Он ее не знал и не хотел верить тому, что рассказывали о ней; он себе представлял ее женщиной пустой, корыстолюбивой, гордой, но вместе с тем доступной для каждого. Когда ему изображали ее в другом виде, он недоверчиво пожимал плечами, и никакие уговоры не могли заставить его отказаться от намерения ее посетить.
Под влиянием тех женщин, которых он до сих пор видел и с которыми имел дело, не исключая ребячески веселой княжны Ядвиги, у него составилось вообще совершенно другое мнение о женщинах. Он смеялся над теми, которые старались его отговорить и, когда ему отказали в содействии, он решил, хотя бы даже насильно пробраться к красивой жидовке, как он ее называл.
Смелый Мацек, привыкший всегда, не взирая ни на какие преграды, исполнить все задуманное им, в одно прекрасное утро велел слуге проводить себя к дому Эсфири, куда отправился, взяв с собой прекрасное ожерелье, предназначенное ей в подарок. Вход в дом красивой еврейки не особенно охраняли от посетителей, так как никто уже больше не старался проникнуть к ней, заранее уверенный в том, что напрасно будет кланяться и просить.
Боркович в сопровождении слуги, войдя в дом, попросил служанку сообщить хозяйке о его приходе, назвав свое имя и звание. Он полагал, что Эсфирь немедленно поспешит его приветствовать, но ему пришлось долго ждать, пока она появилась в дверях, приподняв портьеру.
Его не столько поразила ее красота, сколько гордая осанка и величие, с которым она умела выступать. Он пришел в насмешливом расположении духа, но, увидев ее такой неприступной, не осмелился позволить себе шутить.
- Мацек Боркович, - представился он, подходя к ней с поклоном. - Я прибыл в Краков к королю и хотел воспользоваться случаем, чтобы познакомиться с прекрасной Эсфирью и поручить себя ее благосклонному вниманию.
Девушка слушала, сдвинув брови.
- Кто любит своего пана, тот ценит все, что ему мило... - сказал он. - Будьте милостивы, - прибавил он, вынимая ожерелье, спрятанное в одежде, - и не пренебрегите моим скромным подарком.
Эсфирь покраснела и отошла от него на несколько шагов.
- Благодарю вас, - произнесла она, смерив его гордым взглядом. - Я не привыкла принимать подарки от кого-либо другого, кроме моего властелина. Всякий, кого вы спросите, может вам подтвердить, что я отказалась не только от вашего подарка, но никогда ни от кого никакого не приняла. Могли бы это плохо понять... а я не хочу быть заподозренной и желаю остаться верной своему пану.
Боркович хотел было настаивать, но, получив такой категорический отказ, он совершенно смутился.
Перед ним оказалась не легкомысленная женщина, какой он себе ее представлял, но строгая, суровая, умевшая держать от себя на почтительном расстоянии; он даже не умел с ней говорить. Спрятав обратно подарок, он стоял сконфуженный. Наконец, после некоторого размышления он начал:
- Меня незаслуженным образом заподозрили злые люди и обвинили перед королем. Я хотел вас просить, чтобы вы за меня заступились.
- Я не в какие дела не вмешиваюсь, - ответила Эсфирь, - об этом вы можете узнать от других...
- Но говорят, что вы обо всем знаете! - ехидно сказал староста.
- Как видите, я плохо осведомлена, - прервала она его, - потому что у нас ходили слухи, будто вы в большой дружбе были с бранденбургцами, а это должно быть страшная ложь, ибо иначе вы не прибыли бы на поклон к королю.
Услышав неожиданно эти смелые слова, Боркович онемел от изумления и стоял покрасневший и гневный.
- Итак, милостивый государь, вы в защитнике уже больше не нуждаетесь, - прибавила Эсфирь.
От волнения Мацек дергал себя за бороду. Девушка на него смотрела, как бы стараясь проникнуть в него и прочесть на его лице.
- И это должно быть ложь, - сказала она, заметив насмешливую улыбку, появившуюся в ответ на ее слова, - будто вы в хороших отношениях с невестой короля, силезской княжной.
Тайна, которая казалась ему скрытой от всех, и которую он считал никому неизвестной, была так смело высказана ему Эсфирью, что от изумления с его уст сорвалось несколько проклятий.
- Конечно, я бывал в Глогове! - воскликнул он гневно и раздражительно. - Я и не думаю этого отрицать. На турнирах мне несколько раз повезло, и я имел счастье танцевать с княжной...
Эсфирь внимательно слушала.
- Злые люди в состоянии и в этом увидеть что-нибудь предосудительное и сочинить небылицу, - продолжал он, волнуясь. - Поэтому я не даром просил вас о защите.
- Вы сами сумеете себя защитить, - произнесла она холодно.
Боркович оправился от изумления, и к нему возвратилась его обычная смелость.
- И вам, вероятно, новая королева не особенно по вкусу, - произнес он со смехом. - Вам придется делить с ней любовь короля, а она, ей Богу, красива, молода, восхитительна, очаровательна...
Эсфирь покраснела.
- Я уезжаю из Кракова, - сказала она.
Боркович рассмеялся.
- И вы не будете питать никакой злобы против короля? - спросил он.
- Никакой обиды и никакого гнева я не чувствую! - спокойно ответила Эсфирь. - Королю нужен сын, и дай Бог, чтобы этот брак оправдал его надежды.
Мацек слушал и ушам своим не верил. Чувствуя, что он потерял полную неудачу и что ему не о чем больше говорить, он насупился и попрощался, сказав:
- Будьте же ко мне милостивы!
Эсфирь ничего не ответила.
Староста ушел от Эсфири очень огорченный и, находясь под впечатлением этого посещения, он вечером, встретившись у Неоржи со своими приятелями, высказал им свое удивление.
- Кто из вас видел эту еврейку? - воскликнул он. - Мало того, что она красива, хотя лицом то отцвела, но она бой-баба, и себя в обиду не даст. Я предложил ей в подарок ожерелье, за которое заплатил много денег, и оно было бы под-стать поднести даже невесте... а она не приняла. Разговаривала со мною, как будто в действительности была королевой, а не любовницей и дочерью еврея из Опочна... Она говорит, будто уедет из Кракова.
Присутствовавшие громко запротестовали, закричав:
- Что вы? Как же? Разве король расстанется с ней? Разве он может день прожить без нее? Ведь он ежедневно прокрадывается к ней и у нее отдыхает. Она его, вероятно, напоила каким-то зельем, а они ведь мастерицы околдовывать. Не освободиться ему из ее сетей. Боркович в задумчивости проговорил:
- Тем лучше!
Однако, он весь вечер не мог успокоиться и, рассказывая каждому о еврейке, хотя и был зол на нее, восхищался ее ловкостью и умом.
Существовавшее вначале сильное возбуждение против Эсфири теперь значительно улеглось; духовенство надеялось, что она будет вытеснена молодой королевой... К тому же, как это обыкновенно случается, первое впечатление, самое сильное, понемногу сглаживается, и люди постепенно привыкли к этой любовной связи короля и не придавали ей большого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140