С той поры король постоянно вспоминает об этом предсказании.
- Мало, что глупые бабы ворожат, - отозвался Добек. - На всякое чихание не наздравствуешься! Откуда такая нищенка может знать, что Господь кому предназначает.
- Ну! Ну! Болтай на здоровье! - отозвался Рава. - Баба, нищенка, бродяга, кто знает, откуда она это берет, какой силой она обладает, и кто ей эту силу дает, Господь или сатана, а ведь всем известно, что ведьмы знают будущее.
- Ты этому веришь? - рассмеялся Боньча. - Я - нет. За что Господь будет его наказывать, если он не виновен?
Кохан смолчал.
- Пускай он только женится, - добавил Добек, - я слышал, что он выбрал себе невесту по вкусу и по нраву, и когда у него родится сын, то старуха будет уличена во лжи.
- Да, - шепнул Кохан, - та, которую ему сватает чех, очень пришлась ему по вкусу, но какой прок от этого; говорят, что она его боится и не хочет.
Добек возмутился.
- Если бы это было так, то пусть поищет другую, их достаточно. Лишь бы ему не сосватали опять немку. Немцев вроде Ганса фон Пфортена у нас слишком много наплодилось при дворе и в городах. Если бы мы еще получили королеву-немку, то с ней бы нахлынули придворные и челядь!.. Хоть удирай тогда на конец света.
Разговаривая таким образом, они не заметили, что при последних словах Добка к ним медленно приблизился мужчина, немного старше их обоих, высокий, толстый, шарообразный, с рыжеватыми волосами, с веснушками на лице, на котором выражались гордость и презрение, как будто он считал себя гораздо выше всех тех, на которых он смотрел, и стал подслушивать их разговор. Он вздрогнул, услышав в устах Добка свое имя: Ганс фон Пфортен. Это был немец, несколько лет уже находившийся на службе короля; ему часто поручали устройство гонок и турниров по западному обычаю. Уверенный в расположении короля, вспыльчивый, гордый, он часто имел столкновения с Добком Боньчей, который являлся судьей в его спорах с придворными.
Услышав то, что говорили о нем и о немцах, Ганс громко фыркнул и послал их к чертям.
Добек очнулся от изумления, взглянул на него исподлобья, улыбнулся и воскликнул:
- Посмотрите на этого шваба, как мои слова не пришлись ему по вкусу! А я тебе, проклятый немчура, еще раз повторю: убирайтесь вы все отсюда к тому же самому дьяволу, о котором ты только что вспоминал, или обратно в свою страну. Вы нам тут на наших нивах воздух портите.
Немец, ворча, ухватился за рукоятку меча.
- Молчи ты, такой-сякой! - крикнул он. - Молчи! Немцы зловонный запах издают! А между тем, вы вынуждены всему учиться у них! Чем бы вы стали без нас? Чем? Вы бы до сих пор еще одевались в звериные шкуры!
Не дав ему окончить, Добек величественно с сознанием своего достоинства, без запальчивости поднялся со своего места.
- Наша земля тебя вскормила, ты питаешься нашим хлебом... Молчи, ты, проходимец! - сказал он повелительным тоном.
- Ты мне не можешь запретить говорить! - воскликнул Ганс возмущенно. - Нет, не можешь!
Сделав неожиданно шаг вперед, он вынул меч.
Добек не тронулся с места и не думал прибегать к оружию. Закусив губы и стараясь сохранить самообладание, он воскликнул:
- Ступай же прочь отсюда, пока ты цел! Трогайся живее, ты, немчура! Иначе плохо будет.
- С тобою плохо будет! - крикнул Ганс, поднимая меч, как будто бы собираясь напасть на беззащитного.
В мгновение ока Добек набросился на немца и, схватив его руку, в которой тот держал меч, как железными тисками, он выхватил из его рук оружие и начал бить своего противника. Не успел тяжеловесный немец осмотреться, как он уже лежал на земле, а удары на него сыпались один за другим, пока железный клинок не разломался на куски. Ганс, припертый к земле, тщетно делал усилия, чтобы освободиться от Добка, обрушевшегося на него всей своей тяжестью.
- Friede, Herr! Friede, Herr! [Мир, господин!] - стонал он, думая, что пришел его последний час, потому что Добек, давно точивший зубы против него, безжалостно наделял его ударами.
На этот шум сбежалась челядь, и со всех сторон прибежали слуги, женщины, придворные, которые, услышав непонятные для них слова, со смехом перевирая их, повторяли:
- Фредро! Фредро! Добка называют Фредрой! Что это означает?..
К счастью побежденного, Добек не был мстительным и не желал крови; поколотив изрядно свою жертву, он ее бросил, не желая над ней издеваться.
Поднимаясь со смехом с земли, Боньча взглянул на толпу, которая вдруг стихла, и к ужасу своему увидел короля, стоявшего на расстоянии трех шагов.
Казимир, возвратившийся с охоты, услышав шум, сошел с коня и прямо направился к сборищу; грозно, но вместе с тем и с ироничной улыбкой, он глядел на Добка, стоявшего перед ним, как преступник.
В эту эпоху своей жизни Казимир был очень красив. Высокого роста, хорошо сложенный, во цвете сил и здоровья, с благородным лицом, которому оттенок печали придавал особенную привлекательность, он имел в себе что-то величественное, смягченное необычайной красотой, и вовсе не был горд.
Одетый в охотничий костюм с рожком, перевешенным через плечо, с бархатной шапочкой на голове, в плаще и мечом у пояса, Казимир стоял, подбоченившись, и переводил взгляд с Боньчи на немца, который, весь в пыли, со стоном поднимался с земли и, увидев короля, обратился к нему с жалобой...
- Кто начал? В чем дело? - спросил Казимир, обращаясь к Кохану.
- Немец первый схватился за меч! - возразил Рава.
- Видишь, Ганс! - воскликнул король. - Ты получил по заслугам.
Боньче король погрозил пальцем.
- А ты, чуть что, готов людей убивать, - произнес он, обращаясь к Боньче, и, быстро отвернувшись от него, ушел.
Этим все кончилось; но в тот же вечер король в шутку назвал Боньчу "Фредрой", и это прозвище так и осталось за ним и в последствии перешло на его род.
Один лишь Кохан догадался, почему Казимир так быстро вернулся с охоты: ожидали известия из Праги от короля Яна и его сына маркграфа Карла.
Казимир, благодаря всемогущему презренному металлу, помирился и заключил союз с королем Яном, с этим пылким, беспокойным и воинственным рыцарем, предпринимавшим всевозможные походы и постоянно нуждавшимся в деньгах. Бывшие недавно враги теперь стали союзниками.
Чешский король Ян получил разрешение иметь в своем гербе маленького польского орла, который был изображен на знамени с чешскими львами, с тем, чтобы отказаться от всяких притязаний на корону. Ему отдали Силезию, а кроме того, Казимир дал ему отступного в несколько десятков тысяч.
За эту дружбу не было слишком много заплачено, потому что король Ян служил опорой против крестоносцев. Теперь дело шло о том, чтобы стать в более близкие отношения с люксембургцами, рыцарский дух которых король отчасти ценил.
Красавица Маргарита, дочь Яна, сестра Карла, овдовела после смерти своего мужа-баварца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
- Мало, что глупые бабы ворожат, - отозвался Добек. - На всякое чихание не наздравствуешься! Откуда такая нищенка может знать, что Господь кому предназначает.
- Ну! Ну! Болтай на здоровье! - отозвался Рава. - Баба, нищенка, бродяга, кто знает, откуда она это берет, какой силой она обладает, и кто ей эту силу дает, Господь или сатана, а ведь всем известно, что ведьмы знают будущее.
- Ты этому веришь? - рассмеялся Боньча. - Я - нет. За что Господь будет его наказывать, если он не виновен?
Кохан смолчал.
- Пускай он только женится, - добавил Добек, - я слышал, что он выбрал себе невесту по вкусу и по нраву, и когда у него родится сын, то старуха будет уличена во лжи.
- Да, - шепнул Кохан, - та, которую ему сватает чех, очень пришлась ему по вкусу, но какой прок от этого; говорят, что она его боится и не хочет.
Добек возмутился.
- Если бы это было так, то пусть поищет другую, их достаточно. Лишь бы ему не сосватали опять немку. Немцев вроде Ганса фон Пфортена у нас слишком много наплодилось при дворе и в городах. Если бы мы еще получили королеву-немку, то с ней бы нахлынули придворные и челядь!.. Хоть удирай тогда на конец света.
Разговаривая таким образом, они не заметили, что при последних словах Добка к ним медленно приблизился мужчина, немного старше их обоих, высокий, толстый, шарообразный, с рыжеватыми волосами, с веснушками на лице, на котором выражались гордость и презрение, как будто он считал себя гораздо выше всех тех, на которых он смотрел, и стал подслушивать их разговор. Он вздрогнул, услышав в устах Добка свое имя: Ганс фон Пфортен. Это был немец, несколько лет уже находившийся на службе короля; ему часто поручали устройство гонок и турниров по западному обычаю. Уверенный в расположении короля, вспыльчивый, гордый, он часто имел столкновения с Добком Боньчей, который являлся судьей в его спорах с придворными.
Услышав то, что говорили о нем и о немцах, Ганс громко фыркнул и послал их к чертям.
Добек очнулся от изумления, взглянул на него исподлобья, улыбнулся и воскликнул:
- Посмотрите на этого шваба, как мои слова не пришлись ему по вкусу! А я тебе, проклятый немчура, еще раз повторю: убирайтесь вы все отсюда к тому же самому дьяволу, о котором ты только что вспоминал, или обратно в свою страну. Вы нам тут на наших нивах воздух портите.
Немец, ворча, ухватился за рукоятку меча.
- Молчи ты, такой-сякой! - крикнул он. - Молчи! Немцы зловонный запах издают! А между тем, вы вынуждены всему учиться у них! Чем бы вы стали без нас? Чем? Вы бы до сих пор еще одевались в звериные шкуры!
Не дав ему окончить, Добек величественно с сознанием своего достоинства, без запальчивости поднялся со своего места.
- Наша земля тебя вскормила, ты питаешься нашим хлебом... Молчи, ты, проходимец! - сказал он повелительным тоном.
- Ты мне не можешь запретить говорить! - воскликнул Ганс возмущенно. - Нет, не можешь!
Сделав неожиданно шаг вперед, он вынул меч.
Добек не тронулся с места и не думал прибегать к оружию. Закусив губы и стараясь сохранить самообладание, он воскликнул:
- Ступай же прочь отсюда, пока ты цел! Трогайся живее, ты, немчура! Иначе плохо будет.
- С тобою плохо будет! - крикнул Ганс, поднимая меч, как будто бы собираясь напасть на беззащитного.
В мгновение ока Добек набросился на немца и, схватив его руку, в которой тот держал меч, как железными тисками, он выхватил из его рук оружие и начал бить своего противника. Не успел тяжеловесный немец осмотреться, как он уже лежал на земле, а удары на него сыпались один за другим, пока железный клинок не разломался на куски. Ганс, припертый к земле, тщетно делал усилия, чтобы освободиться от Добка, обрушевшегося на него всей своей тяжестью.
- Friede, Herr! Friede, Herr! [Мир, господин!] - стонал он, думая, что пришел его последний час, потому что Добек, давно точивший зубы против него, безжалостно наделял его ударами.
На этот шум сбежалась челядь, и со всех сторон прибежали слуги, женщины, придворные, которые, услышав непонятные для них слова, со смехом перевирая их, повторяли:
- Фредро! Фредро! Добка называют Фредрой! Что это означает?..
К счастью побежденного, Добек не был мстительным и не желал крови; поколотив изрядно свою жертву, он ее бросил, не желая над ней издеваться.
Поднимаясь со смехом с земли, Боньча взглянул на толпу, которая вдруг стихла, и к ужасу своему увидел короля, стоявшего на расстоянии трех шагов.
Казимир, возвратившийся с охоты, услышав шум, сошел с коня и прямо направился к сборищу; грозно, но вместе с тем и с ироничной улыбкой, он глядел на Добка, стоявшего перед ним, как преступник.
В эту эпоху своей жизни Казимир был очень красив. Высокого роста, хорошо сложенный, во цвете сил и здоровья, с благородным лицом, которому оттенок печали придавал особенную привлекательность, он имел в себе что-то величественное, смягченное необычайной красотой, и вовсе не был горд.
Одетый в охотничий костюм с рожком, перевешенным через плечо, с бархатной шапочкой на голове, в плаще и мечом у пояса, Казимир стоял, подбоченившись, и переводил взгляд с Боньчи на немца, который, весь в пыли, со стоном поднимался с земли и, увидев короля, обратился к нему с жалобой...
- Кто начал? В чем дело? - спросил Казимир, обращаясь к Кохану.
- Немец первый схватился за меч! - возразил Рава.
- Видишь, Ганс! - воскликнул король. - Ты получил по заслугам.
Боньче король погрозил пальцем.
- А ты, чуть что, готов людей убивать, - произнес он, обращаясь к Боньче, и, быстро отвернувшись от него, ушел.
Этим все кончилось; но в тот же вечер король в шутку назвал Боньчу "Фредрой", и это прозвище так и осталось за ним и в последствии перешло на его род.
Один лишь Кохан догадался, почему Казимир так быстро вернулся с охоты: ожидали известия из Праги от короля Яна и его сына маркграфа Карла.
Казимир, благодаря всемогущему презренному металлу, помирился и заключил союз с королем Яном, с этим пылким, беспокойным и воинственным рыцарем, предпринимавшим всевозможные походы и постоянно нуждавшимся в деньгах. Бывшие недавно враги теперь стали союзниками.
Чешский король Ян получил разрешение иметь в своем гербе маленького польского орла, который был изображен на знамени с чешскими львами, с тем, чтобы отказаться от всяких притязаний на корону. Ему отдали Силезию, а кроме того, Казимир дал ему отступного в несколько десятков тысяч.
За эту дружбу не было слишком много заплачено, потому что король Ян служил опорой против крестоносцев. Теперь дело шло о том, чтобы стать в более близкие отношения с люксембургцами, рыцарский дух которых король отчасти ценил.
Красавица Маргарита, дочь Яна, сестра Карла, овдовела после смерти своего мужа-баварца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140