С Лессой, боюсь, тяжело будет столковаться. И так уже у нее эмоции перевесили здравый смысл. – И он указал на кожаную подушечку на плече Робинтона, где обычно сидел любимец арфиста, бронзовый Зейр. – Куда хоть ты дел своего малыша?
– Он в вейре у Брекки вместе с Бердом и Гралл. Я хотел отослать его с Менолли в наш Зал, но он отказался.
Кузнец медленно и грустно покачал головой и вместе с Робинтоном вступил в комнату советов. – У меня, – сказал он, – своего файра нет, но я слышал о них только хорошее. Как может такое быть, чтобы они кому-то причинили хоть какой-нибудь вред?..
– Значит, ты поддерживаешь меня в этом, Фандарел? – спросила Брекки, входя следом за ними вместе с Ф'нором. – Лесса не похожа сама на себя! Я вполне понимаю ее беспокойство, но нельзя же позволить ей предать проклятию всех файров из-за озорства лишь нескольких…
– Озорства? – возмутился Ф'нор. – Смотри, услышит Лесса, что ты называешь эту выходку озорством! Ничего себе озорство – стащить королевское яйцо!
– То, что сделали ящерицы, было именно озорством, – стояла на своем Брекки. – Они все время наведывались в пещеру к Рамоте, с того самого дня, как она отложила яйца. Откуда им знать, что хорошо, а что плохо?
Голос Брекки звучал резче обычного, и по тому, как сжал губы Ф'нор, Робинтон понял, что супруги были далеки от согласия.
– Значит, придется им это узнать.” – не вполне благоразумно начал Ф'нор, но Робинтон перебил его, не желая, чтобы этот горестный день еще и бросил тень между влюбленными:
– Боюсь, мы – те, у кого нет драконов, – порядком-таки избаловали наших маленьких друзей. Мы повсюду таскаем их с собой, позволяем всякие вольности и вообще носимся с ними, точно родители с поздним ребенком. Но, конечно, это такая мелочь по сравнению с сегодняшними событиями…
Ф'нор, смягчаясь, кивнул арфисту:
– Только представь, Робинтон, что было бы, если бы яйцо не вернули.” – Он конвульсивно дернул плечами и с силой потер лоб, словно стараясь стереть самую память о происшедшем.
– Если бы яйцо не вернули, – неумолимо продолжал Робинтон, – драконы пошли бы в бой на драконов!
Он выговорил это раздельно и веско, со всей силой отвращения и ужаса, который внушала ему сама эта мысль.
Ф'нор затряс головой, отвергая возможность подобного исхода:
– Нет, Робинтон, до этого бы не дошло. Ты был мудр.
– Мудр?! – В устах разъяренной Госпожи Вейра это слово, подобно ножу, прорезало негромкий гул голосов. Лесса стояла у входа в зал: худенькое тело напряжено до предела, лицо было мертвенно-бледно от гнева. – Мудр! Ничего себе мудрость – спускать подобные преступления! Чтобы они затевали новые вероломства?.. Нет, что за нелегкая понесла меня тогда за ними сквозь время! Только вспомнить, как я молила этого прыща Т'тона прийти к нам на помощь! Ха, помощь! Вот чем все кончилось – кражей яйца моей королевы. Если бы можно было исправить ту мою глупость…
– Вот что действительно глупость, – холодно сказал Робинтон, – так это твое нынешнее поведение, – Говоря это, он хорошо сознавал, что вполне может настроить против себя Предводителей и Мастеров, сошедшихся в зал, – Яйцо вернулось, не так ли?
– Да, и когда я…
– Но ведь полчаса назад – час назад – ты только об этом и мечтала, верно? – спросил Робинтон и повелительно возвысил голос: – Ты хотела вернуть яйцо. Если бы ради этого ты послала драконов против драконов, ни у кого не повернулся бы язык тебя осудить. Но яйцо возвратили. Так что же, бросить драконов против драконов только из мести?
Ох, нет, Лесса. Такого права у тебя нет. Из мести – нет! Между прочим, что касается возмездияты только подумай: ведь у них ничего не вышло! Яйцо-то не у них! И потом, их действия насторожили все Вейры, а значит, во второй раз уже не получится. Они упустили свой единственный шанс, Лесса. Рухнула последняя надежда возродить вымирающих бронзовых. Кто-то сумел им помешать. И что теперь у них впереди? Ничего! Никакого будущего, никакой надежды! Ничего худшего ты, Лесса, при всем желании не сможешь им причинить. Да и не имеешь ты права ничего сделать после возвращения яйца. Перн тебе этого не простит.
– Я имею право отомстить за оскорбление, нанесенное мне, моей королеве и моему Вейру!
– Оскорбление? – И Робинтон рассмеялся коротким, лающим смехом. – Милая моя Лесса! Это было не оскорбление, а, наоборот, комплимент высшей пробы!
Его неожиданный смех и столь же неожиданная интерпретация событий заставили Лессу изумленно умолкнуть.
– Сколько королевских яиц было отложено в течение прошлого Оборота? – обратился Робинтон к остальным Предводителям и сам же ответил: – Немало, и притом в Вейрах, известных Древним куда подробнее, нежели Бенден. Но нет, им потребовалась королева непременно из потомства Рамоты! Они выбрали самое лучшее, что есть на Перне! – Он вновь повернулся к Лессе, и в голосе его прозвучало сочувствие и глубокое сострадание: – Послушай, Лесса… всем нам недешево обошелся этот поистине страшный день, Ни один из нас не способен к здравому рассуждению… – И когда он провел рукой по лицу, этот жест не был притворным: по вискам его лился пот – так велико было усилие, долженствовавшее изменить настроение множества людей. Он продолжал: – Сейчас все мы слишком возбуждены, чтобы принимать какие-то решения. А на тебя, Лесса, пришлась главная тяжесть… – И, взяв под руку потрясенную, но послушную Госпожу, он подвел ее к креслу и усадил с величайшим почтением и заботой. – Должно быть, горе Рамоты едва не свело тебя с ума. Теперь, вероятно, она несколько успокоилась?
Лесса даже приоткрыла рот от изумления, неотрывно глядя на Робинтона. Потом кивнула и облизала пересохшие губы.
– Значит, и ты постепенно придешь в себя. – Робинтон налил вина и подал ей кубок. Она рассеянно отпила, все еще находясь во власти его слов. – Придешь в себя и поймешь, – добавил Робинтон, – что наихудшая катастрофа, которая могла бы случиться на этой планете, – это сражение драконов с драконами!
Лесса резким движением поставила кубок – вино плеснуло на каменную столешницу.
– Так ты… своими умными речами… – И она поднялась из кресла, точно спущенная пружина. Вытянутый палец указывал на Робинтона: – Ты…
– Он прав, Лесса, – прозвучал голос Ф'лара: бенденский Предводитель наблюдал всю эту сцену, стоя у входной двери. Вступив в зал, он подошел к креслу Госпожи. – У нас был лишь один повод вторгнуться на Юг – поиск яйца. Но теперь, когда оно благополучно возвращено, весь Перн проклял бы нас, вздумай мы мстить. – Обращаясь к Лессе, он в то же время обводил взглядом Предводителей и Мастеров, всех по очереди. – Как только дракон пойдет на дракона – из-за чего бы то ни было, – и он решительным жестом отмел все возможные соображение, – это будет означать только одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Он в вейре у Брекки вместе с Бердом и Гралл. Я хотел отослать его с Менолли в наш Зал, но он отказался.
Кузнец медленно и грустно покачал головой и вместе с Робинтоном вступил в комнату советов. – У меня, – сказал он, – своего файра нет, но я слышал о них только хорошее. Как может такое быть, чтобы они кому-то причинили хоть какой-нибудь вред?..
– Значит, ты поддерживаешь меня в этом, Фандарел? – спросила Брекки, входя следом за ними вместе с Ф'нором. – Лесса не похожа сама на себя! Я вполне понимаю ее беспокойство, но нельзя же позволить ей предать проклятию всех файров из-за озорства лишь нескольких…
– Озорства? – возмутился Ф'нор. – Смотри, услышит Лесса, что ты называешь эту выходку озорством! Ничего себе озорство – стащить королевское яйцо!
– То, что сделали ящерицы, было именно озорством, – стояла на своем Брекки. – Они все время наведывались в пещеру к Рамоте, с того самого дня, как она отложила яйца. Откуда им знать, что хорошо, а что плохо?
Голос Брекки звучал резче обычного, и по тому, как сжал губы Ф'нор, Робинтон понял, что супруги были далеки от согласия.
– Значит, придется им это узнать.” – не вполне благоразумно начал Ф'нор, но Робинтон перебил его, не желая, чтобы этот горестный день еще и бросил тень между влюбленными:
– Боюсь, мы – те, у кого нет драконов, – порядком-таки избаловали наших маленьких друзей. Мы повсюду таскаем их с собой, позволяем всякие вольности и вообще носимся с ними, точно родители с поздним ребенком. Но, конечно, это такая мелочь по сравнению с сегодняшними событиями…
Ф'нор, смягчаясь, кивнул арфисту:
– Только представь, Робинтон, что было бы, если бы яйцо не вернули.” – Он конвульсивно дернул плечами и с силой потер лоб, словно стараясь стереть самую память о происшедшем.
– Если бы яйцо не вернули, – неумолимо продолжал Робинтон, – драконы пошли бы в бой на драконов!
Он выговорил это раздельно и веско, со всей силой отвращения и ужаса, который внушала ему сама эта мысль.
Ф'нор затряс головой, отвергая возможность подобного исхода:
– Нет, Робинтон, до этого бы не дошло. Ты был мудр.
– Мудр?! – В устах разъяренной Госпожи Вейра это слово, подобно ножу, прорезало негромкий гул голосов. Лесса стояла у входа в зал: худенькое тело напряжено до предела, лицо было мертвенно-бледно от гнева. – Мудр! Ничего себе мудрость – спускать подобные преступления! Чтобы они затевали новые вероломства?.. Нет, что за нелегкая понесла меня тогда за ними сквозь время! Только вспомнить, как я молила этого прыща Т'тона прийти к нам на помощь! Ха, помощь! Вот чем все кончилось – кражей яйца моей королевы. Если бы можно было исправить ту мою глупость…
– Вот что действительно глупость, – холодно сказал Робинтон, – так это твое нынешнее поведение, – Говоря это, он хорошо сознавал, что вполне может настроить против себя Предводителей и Мастеров, сошедшихся в зал, – Яйцо вернулось, не так ли?
– Да, и когда я…
– Но ведь полчаса назад – час назад – ты только об этом и мечтала, верно? – спросил Робинтон и повелительно возвысил голос: – Ты хотела вернуть яйцо. Если бы ради этого ты послала драконов против драконов, ни у кого не повернулся бы язык тебя осудить. Но яйцо возвратили. Так что же, бросить драконов против драконов только из мести?
Ох, нет, Лесса. Такого права у тебя нет. Из мести – нет! Между прочим, что касается возмездияты только подумай: ведь у них ничего не вышло! Яйцо-то не у них! И потом, их действия насторожили все Вейры, а значит, во второй раз уже не получится. Они упустили свой единственный шанс, Лесса. Рухнула последняя надежда возродить вымирающих бронзовых. Кто-то сумел им помешать. И что теперь у них впереди? Ничего! Никакого будущего, никакой надежды! Ничего худшего ты, Лесса, при всем желании не сможешь им причинить. Да и не имеешь ты права ничего сделать после возвращения яйца. Перн тебе этого не простит.
– Я имею право отомстить за оскорбление, нанесенное мне, моей королеве и моему Вейру!
– Оскорбление? – И Робинтон рассмеялся коротким, лающим смехом. – Милая моя Лесса! Это было не оскорбление, а, наоборот, комплимент высшей пробы!
Его неожиданный смех и столь же неожиданная интерпретация событий заставили Лессу изумленно умолкнуть.
– Сколько королевских яиц было отложено в течение прошлого Оборота? – обратился Робинтон к остальным Предводителям и сам же ответил: – Немало, и притом в Вейрах, известных Древним куда подробнее, нежели Бенден. Но нет, им потребовалась королева непременно из потомства Рамоты! Они выбрали самое лучшее, что есть на Перне! – Он вновь повернулся к Лессе, и в голосе его прозвучало сочувствие и глубокое сострадание: – Послушай, Лесса… всем нам недешево обошелся этот поистине страшный день, Ни один из нас не способен к здравому рассуждению… – И когда он провел рукой по лицу, этот жест не был притворным: по вискам его лился пот – так велико было усилие, долженствовавшее изменить настроение множества людей. Он продолжал: – Сейчас все мы слишком возбуждены, чтобы принимать какие-то решения. А на тебя, Лесса, пришлась главная тяжесть… – И, взяв под руку потрясенную, но послушную Госпожу, он подвел ее к креслу и усадил с величайшим почтением и заботой. – Должно быть, горе Рамоты едва не свело тебя с ума. Теперь, вероятно, она несколько успокоилась?
Лесса даже приоткрыла рот от изумления, неотрывно глядя на Робинтона. Потом кивнула и облизала пересохшие губы.
– Значит, и ты постепенно придешь в себя. – Робинтон налил вина и подал ей кубок. Она рассеянно отпила, все еще находясь во власти его слов. – Придешь в себя и поймешь, – добавил Робинтон, – что наихудшая катастрофа, которая могла бы случиться на этой планете, – это сражение драконов с драконами!
Лесса резким движением поставила кубок – вино плеснуло на каменную столешницу.
– Так ты… своими умными речами… – И она поднялась из кресла, точно спущенная пружина. Вытянутый палец указывал на Робинтона: – Ты…
– Он прав, Лесса, – прозвучал голос Ф'лара: бенденский Предводитель наблюдал всю эту сцену, стоя у входной двери. Вступив в зал, он подошел к креслу Госпожи. – У нас был лишь один повод вторгнуться на Юг – поиск яйца. Но теперь, когда оно благополучно возвращено, весь Перн проклял бы нас, вздумай мы мстить. – Обращаясь к Лессе, он в то же время обводил взглядом Предводителей и Мастеров, всех по очереди. – Как только дракон пойдет на дракона – из-за чего бы то ни было, – и он решительным жестом отмел все возможные соображение, – это будет означать только одно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127