секунд я думала: пусть идет. Тогда я смогу оторваться, и никто не будет стоять у меня над душой. Но у нас в последнее время были такие напряженные отношения, что я побоялась рисковать. И побежала за ним на улицу.
– Прости меня! Мне очень жаль! – выдохнула я, догнав его. – Всего одна дорожка, я больше не буду.
Он повернулся ко мне, и я увидела, что его лицо искажено гневом и болью.
– Ты все время говоришь, что больше не будешь! – закричал он, выдыхая пар в морозный февральский воздух. – Но ты сама прекрасно знаешь, что будешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138