– Предпочитаю верить человеку на слово, но мои поверенные настояли на этой формальности.
– Подстраховаться никогда не мешает.
– Неужели, мистер Энджел? А я полагал, вы любите азартные игры.
– Только по необходимости. – Я пытался уловить в его речи следы акцента, но она была похожа на полированный металл, гладкий и чистый, будто его полировали банкнотами с самого рождения. – Не пора ли перейти к делу? Пустые разговоры – не мой профиль.
– Еще одно завидное качество. – Сифр извлек из внутреннего кармана золотой портсигар, отделанный кожей, и достал из него узкую зеленоватую «панателлу» [Один из сортов длинных тонких сигар. (Здесь и далее примечания переводчика.)]. – Угощайтесь.
Я отказался, глядя, как Сифр серебряным ножичком отрезает кончик сигары.
– Вам случайно не знакомо имя «Джонни Фаворит»? – спросил он, нагревая сигару над пламенем газовой зажигалки.
Я покопался в памяти.
– Кажется, так звали певца из довоенного свинг-бэнда?
– Именно. Свежеиспеченная сенсация, как выражается пресса. В сороковом он пел с оркестром Спайдера Симпсона. Лично я ненавижу джазовую музыку и не могу вспомнить названия его шлягеров; так или иначе, их было не один и не два. Он заводил публику в театре «Парамаунт», еще когда о Синатре никто и слыхом не слыхивал. Вы должны помнить его – ведь «Парамаунт» находился в вашем районе.
– Ну что вы. В сороковом я только-только окончил школу и поступил рекрутом в полицию. В Мэдисоне, штат Висконсин.
– Так вы уроженец Среднего Запада? А я принял вас за коренного ньюйоркца.
– Здесь с ними туго. За Хьюстон-стрит ни одного не встретите.
– Пожалуй. – Лицо его скрылось в голубом дыму сигары. Запах табака был восхитительным, и я пожалел о том, что не взял одну – просто попробовать.
– Это город чужаков, – заметил он. – Я тоже чужак.
– Откуда вы?
– Ну, скажем, я просто путешественник. – Сифр взмахом руки разогнал клуб дыма, блеснув перстнем с изумрудом, к которому не зазорно было бы приложиться и самому Папе.
– Прекрасно. Итак, – почему вы спросили меня о Джонни Фаворите?
Официант поставил на стол напитки, помешав нашему разговору не более, чем скользнувшая мимо тень.
– У этого парня был приятный голос. – Сифр поднял бокал на уровень глаз, как это принято в Европе, и выпил. – Я уже говорил, что не переношу джазовой музыки; слишком громко и грубо для моего слуха. Но Джонни, стоило ему захотеть, мог петь нежно, как исполнитель романсов. Я взял его под крыло, когда он только начинал. Неотесанный, тощий паренек из Бронкса. Сирота. «Фаворит» – это сценический псевдоним, настоящее имя – Джонатан Либлинг. Вам известно, что с ним стало?
Я не имел о том ни малейшего понятия.
– В сорок третьем Джонни призвали в армию. Благодаря своему таланту, ему удалось получить назначение в особую музыкально-театральную часть, и в марте, оказавшись в Тунисе, он присоединился к шоу-труппе. О том, что случилось дальше, у меня нет подробных сведений. В общем однажды, во время представления, начался воздушный налет. «Люфтваффе» превратили сцену в решето. Почти все артисты были убиты, А Джонни, получивший ранения в голову, едва выкарабкался из могилы. Впрочем, он уже не был прежним Джонни. Я не разбираюсь в медицине и поэтому не могу описать его состояние. По-моему, это называется «шок после бомбежки».
Я подтвердил, что мне знаком такой термин.
– Вот как? Вы были на фронте, мистер Энджел?
– Несколько месяцев, в самом начале войны. Я оказался среди тех, кому повезло.
– Что ж, с Фаворитом получилось иначе. Его переправили через океан совершенно невменяемым.
– Очень жаль, – заметил я, – но в чем, собственно, моя задача, вы не могли бы уточнить?
Сифр загасил сигару в пепельнице и покрутил в пальцах пожелтевший от времени мундштук из резной слоновой кости – там по спирали крутилась змея с головой кричащего петуха.
– Будьте терпеливы, мистер Энджел. Постепенно мы доберемся до сути. Итак, не являясь формально агентом Джонни, я, тем не менее, оказал ему определенную помощь в самом начале его карьеры. У меня обширные связи. Чтобы узаконить эту помощь – добавлю, значительную, – мы подписали контракт. Подробнее я объяснить не могу, поскольку в этом соглашении были пункты, оговаривающие конфиденциальность.
Итак, состояние Джонни казалось безнадежным. Его отправили в клинику для ветеранов в Нью-Хемпшире. Все шло к тому, что остаток дней ой проведет в больничной палате. Жертва войны… Но у Джонни были друзья и деньги, много денег. Хотя он и слыл человеком расточительным, его заработки за два года до ранения оказались весьма велики – больше, чем способен промотать один человек. Некоторая сумма была инвестирована, и агент Джонни получил права поверенного.
– Сюжет становится все более запутанным, – заметил я.
– В самом деле, мистер Энджел! – Сифр постучал мундштуком по краю пустого бокала, извлекая звук, подобный звону далекого хрустального колокольчика. – Друзья Джонни добились, чтобы его перевели в частную клинику на севере штата. Там применили какой-то новомодный метод лечения. Результат тот же: Джонни остался кретином. Только расходы на этот раз были оплачены из его кармана, а не из государственного…
– Вы знаете имена этих друзей?
– Нет. Надеюсь, вы не думаете, будто моя благотворительность беспредельна. Напротив, мой непреходящий интерес к Джонни Либлингу касается лишь нашего соглашения. Ведь я так и не видел Джонни с тех пор, как он ушел на фронт. Вопрос в следующем: жив он, – или мертв? Раз или два в год мои поверенные связывались с клиникой и получали заверенное нотариусом подтверждение того, что Джонни все еще среди живых. Это положение оставалось неизменным до конца прошлой недели.
– И что же случилось в конце прошлой недели?
– Нечто весьма странное. Клиника Джонни находится в пригороде Покипси. Оказавшись там неподалеку по своим делам, я решил навестить старого приятеля. Мне захотелось увидеть, что сделали с человеком шестнадцать лет пребывания на больничной койке. Но в клинике сказали, что по будням приемные часы у них ограничены. Я решил настоять на своем; появился дежурный врач и сообщил, что Джонни, мол, проходит специальную терапию и его нельзя беспокоить до следующего понедельника.
– Похоже, они хотели, чтоб вы убрались.
– Верно. Манеры этого типа не внушали доверия. – Сифр положил свой мундштук в кармашек жилета и сложил руки на столе. – Я задержался в Покипси до понедельника и вернулся в клинику точно в часы приема. Доктора я больше не видел, но, услышав, что мне нужен Джонни, девушка в регистратуре спросила, не родственник ли я ему. Разумеется, я сказал «нет». Тогда она заявила, что посещать пациентов разрешено только родственникам.
– А раньше они об этом не сказали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58