.. Бедное мое семейство в отчаянии...»
Непрекращающаяся борьба Александра Варламова с нуждой не мешает ему, однако, создавать в это вре­мя новые произведения. Он пишет романсы на слова Пушкина («Мери»), Михайлова («Вижу, ты прекрас­на...»), Фета («Давно ль под волшебные звуки...») и др. Творчество Варламова, например элегический романс «Мне жаль тебя...», с его напряженной эмоциональ­ностью и сумрачной, страстной тоской, - предтеча вер­шин вокальной лирики Даргомыжского, Чайковского, Рахманинова.
Нельзя забывать, что расцвет творчества Варламова падает на годы реакции. Отсюда, очевидно, в его про­изведениях так много характерных нот тоски, боли и разочарования. Но наряду с этим в них ощутимы и мятежный протест, желание свободы (романс «Белеет парус одинокий...» на стихи Лермонтова, песня «В поле ветер веет...»).
Много сил отдал Варламов созданию сборника на­родных песен «Русский певец» (1846), который, одна­ко, расходился очень медленно.
Ни горькая нужда, ни болезни не, прекращали концертной деятельности Варламова в Петербурге до конца его дней. Большей частью эти концерты носили камерный характер, в них принимали участие лучшие петербургские певцы. Иногда им аккомпанировал сам Варламов. На одном из концертов произведения его звучали в сопровождении хора.
Умер Александр Егорович скоропостижно в доме одного из своих знакомых, доктора П.А. Нарановича, который устроил у себя карточный вечер. Причина смерти точно не известна. По одним сведениям, дошед­шим до нас, композитор умер от туберкулеза горла, по другим - от аневризма.
Похоронили Варламова на петербургском Смолен­ском кладбище.
Тяжело воспринял смерть друга Даргомыжский. Немало сил и энергии положил он, чтобы материально помочь семье композитора: организовал сбор денег по подписке, способствовал тому, чтобы средства от не­скольких любительских спектаклей и концертов по­ступили в пользу семьи Варламова; кроме того, Дар­гомыжский выступил одним из авторов «Музыкально­го сборника в память А.Е. Варламова».
...Он творил во времена, весьма богатые талантами, был современником Пушкина, Глинки, Лермонтова, Даргомыжского. И все-таки не затерялся, как многие, дожил до нас, сделав поклонниками своего самобыт­ного искусства.
Много лет прошло с тех пор, а гитара, варламовская гитара звучит и ныне...
Поэт и актер
Судьба наделила его талантами разнообразными: актер московского театра, поэт-песенник, исполняющий песни и аккомпанирующий себе на гитаре, собиратель народного фольклора. И поэтому странно, что имя Цыганова, автора стихов популярнейшего русского ро­манса «Красный сарафан», столь мало известно.
«Незаслуженно забытый талантливый поэт-самоуч­ка» - так обычно упоминают о нем, рассказывая о его современниках - поэте Кольцове, великом актере-ро­мантике Мочалове.
Николай Григорьевич Цыганов прожил всего трид­цать четыре года, оставив нам в наследие свыше соро­ка песен. Но впервые собраны и изданы эти песни были лишь после его смерти, в 1834 году, да и то с благотворительной целью - помочь матери поэта, ос­тавшейся без средств.
Сын крепостного, получившего вольную и ставшего приказчиком у богатого волжского хлебопромышлен­ника, Цыганов в 1816 году, девятнадцати лет от роду, поступает актером в саратовскую труппу. Разъезжая с актерской труппой по Руси, начинает он прислуши­ваться к народным интонациям, записывать фольклор. Ф. Кони вспоминал, что Цыганов «исходил почти всю Россию, чтобы послушать родные звуки у русского человека в скорбный и веселый час».
В 1828 году Михаил Загоскин, служивший в то время в театральной инспекции, познакомившись с актерским мастерством Цыганова, способствовал пере­воду его в московский театр. Здесь Цыганов исполнял драматические и оперные партии, например роль Вол­хва в опере Алексея Верстовского «Вадим».
Войдя в кружок любителей русской песни, состояв­ший из людей, причастных к Малому театру, - драма­турга Шаховского, театрального критика Кони, актера Мочалова и других, - Цыганов под их влиянием начи­нает сочинять «русские песни» - стихи, которые сам же поет, аккомпанируя себе на гитаре, на уже суще­ствующие песенные мелодии, а порой сочиняет и му­зыку к своим стихам. То, что Цыганов необыкновенно глубоко знал и чувствовал народную песню, его талант сочинителя сделали его выдающимся мастером этого жанра.
Песни Цыганова особенно интересны народным строем поэтической речи, фольклорным богатством об­разов и художественных приемов, тем, что они отра­жают вкусы, желания, горести, радости и стремления современного ему простого люда. Поэтому-то песни Цыганова так быстро были приняты и подхвачены со­временниками, вошли в быт, оторвавшись от имени своего создателя и приобретя всеобщую известность уже как «народные».
Несомненно, песни Цыганова в какой-то мере по­влияли на поэтические творения другого крупнейшего создателя «русских песен» - А.В. Кольцова, родивше­гося на двенадцать лет позднее. Во всяком случае, в песнях этих двух поэтов нетрудно обнаружить общее, родственное, хотя, конечно, нельзя не признать, что стихи Кольцова шире по содержанию.
Герой песен Кольцова - противник покорности и унижения. Он стоек в беде и несчастье, ему, по мне­нию Белинского, несвойственно растворяться в грусти, так как эта грусть - грусть «души крепкой, мощной, несокрушимой»:
И чтоб с горем, в пиру,
Быть с веселым лицом;
На погибель идти -
Песни петь соловьем!
Подобные мотивы, несмотря на преобладающую мрачность тона, можно встретить и в цеснях Цыга­нова:
Не вздыхать, не тосковать,
Полюбивши - полюбиться,
С милым век свой свековать!
Элегические, обычно грустные цыгановские песни иногда заканчиваются надеждой на счастливый исход: на встречу с любимой, освобождение от постылого мужа или жестокой свекрови.
Есть ведь дни, в кои солнышко
С ясным месяцем видятся...
Так настанет и нам денек -
И мы с ней повидаемся:
Наглядимся, насмотримся,
Насмеемся... наплачемся...
Крепко, крепко обнимемся,
Досыта нацелуемся!
Много песен посвящают и Цыганов и Кольцов тя­желой женской доле в домостроевской патриархальной семье, они стремятся глубже понять и раскрыть мир души простой русской крестьянки.
Несчастная неразделенная любовь девушки, горе женщины, выданной замуж за нелюбимого, оплакива­ние девичьей воли, житейские радости и невзгоды - эти мотивы встречаются в песнях и Кольцова и Цыга­нова.
В знаменитом «Красном сарафане» поется:
То ли житье девичье,
Чтоб его менять,
Торопиться замужем
Охать да вздыхать?
Золотая волюшка
Мне милей всего!
Не хочу я с волюшкой
В свете ничего!
Страх потерять свободу, грусть по «волюшке» варь­ируются в цыгановских песнях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40