Виельгорский машинально опустился в кресло и, уже не отрываясь, читал подряд страницу за страницей. В залу вошла Ма­рия Сергеевна. Гость посмотрел на нее отсутствующим взглядом. Затем вскочил с места.
Простите...- смущенно заговорил он. - Что это за листы у вас?
Это упражнения Александра.
Позвольте, Мария Сергеевна... Разрешите мне продолжить чтение?
Брат отправился проводить Вяземского. Возьмите с собою листы и доставьте их завтра.
Прошла еще одна ночь в жизни Грибоедова - на­дворного советника, чиновника по дипломатической части при генерале Ермолове, литератора, известного узкому кругу любителей театра. Последняя ночь без­вестности. Утром в дом Грибоедовых ворвался граф Виельгорский. Он кинулся на еще сонного поэта. Осы­пал его похвалами. Вскочил в сани и помчался разно­сить невероятную новость: «Грибоедов сочинил пьесу, каковой еще не знала наша словесность!»
Музыкальная одаренность, высокий профессиона­лизм композитора и исполнителя, глубина музыкаль­ных познаний Виельгорского, высоко оцененные Серо­вым, А.Г. Рубинштейном и самим Глинкой, не сужали круга его интересов и возможностей. Виельгорский - тонкий ценитель произведений литературы, желанный друг и советчик многих писателей. Известно, что Миха­ил Юрьевич был дружен с Жуковским, Вяземским. Он присутствовал на первом пушкинском чтении «Бориса Годунова» в Москве, в доме Соболевского, в сентябре 1826 года (вместе с П.Я. Чаадаевым, Д. В. Веневитино­вым и С.П. Шевыревым). На слова великого поэта Виельгорский написал несколько романсов.
Когда (это было в сентябре 1825 года) Вяземский со­общил Пушкину, что Виельгорский «сделал прекрасную музыку» к стихотворению «Режь меня...» (песня Земфиры), Пушкин был обрадован этим известием и, по­сылая Вяземскому «дикий напев подлинника» просил показать его Виельгорскому.
Не кто иной, как Виельгорский, рассказал Пушкину о странном сне майора Батурина, который воплотился затем в гениальном «Медном всаднике» - в грозном видении несчастного безумца.
Михаил Юрьевич крестил дочь Пушкина Наталью; он находился у постели умирающего поэта и вошел после смерти Пушкина в совет по опеке над его детьми и имуществом.
Среди близких друзей Виельгорского и К.Н. Батюш­ков, с которым они сблизились еще в юности, в годы пребывания в Риге. «...Воспомни, милый граф, счастли­вы времена, когда нас юношей увидела Двина», - обра­щался к нему поэт в одном из стихотворений.
Дружеские отношения связывали Михаила Юрьеви­ча с Гоголем. Знаменитое письмо Гоголя о живописце А.А. Иванове было адресовано Виельгорскому. Извест­но, что на руках у Гоголя умер от туберкулеза в 1839 году в Риме двадцатидвухлетний сын Виельгор­ского Иосиф.
В 1838 году Виельгорский совместно с Жуковским организует выкуп из крепостной неволи великого поэта Т.Г. Шевченко.
...В 1826 году Виельгорский переехал в Петербург. В доме у Михаила Юрьевича «раза два, три в неделю собирались не только известные писатели, музыканты и живописцы, но также и актеры и начинающие карье­ру газетчики, - вспоминает зять Виельгорского писа­тель В.А. Соллогуб. - Почти каждую неделю на полови­не самого графа, то есть в его отдельном помещении, устраивались концерты, в которых принимали участие все находившиеся в то время в Петербурге знаменито­сти».
Для приезжих артистов это была как бы генеральная репетиция, первая «апробация» перед публичными кон­цертами. Слушательская аудитория домашних концер­тов у Виельгорского превышала триста человек.
Вскоре эти собрания приняли характер государст­венной отборочной театральной комиссии, тем более что сам граф Виельгорский с 1827 по 1829 год был чле­ном комитета по управлению казенными театрами.
Много было сделано для пропаганды серьезной симфонической и камерной музыки в России Виельгорским, популяризировавшим произведения Моцарта, Гайдна, Керубини, Вебера и других крупных музыкантов. В доме Виельгорских прозвучали концерты историче­ского цикла «от Глюка до Беллини».
Этот дом в Петербурге посещали такие знаменито­сти музыкального мира, как Лист, Берлиоз, Р. и К. Шу­ман, П. Виардо-Гарсиа.
Виельгорский, который слушал Листа еще в 1839 го­ду в Риме, первым из русских музыкантов сказал о нем: «Это - царь пианистов».
О своем пребывании в 1844 году у братьев Виельгор­ских писал Г. Берлиоз: «Я был им (Мих. Ю. Виельгор­ским. - А. С.) представлен находившимся у них заме­чательным лицам, виртуозам и литераторам». Известно, что на одном из домашних концертов у братьев дири­жировал своей симфонией Шуман, который называл Виельгорского «гениальнейшим дилетантом».
Серьезные, обоюдно уважительные отношения свя­зывали Виельгорского с Глинкой. Считая Глинку выда­ющимся национальным композитором, он относился к его творчеству с особым интересом и взыскательностью, разбирая как знающий музыкальный критик все напи­санное композитором, не оставляя вне своего внимания ни единого нюанса.
Вскоре после премьеры глинкинского «Ивана Суса­нина», которая оказалась возможной во многом благо­даря хлопотам Виельгорского, 13 декабря 1836 года был устроен товарищеский завтрак, на котором прозвуча­ли прославляющие композитора куплеты «Пой в вос­торге, русский хор...». Михаил Виельгорский выступил автором слов наряду с такими прославленными поэта­ми, как Вяземский, Жуковский, Пушкин... Музыку к стихам написал В. Одоевский.
Какое собрание разнообразных талантов, умов было в ближайшем окружении Виельгорского! И каждый тя­нулся к общению с ним, больше того, считался с его мнением, суждением, жаждал услышать от него отзыв.
И хотя, может быть, не так уж заметен след, кото­рый оставил Виельгорский в искусстве как компози­тор, но возможно ль оценить его вклад как слушателя, вдохновителя, знатока, первооткрывателя шедевров?
Годы долго щадили Виельгорского; несмотря на поч­тенный возраст, он оставался общительным, живым, любознательным человеком.
«Ученейшим из музыкантов нашего времени» назы­вал его Одоевский. Он вспоминал: «В графе Михаиле Юрьевиче было не только глубокое знание музыки, какое я редко встречал в первейших композиторах и гармонистах, но в нем был развит эстетический элемент в высшей степени. Счастливое сопряжение всех душев­ных способностей давало графу Михаилу Юрьевичу та­кой верный взгляд на искусство, которым едва ли кто ныне обладает».
А Михаил Иванович Глинка после смерти Виельгор­ского писал, что «граф М. Ю. принадлежал именно к разряду тех немногих людей, которым, кажется, никог­да умирать не следовало».
Первый музыкальный критик
«Да, он наш, природный москвич, Московитянин и даже Московский вестник со всеми нашими, для других странными, для нас любезными отпечатками, со всеми нашими родимыми пятнами»,- сказал о Владимире Федоровиче Одоевском Погодин, когда в 1862 году тот вернулся из Петербурга в Москву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40