В это время в дом вошли Белобородов и Лебедин. Спросили ещё раз, даст ли хозяин денег. Нет? Тогда Белобородов ударил Гуляева кулаком в лицо, и гости принялись обыскивать комнаты.
Так и хочется закричать: господи, да неужели было непонятно, к чему идет, почему не выскочили на улицу да не закричали, не позвали соседей?.. Это теперь, когда дело уже в архиве, все мы умные и осторожные. А тогда, в зимнюю полночь, Гуляевы, должно быть, понадеялись на то, что сумеют выпроводить непрошеных гостей. Но не сумели.
Из сумки жены Гуляева они достали десять тысяч. На окне лежала десятка - на молоко. А еще?.. Когда Гуляевы в очередной раз сказали, что денег в доме нет, "гости" отрезали провода от электрообогревателя и фена, связали хозяевам руки, заткнули рот и завязали глаза. А потом вывели на улицу и поволокли к дому знакомого на Шоссейной улице. Хозяина не было дома, и Козырьков об этом знал.
Подобрав поблизости лом и монтировку, Белобородов и Козырьков выломали замки и затащили связанных Гуляевых в дом. Они били их и продолжали требовать денег. Но у Гуляевых денег не было, и взять их было негде. Тогда Гуляева бросили в подпол. Что в это время делали с женщиной, неизвестно. Только истязания ни к чему не привели. Поняв, что изуродованные Гуляевы пользы им никакой не принесут, а вреда могут доставить много, решили их убить, а тела сжечь.
Но казнить Гуляевых решили в другом доме - брошенном, жилец которого, как было известно, ночевал на метеостанции в веселой компании. Когда Гуляевых волокли по улице, в одном месте пришлось перелезать через забор. В деле есть фотография, где Дима Лебедин, милый блондин, стоит по колено в травке и показывает на плиту возле забора - старую, колченогую плиту. На неё пришлось забираться самим и затаскивать Гуляевых: по-другому через забор было не перебраться.
В доме свиданий действительно никого не было. Белобородов и Лебедин сняли провод с рук Гуляевой и стали душить женщину на глазах мужа. В это время Гуляев попытался вырваться, но Козырьков был начеку. Он навалился на Гуляева и приказал приятелям перерезать "свидетелям" горло. Но только не ножом, а "розочкой", горлышком разбитой бутылки из-под шампанского. Лебедин в точности исполнил приказ Козырькова: он ударил женщину кирпичом по голове, а затем полоснул по горлу разбитой бутылкой. А потом Белобородов убил Гуляева.
Когда Гуляевых облили бензином и подожгли, они были ещё живы.
Белобородов - тоже милый молодой человек: вот он на фотографии показывает на входную дверь дома, где они убили Гуляевых. В кожаной куртке, в меховой шапке, лицо круглое, как у ребенка. А рядом - понятые, две женщины с застывшими от ужаса масками - лицами это уже не назовешь.
Взятые под стражу, Козырьков и Белобородов запирались недолго. Буквально считанные дни спустя они рассказали, как убивали Гуляевых, подробно и обстоятельно. Но, когда первый страх прошел, они поняли, что совершили ошибку. Ведь на самом деле никто не видел, как они волокли Гуляевых по ночным улицам поселка Михнево. Лебедин был ещё на свободе. Надо думать, он получил из тюрьмы указания подельников, и в один прекрасный день неизвестный злоумышленник проник через окно в Ступинскую прокуратуру, в ту комнату, где стоял сейф с делом по обвинению Козырькова и Белобородова, и поджег его. Сгорело много документов, но тот, который интересовал дружных убийц, уцелел - выгорело лишь несколько листов.
Да, поспешные признания не могли не мучить Козырькова и Белобородова. У них был шанс уйти от наказания, поскольку дело, переданное в Московский областной суд, было всего-навсего делом, построенным на косвенных доказательствах. И не могли они не знать, что подавляющее большинство судей предпочитает как можно скорей сбыть такое дело с рук, отправить на дополнительное расследование, лишь бы не подставлять шею под это ярмо. Работа с косвенными доказательствами требует от судьи не только незаурядного профессионального мастерства, но и желания принимать решение по делу. Причем готовность взять на себя ответственность безусловно стоит на первом месте. О несовершенстве нашего законодательства мы здесь рассуждать не будем, чтобы не тошнило. Но вот об институте дополнительного расследования, такой правовой диковинке, может, лишний раз вспомнить не грех.
Какими инструментами располагает судья, приступая к слушанию дела? Ровно теми же, что и следователь на предварительном следствии. Возможности судьи практически не ограничены: можно делать запросы в любые организации, допрашивать лиц, которых не допрашивали на предварительном следствии, проводить экспертизы. Чего же боле? Только работай.
Но работать не хочется.
И то сказать: зачем же работать, когда можно этого не делать. По закону, понимаете? Вот если бы в законе не было этой настежь распахнутой двери, в которую в любой момент можно вышвырнуть всю работу предварительного следствия, судья был бы поставлен перед необходимостью принимать решение. А дело это непростое. Следующая инстанция приговор будет изучать с лупой и отменит, даже если случится описка или опечатка. Не утвержденный в кассационной инстанции приговор судью не украшает и ставит под сомнение его полномочия. Нет, разумеется, один приговор не в счет. Но поточная работа на корзину - в счет. А судьи за свои кресла держатся двумя руками. Стало быть, захлопнись эта спасительная дверь, и работать бы стали по-другому.
Не надо забывать и о том, что в подавляющем большинстве случаев дело, отправленное судьей на дополнительное расследование, может быть прекращено, поскольку выходят все сроки. Это идеальный рецепт на все случаи жизни. Не хочешь принимать решение - посылай на... Ранее я писала, какой грех на душу взял судья Московского областного суда Тутубалин, отправив на дополнительное расследование дело по обвинению Виктора Богословского. Богословскому было предъявлено обвинение в убийстве жены и двух детей. Труп жены, убитой и похороненной в лесной чаще, Богословский выдал милиции сам. Дети были утоплены спящими во время "туристического похода" на подмосковное озеро. Пройдя все мыслимые инстанции, дело попало наконец к судье Тутубалину. И он, не сомневаясь, как сказал мне лично, в вине Богословского, отправил дело на дополнительное расследование, зная, что сроки содержания под стражей подходят к концу и Богословский будет отпущен на свободу. Так и вышло. Я спросила Валентину Павловну, что она думает по этому поводу - она ответила: я никогда не обсуждаю решения своих коллег.
Но вернемся в зал суда, где слушалось дело по обвинению Козырькова, Белобородова и Лебедина в убийстве Гуляевых. В том, что убийство совершили именно они, сомнений не было: они признались и рассказали, как именно было совершено преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Так и хочется закричать: господи, да неужели было непонятно, к чему идет, почему не выскочили на улицу да не закричали, не позвали соседей?.. Это теперь, когда дело уже в архиве, все мы умные и осторожные. А тогда, в зимнюю полночь, Гуляевы, должно быть, понадеялись на то, что сумеют выпроводить непрошеных гостей. Но не сумели.
Из сумки жены Гуляева они достали десять тысяч. На окне лежала десятка - на молоко. А еще?.. Когда Гуляевы в очередной раз сказали, что денег в доме нет, "гости" отрезали провода от электрообогревателя и фена, связали хозяевам руки, заткнули рот и завязали глаза. А потом вывели на улицу и поволокли к дому знакомого на Шоссейной улице. Хозяина не было дома, и Козырьков об этом знал.
Подобрав поблизости лом и монтировку, Белобородов и Козырьков выломали замки и затащили связанных Гуляевых в дом. Они били их и продолжали требовать денег. Но у Гуляевых денег не было, и взять их было негде. Тогда Гуляева бросили в подпол. Что в это время делали с женщиной, неизвестно. Только истязания ни к чему не привели. Поняв, что изуродованные Гуляевы пользы им никакой не принесут, а вреда могут доставить много, решили их убить, а тела сжечь.
Но казнить Гуляевых решили в другом доме - брошенном, жилец которого, как было известно, ночевал на метеостанции в веселой компании. Когда Гуляевых волокли по улице, в одном месте пришлось перелезать через забор. В деле есть фотография, где Дима Лебедин, милый блондин, стоит по колено в травке и показывает на плиту возле забора - старую, колченогую плиту. На неё пришлось забираться самим и затаскивать Гуляевых: по-другому через забор было не перебраться.
В доме свиданий действительно никого не было. Белобородов и Лебедин сняли провод с рук Гуляевой и стали душить женщину на глазах мужа. В это время Гуляев попытался вырваться, но Козырьков был начеку. Он навалился на Гуляева и приказал приятелям перерезать "свидетелям" горло. Но только не ножом, а "розочкой", горлышком разбитой бутылки из-под шампанского. Лебедин в точности исполнил приказ Козырькова: он ударил женщину кирпичом по голове, а затем полоснул по горлу разбитой бутылкой. А потом Белобородов убил Гуляева.
Когда Гуляевых облили бензином и подожгли, они были ещё живы.
Белобородов - тоже милый молодой человек: вот он на фотографии показывает на входную дверь дома, где они убили Гуляевых. В кожаной куртке, в меховой шапке, лицо круглое, как у ребенка. А рядом - понятые, две женщины с застывшими от ужаса масками - лицами это уже не назовешь.
Взятые под стражу, Козырьков и Белобородов запирались недолго. Буквально считанные дни спустя они рассказали, как убивали Гуляевых, подробно и обстоятельно. Но, когда первый страх прошел, они поняли, что совершили ошибку. Ведь на самом деле никто не видел, как они волокли Гуляевых по ночным улицам поселка Михнево. Лебедин был ещё на свободе. Надо думать, он получил из тюрьмы указания подельников, и в один прекрасный день неизвестный злоумышленник проник через окно в Ступинскую прокуратуру, в ту комнату, где стоял сейф с делом по обвинению Козырькова и Белобородова, и поджег его. Сгорело много документов, но тот, который интересовал дружных убийц, уцелел - выгорело лишь несколько листов.
Да, поспешные признания не могли не мучить Козырькова и Белобородова. У них был шанс уйти от наказания, поскольку дело, переданное в Московский областной суд, было всего-навсего делом, построенным на косвенных доказательствах. И не могли они не знать, что подавляющее большинство судей предпочитает как можно скорей сбыть такое дело с рук, отправить на дополнительное расследование, лишь бы не подставлять шею под это ярмо. Работа с косвенными доказательствами требует от судьи не только незаурядного профессионального мастерства, но и желания принимать решение по делу. Причем готовность взять на себя ответственность безусловно стоит на первом месте. О несовершенстве нашего законодательства мы здесь рассуждать не будем, чтобы не тошнило. Но вот об институте дополнительного расследования, такой правовой диковинке, может, лишний раз вспомнить не грех.
Какими инструментами располагает судья, приступая к слушанию дела? Ровно теми же, что и следователь на предварительном следствии. Возможности судьи практически не ограничены: можно делать запросы в любые организации, допрашивать лиц, которых не допрашивали на предварительном следствии, проводить экспертизы. Чего же боле? Только работай.
Но работать не хочется.
И то сказать: зачем же работать, когда можно этого не делать. По закону, понимаете? Вот если бы в законе не было этой настежь распахнутой двери, в которую в любой момент можно вышвырнуть всю работу предварительного следствия, судья был бы поставлен перед необходимостью принимать решение. А дело это непростое. Следующая инстанция приговор будет изучать с лупой и отменит, даже если случится описка или опечатка. Не утвержденный в кассационной инстанции приговор судью не украшает и ставит под сомнение его полномочия. Нет, разумеется, один приговор не в счет. Но поточная работа на корзину - в счет. А судьи за свои кресла держатся двумя руками. Стало быть, захлопнись эта спасительная дверь, и работать бы стали по-другому.
Не надо забывать и о том, что в подавляющем большинстве случаев дело, отправленное судьей на дополнительное расследование, может быть прекращено, поскольку выходят все сроки. Это идеальный рецепт на все случаи жизни. Не хочешь принимать решение - посылай на... Ранее я писала, какой грех на душу взял судья Московского областного суда Тутубалин, отправив на дополнительное расследование дело по обвинению Виктора Богословского. Богословскому было предъявлено обвинение в убийстве жены и двух детей. Труп жены, убитой и похороненной в лесной чаще, Богословский выдал милиции сам. Дети были утоплены спящими во время "туристического похода" на подмосковное озеро. Пройдя все мыслимые инстанции, дело попало наконец к судье Тутубалину. И он, не сомневаясь, как сказал мне лично, в вине Богословского, отправил дело на дополнительное расследование, зная, что сроки содержания под стражей подходят к концу и Богословский будет отпущен на свободу. Так и вышло. Я спросила Валентину Павловну, что она думает по этому поводу - она ответила: я никогда не обсуждаю решения своих коллег.
Но вернемся в зал суда, где слушалось дело по обвинению Козырькова, Белобородова и Лебедина в убийстве Гуляевых. В том, что убийство совершили именно они, сомнений не было: они признались и рассказали, как именно было совершено преступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154