.. учтите, Юлия.
– И вы не боитесь, нахальный Сорокин, – в свою очередь едко посмеялась Юлия, – что, стоя где-то рядом, даже за спиной у вас, он услышит ваше предостережение?
По многим признакам тому стоило некоторых усилий не оглянуться через плечо.
– Я хотел бы думать, – официальным тоном произнес Сорокин, – что подразумеваемый, неизвестный мне господин располагает чувством юмора хотя бы вполовину своего могущества... – И снова взглянул на часы. – Однако, отдавая дань его разнообразным дарованьям, я вынужден подумать о возвращенье. У меня трудный день завтра...
– О, потерпите... скоро мы будем на месте, где вы сможете проявиться в полном блеске, Женя! – зловеще посулила хозяйка.
Между делом навеянные подземельем приходили на ум самые головокружительные соображенья. Например, если сам он, как и объект его разрушительных усилий, является всего лишь причудливым сгущеньем сил в странном магнитном поле, то вдвойне жутко было представить, что некто, в действительности несуществующий, сознательно уничтожает нечто, чего на поверку тоже нет. Значит, суть заключается не в отменной добротности изделия, а в том, что актом творения и в спешке, что ли, не была предусмотрена именно такая его поломка. Здесь-то Сорокин и сделал любопытное открытие, впоследствии послужившее ему ключиком к разгадке ребуса в целом. В беглом рассказе Юлии об истории своего музея, созданного на голом месте волшебством ее приятеля, упоминалась вскользь единственная и знаменательная его неудача, прямое указание на сомнительное всемогущество бессмертия. Речь шла о задуманной было ею, вполне осуществимой с помощью посторонних-то сил, полагала она, переписке выдающихся покойников всех веков, культур и континентов. Не в подражанье виртуозным подделкам известного Врен-Люка, изготовлявшего для университетских хранилищ пергаменты сверхисторического содержанья вроде писем Пилата к Иосифу Арифамейскому. Затея не означала также и веры в загробное инобытие, где бездельные людские тени низшего пошиба круглосуточно бьются в домино, как пенсионеры на московских бульварах, тогда как поголовастее, слоняясь в безветренных рощах подземного Академа, треплются на свои, без износу, вечные темы. Подразумевались не сами они, а их отстоявшиеся в памяти нашей философские личности, чьи суждения о вещах в той окончательной редакции, как они видны оттуда, позволили бы проследить эволюцию смысла человеческого в гераклитовой реке. Дымкову, на фоне уже содеянного им, не составило бы труда технически осуществить сенсационную и, ввиду обилия участников, многотомную библиотеку, способную заинтересовать любое европейское издательство. Не барыш или истина интересовали Юлию, хотя не отказалась бы от удовольствия прочесть на титульном листе издания имя изобретательницы еще неслыханного литературного жанра. Постигшее ее разочарование в виде целого шкафа наряднейших книжек с золотым обрезом, но пустыми страницами показало абсолютную непригодность ангела для подобного заданья. Заметно попритихший от стольких обольщений ума, режиссер с возрастающей тревогой ждал приближающейся разгадки. Почему-то Юлии понадобилось вести гостя кружным путем, через ряд подсобных помещений, в том числе многоэтажной емкости кладовую с разностильным архитектурным реквизитом для еще более фантастических, лишь задуманных постановок. Поистине только бригада ифритов ухитрилась бы просунуть сюда, сквозь земляную толщу, монументальные фрагменты знаменитейших зданий, до поры начерно и поплотнее приставленных один к другому – вроде мраморной и до оскомины памятной откуда-то двухмаршевой лестницы с античными изваяньями на постаментах. В промежутках, словно впрок натасканные диковинки в сорочьем гнезде, красовалось множество всяких однажды приглянувшихся запчастей помельче. Золоченые, к примеру, алтарного типа двустворчатые врата Сорокин увидел сквозь клювастую решетку из башенной амбразуры, а многофигурный готический фриз с развернутым сюжетом на евангельскую тему, помнится, заслонялся свисавшим с потолка набором колоколов на полную октаву, также коллекцией венецианских уличных светильников и фонарей.. Сквозило сумасбродное намерение самоучки смастерить еще неслыханный город из отборных кубиков мирового зодчества. Наверное, посредством перечисленной мешанины Юлии хотелось внушить эрудиту почтение к своим творческим поискам, в пределах нахватанных знаний, разумеется.
Тут на проходе, за аркой справа, мелькнул было уютный монастырский дворик, patio, раннего средневековья в окруженье крытой мавританской колоннадки с колодцем посреди квадратного газона. Режиссер Сорокин машинально, как в оазис, устремился туда на струйчатое журчанье послышавшейся воды и даже с клочком итальянского неба над ним.
– Нет-нет, тут вам нечего делать, – заступила ему дорогу владелица чудес, приглашая пройти за угол лабиринта. – Еще немножко, и мы с вами у цели, ради которой я и потащила вас с собой!
С непонятным смешком Юлия пояснила также, что отсюда-то и начинается самая мучительная часть ее ночных владений. Тотчас за поворотом открылся, видимо, уже последний теперь, но после недавнего ошеломляющего преизобилия какой-то до гулкости пустынный зал. Ничего примечательного не было там, кроме мощного, во всю заднюю стену, сооружения прямо напротив вошедших. То был нависающий, от старого готического собора, мрачновато-торжественный портал, однако без положенных фигурных композиций в стрельчатом своде и на боковых откосах. Зато струйчатая фактура известковых плит создавала бредовое и, видимо, не случайное для настроений хозяйки впечатление распущенных волос... скорбное прибежище не нуждается в орнаментациях! Можно было проследить путь разочарования, каким шла сюда Юлия, и оттого что ни одна подробность не могла явиться здесь случайно, то отныне каждая новая приобретала в глазах Сорокина значение симптома, по совокупности коих и предстояло ему вынести свое медицинское заключенье. В наличии заболевания он уже не сомневался, и, может быть, состояло оно в безграничности желаний.
Из-за размера той каменной, на боку внушительной воронки, ужасно маленьким казалось входное, без двери, отверстие в ее глубине.
– Входите, если не раздумали получать свой хабар! – сказала Юлия наконец.
Но тот недоверчиво покосился на дыру, словно предлагали лезть по меньшей мере в замочную скважину.
– Ах, Боже, ничего не случится с вашей драгоценной особой... Ладно, пустите, я сперва!
Холодком высоты и простора повеяло ему в темя, но все равно, переступая порог, почему-то втянул голову в плечи, даже подзажмурился слегка. Ничего дурного не случилось с ним, однако если не считать отчетливого вдруг предчувствия какой-то ямы впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220
– И вы не боитесь, нахальный Сорокин, – в свою очередь едко посмеялась Юлия, – что, стоя где-то рядом, даже за спиной у вас, он услышит ваше предостережение?
По многим признакам тому стоило некоторых усилий не оглянуться через плечо.
– Я хотел бы думать, – официальным тоном произнес Сорокин, – что подразумеваемый, неизвестный мне господин располагает чувством юмора хотя бы вполовину своего могущества... – И снова взглянул на часы. – Однако, отдавая дань его разнообразным дарованьям, я вынужден подумать о возвращенье. У меня трудный день завтра...
– О, потерпите... скоро мы будем на месте, где вы сможете проявиться в полном блеске, Женя! – зловеще посулила хозяйка.
Между делом навеянные подземельем приходили на ум самые головокружительные соображенья. Например, если сам он, как и объект его разрушительных усилий, является всего лишь причудливым сгущеньем сил в странном магнитном поле, то вдвойне жутко было представить, что некто, в действительности несуществующий, сознательно уничтожает нечто, чего на поверку тоже нет. Значит, суть заключается не в отменной добротности изделия, а в том, что актом творения и в спешке, что ли, не была предусмотрена именно такая его поломка. Здесь-то Сорокин и сделал любопытное открытие, впоследствии послужившее ему ключиком к разгадке ребуса в целом. В беглом рассказе Юлии об истории своего музея, созданного на голом месте волшебством ее приятеля, упоминалась вскользь единственная и знаменательная его неудача, прямое указание на сомнительное всемогущество бессмертия. Речь шла о задуманной было ею, вполне осуществимой с помощью посторонних-то сил, полагала она, переписке выдающихся покойников всех веков, культур и континентов. Не в подражанье виртуозным подделкам известного Врен-Люка, изготовлявшего для университетских хранилищ пергаменты сверхисторического содержанья вроде писем Пилата к Иосифу Арифамейскому. Затея не означала также и веры в загробное инобытие, где бездельные людские тени низшего пошиба круглосуточно бьются в домино, как пенсионеры на московских бульварах, тогда как поголовастее, слоняясь в безветренных рощах подземного Академа, треплются на свои, без износу, вечные темы. Подразумевались не сами они, а их отстоявшиеся в памяти нашей философские личности, чьи суждения о вещах в той окончательной редакции, как они видны оттуда, позволили бы проследить эволюцию смысла человеческого в гераклитовой реке. Дымкову, на фоне уже содеянного им, не составило бы труда технически осуществить сенсационную и, ввиду обилия участников, многотомную библиотеку, способную заинтересовать любое европейское издательство. Не барыш или истина интересовали Юлию, хотя не отказалась бы от удовольствия прочесть на титульном листе издания имя изобретательницы еще неслыханного литературного жанра. Постигшее ее разочарование в виде целого шкафа наряднейших книжек с золотым обрезом, но пустыми страницами показало абсолютную непригодность ангела для подобного заданья. Заметно попритихший от стольких обольщений ума, режиссер с возрастающей тревогой ждал приближающейся разгадки. Почему-то Юлии понадобилось вести гостя кружным путем, через ряд подсобных помещений, в том числе многоэтажной емкости кладовую с разностильным архитектурным реквизитом для еще более фантастических, лишь задуманных постановок. Поистине только бригада ифритов ухитрилась бы просунуть сюда, сквозь земляную толщу, монументальные фрагменты знаменитейших зданий, до поры начерно и поплотнее приставленных один к другому – вроде мраморной и до оскомины памятной откуда-то двухмаршевой лестницы с античными изваяньями на постаментах. В промежутках, словно впрок натасканные диковинки в сорочьем гнезде, красовалось множество всяких однажды приглянувшихся запчастей помельче. Золоченые, к примеру, алтарного типа двустворчатые врата Сорокин увидел сквозь клювастую решетку из башенной амбразуры, а многофигурный готический фриз с развернутым сюжетом на евангельскую тему, помнится, заслонялся свисавшим с потолка набором колоколов на полную октаву, также коллекцией венецианских уличных светильников и фонарей.. Сквозило сумасбродное намерение самоучки смастерить еще неслыханный город из отборных кубиков мирового зодчества. Наверное, посредством перечисленной мешанины Юлии хотелось внушить эрудиту почтение к своим творческим поискам, в пределах нахватанных знаний, разумеется.
Тут на проходе, за аркой справа, мелькнул было уютный монастырский дворик, patio, раннего средневековья в окруженье крытой мавританской колоннадки с колодцем посреди квадратного газона. Режиссер Сорокин машинально, как в оазис, устремился туда на струйчатое журчанье послышавшейся воды и даже с клочком итальянского неба над ним.
– Нет-нет, тут вам нечего делать, – заступила ему дорогу владелица чудес, приглашая пройти за угол лабиринта. – Еще немножко, и мы с вами у цели, ради которой я и потащила вас с собой!
С непонятным смешком Юлия пояснила также, что отсюда-то и начинается самая мучительная часть ее ночных владений. Тотчас за поворотом открылся, видимо, уже последний теперь, но после недавнего ошеломляющего преизобилия какой-то до гулкости пустынный зал. Ничего примечательного не было там, кроме мощного, во всю заднюю стену, сооружения прямо напротив вошедших. То был нависающий, от старого готического собора, мрачновато-торжественный портал, однако без положенных фигурных композиций в стрельчатом своде и на боковых откосах. Зато струйчатая фактура известковых плит создавала бредовое и, видимо, не случайное для настроений хозяйки впечатление распущенных волос... скорбное прибежище не нуждается в орнаментациях! Можно было проследить путь разочарования, каким шла сюда Юлия, и оттого что ни одна подробность не могла явиться здесь случайно, то отныне каждая новая приобретала в глазах Сорокина значение симптома, по совокупности коих и предстояло ему вынести свое медицинское заключенье. В наличии заболевания он уже не сомневался, и, может быть, состояло оно в безграничности желаний.
Из-за размера той каменной, на боку внушительной воронки, ужасно маленьким казалось входное, без двери, отверстие в ее глубине.
– Входите, если не раздумали получать свой хабар! – сказала Юлия наконец.
Но тот недоверчиво покосился на дыру, словно предлагали лезть по меньшей мере в замочную скважину.
– Ах, Боже, ничего не случится с вашей драгоценной особой... Ладно, пустите, я сперва!
Холодком высоты и простора повеяло ему в темя, но все равно, переступая порог, почему-то втянул голову в плечи, даже подзажмурился слегка. Ничего дурного не случилось с ним, однако если не считать отчетливого вдруг предчувствия какой-то ямы впереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220