Они услышали ржание лошадки, которой не терпелось поскорее сдвинуться с места, чтобы не стоять под дождем, потом быстрое «цок-цок» по булыжнику, и Смертный доктор уехал. Пока он не исчез, пока не исчезли все звуки, связанные с ним, никто не шелохнулся, затем Мэгги пошла за ложечкой, а Сэм пошел в залу посмотреть на ту другую бутылочку, которую доктор оставил у изголовья. Нелегко было прочесть надпись на этикетке при тусклом свете, но Сэму не хотелось выносить бутылочку из комнаты. Наконец ему удалось разобрать буквы, и, составив из них слово, он даже присвистнул – хорошо бы никто не слышал его. Буквы гласили: «Хлороформ».
Лекарство хорошо сработало – оно помогло задержать развитие пленки, стягивавшей горло Джемми. Он сумел хоть что-то сказать, чего раньше был не в состоянии, и проглотить немного воды, оживив тем самым свое пылающее, иссушенное лихорадкой тело. Он попросил, чтобы его оставили в зале одного, а потом попросил, чтобы прислали Сэма посидеть с ним.
– Не срубай дерево, – сказал он, и волосы встали дыбом на затылке Сэма.
– Так ты слышал? – наконец произнес Сэм.
– Ага, слышал.
– Все?
– Люди думают, что раз человек не может говорить, значит, он и не слышит, но ваши голоса, точно барабан, гремели у меня в ушах.
Это потребовало от него такого напряжения сил, что он откинулся на подушки, посмотрел в потолок, закрыл глаза и задремал, а когда снова их открыл, то даже не понял, что прошло какое-то время. Хоть и смутно, но он все же разглядел, что Сэм плакал.
– Ох, человече, – сказал Джем. – Ты, что же, думаешь, я не знал?
Сэм встал. Он просто не мог заставить себя смотреть на брата.
– Холодно тут. Пойду принесу ведерко горячих углей и поставлю у кровати.
– Мне не холодно, – сказал Джем. – Лучше сядь.
Сэм взял было брата за руку, но почувствовал, что ему больно, и отпустил. Он сидел у постели, радуясь тому, что дыхание у больного стало мягче, прислушиваясь к ветру, стучавшему ветками сосны в окно.
– Мне не мешает этот стук, – сказал Джем. – Я даже полюбил его.
– Ты же раньше его терпеть не мог.
– С тех пор я повзрослел, человече. Раньше я боялся. Казалось… мой смертный час настал. – Он попытался улыбнуться. – А теперь я видел смерть, и не так уж это страшно. – Он все же сумел улыбнуться.
Сэму не терпелось переключить разговор на другое.
– Знаешь, о чем я сейчас жалею? – сказал он. Джемми внимательно на него смотрел. – Я жалею, что вел себя так во время марафона.
– Ох, но ты же выиграл, человече.
– Я обжулил тебя, и ты это знаешь. Я не одну неделю к нему готовился.
– Ну и что? Важно, что ты выиграл забег.
– Из-за тебя я думал, что без ног останусь. Ты из меня весь дух вышиб. У меня едва сердце не лопнуло.
– Как же я мог из тебя дух вышибить, раз ты выиграл забег?
Сэм промолчал, и Джем снова впал в забытье. Через некоторое время он проснулся и попросил дать ему еще лекарства. Сэм вышел и вернулся с ложкой и микстурой.
– Ох, я же думал об этом уже сто раз, Джем. Тысячу раз. Ну, почему я не дал тебе обогнать меня, когда ты так заслуживал победы? Ни о чем я так не жалею, как об этом.
– А что бы ты мог сделать? Дать мне выиграть?
– Ох, как я тобой гордился, когда ты меня нагнал. Ведь это было тебе не по силам, и все же ты меня нагнал. Я до смерти гордился тобой. Ну, почему? Почему я так с тобой поступил?
«Только не смей снова реветь, – сказал себе Сэм. – Держись». Он ногтями впился себе в ладонь, прокушенную матерью, в надежде, что боль поможет ему сдержаться.
– Ты выиграл все состязания, Сэм. Такого никогда никто не сможет сделать.
– Ага, и украл у тебя славу. По праву ты выиграл забег. Ох, ну почему?
И тут он заплакал.
– Все и дело-то в этом, Сэм. Ты должен был выиграть. Неужели ты не понимаешь? Такой уж ты. И такой уж я. Такие уж мы с тобой, Сэм. И ничего мы тут поделать не можем. Иначе ты не мог поступить.
Среди ночи их мать вошла на цыпочках в комнату.
– Ну, как он сейчас-то?
– Да он сейчас вроде спит. Доктор дал ему что-то хорошее.
– Надолго оно не поможет.
– Ага, я знаю, мать, – сказал Сэм.
А он не спал. Они никак не могли понять, когда он спит, а когда бодрствует.
– Значит, так я туда и не доберусь, да? – заметил он вдруг, когда Мэгги ушла.
– Куда, Джем?
– Куда же, ты думаешь, человече, – в Америку. Значит, так никогда ее и не увижу.
Сэм почувствовал, что снова плачет, но тихо, безмолвно, так что Джемми и не заметил.
– Это был Смертный доктор, да?
Сэм решил ничего не отвечать. Он-то думал, что Джемми знает.
– Это был он, да? – Джемми попытался приподняться на постели. – Да?
Сэм вынужден был кивнуть.
– Никогда не лги мне, Сэм.
– Нет. Больше не буду, никогда.
После этого они надолго умолкли. Сэм заснул. Он пробежал десять миль, и уже давно стояла ночь, а, как и все в Питманго, он ослаб из-за скверной еды.
– Расскажи мне про нашего папку.
Сэм даже подскочил на стуле. Он забыл, где находится. Он рассказал как мог обо всем, что произошло, – тихо, не спеша, ибо понимал, что даже звук его голоса болезненно действует на Джема. А тот лежал на спине и слушал с закрытыми глазами, потому что ему больно было смотреть на свет, но в уголках его губ играла улыбка.
– Ох, чего бы я только не дал, чтоб там быть и все это видеть. Как наш папка все выложил этому сукину сыну в лицо. Какой великий день для Питманго, а, Сэм?
– Ага, великий!
Он дал Джему еще лекарства, но действовало оно уже не так хорошо. Дыхание снова стало затрудненным, и появился хрип, которого раньше не было. Джемми все пытался прочистить горло, точно хотел что-то из него выбросить, но ничего не получалось – лишь становилось еще больнее. Сэм боялся, что начнется кашель. Ему казалось, что, если он начнется, его уже не остановишь. Но Джемми не кашлял.
– Значит, он все же туда пошел и сделал свое дело. Ты потом скажи ему, как я им горжусь, хорошо?
– Ты сам ему скажешь.
– Не могу я сказать такое отцу. Прямо в глаза.
– Ну ладно, тогда я скажу ему за тебя.
– Сэм?!
– Да, я тут.
– Я хочу, чтоб меня схоронили в ложном гробу.
– Ох, Джем… Джемми!..
– Ты знаешь, что гроб стоит столько же, сколько билет в Америку?
13
Забрезжила заря. народившийся день заявлял о себе, но это было незаметно в зале из-за дерева, затенявшего окно, и из-за того, что в поселке не осталось ни единого петуха. Все они не одну неделю тому назад попали в котел. Так что заря занималась над Питманго в полной тишине.
– Проскочил я. Говорят, это самое скверное время.
– Конечно, проскочил. Не знаю, Джем… – Сэм вдруг страшно возбудился, – …но только вид у тебя лучше. Я правду говорю. – Он кинулся к двери, чтобы позвать остальных, если они уже проснулись, взглянуть на Джема.
– Лгун. Я же говорил тебе, чтобы ты не смел мне лгать.
– Но это правда.
– У меня снова поднимается жар, дурачок. Сэм? – Он сел в постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140