И добавлю к этому, что сами же милиционеры не раз высказывались в том смысле, что их не покидает ощущение, что это не весь список, что были и другие жертвы. Учитывая, что между ограблением и убийством Вахатова и Просветовой прошло ничтожно мало времени, можно дать себе труд подумать, не является ли огромный перерыв между преступлениями нелогичным для исполнителей...
Прошел год.
Двадцать шестого марта Лендьел и его знакомый, москвич Андрей Хорев, 26 лет, не женатый, не судимый и не работавший, по предварительному сговору ограбили квартиру П. Ширкова. Хорев вынес из квартиры и передал ожидавшему его Лендьелу телевизор, видеомагнитофон, швейную машинку, 25 кассет... В этом ограблении самым главным является, по-видимому, не масштаб ограбления, для простых смертных людей вполне ощутимый и ужасный, - а то, что П. Ширков - родной брат жены Лендьела. У Лендьела были ключи от квартиры свояка, и он точно знал, что несколько дней его и членов его семьи в Москве не будет.
У животных, не дошедших до такой высокой степени развития, какой достиг вид под названием "человек", - так вот, у животных в генах запечатлен запрет гадить и промышлять в собственной стае.
У Лендьела в генах ничего такого не оказалось. И я предполагаю, что ужасающая жестокость, сопровождавшая все его преступления, имеет родовую связь с этой диковинной выхолощенностью, оторванностью от главного человеческого чувства - осознания родственности и близости с другими людьми.
А Сидей? Его интересы в суде защищала адвокат Ирина Саадиевна Карапинская, которую я очень уважаю. Я полагаю, Ирина Саадиевна не только профессионально, но и чисто по-человечески привержена идее о том, что Сидей попал под сильнейшее влияние более сильного по характеру Лендьела. К сожалению, я не разделяю эту точку зрения. Все, что сделали эти люди, было заранее очень тщательно продумано, и даже у самого безвольного размазни было время на то, чтобы осмыслить происходящее и сделать для себя единственно возможный выбор.
Особенно трудно представить себе, как Лендьел принимал участие в семейных бедах, в ограблении Вахатова, с которым он носился в милицию и там изображал страдальца.
Между тем Лендьел по мере поступления товара, который нужно сбывать, ласточкой летает на родину, в Ужгород, где продает все, что ему удалось украсть. Получилось, что он сам себя перехитрил, потому что если бы он продавал награбленное совершенно посторонним людям, у следствия в руках не оказалось бы таких неопровержимых доказательств вдобавок к главным. Ведь все вещи были найдены у покупателей и опознаны владельцами или родственниками убитых.
Прошел ещё год.
Прошел он хорошо, спокойно. Никто Лендьела, Сидея и Хорева не беспокоил, никто не дышал в спину. И тут уезжает в Америку ближайшая подруга жены Лендьела. У подруги, живущей в одном доме с Лендьелами, есть сестра, Татьяна Тищенко. Она остается одна в квартире, так хорошо знакомой Лендьелу. При этом нужно все время стараться удерживать в сознании подробности, как бы не относящиеся к делу, - скажем, ребенок Тищенко, ребенок её сестры Елены и дети Лендьела - друзья, сто раз вместе гуляли, отдыхали, болели и выздоравливали...
В квартире Елены Петренко, где к описываемому моменту находится одна Таня, имелось очень много вещей, которые так ловко и удачно приноровился сбывать Лендьел в цветущем Закарпатье. Видеоплейер, стереоплейер, факс-телефон с автоответчиком, а кроме того - украшения... Мужчины редко разбираются в таких вещах, и, наверное, Лендьел и Хорев не были исключением из этого правила. Обилие цепочек (по большей части серебряных), колечек, кулонов и браслетов, тоже по большей части из серебра, броши, бусы из янтаря и речного жемчуга - все это, очевидно, и решило судьбу несчастной Татьяны.
В начале двенадцатого, незадолго до полуночи, она открыла дверь хорошо знакомому Лендьелу, который пришел с другом Хоревым, чтобы починить телевизор. Друзья принесли с собой ореховую наливку. Таня достала две рюмки, принесла несколько яблок, но к гостям не присоединилась, пили они вдвоем. А потом (как это было в точности, знают только Хорев и Лендьел, но говорят разное) то ли Таня рассказала, что может вслепую печатать на машинке, то ли она уже сидела за столом и печатала - так или иначе, она наклонилась над машинкой, и тут один из "гостей" схватил её за шею и повалил вместе со стулом на пол.
Из приговора: "Тищенко сопротивлялась, кричала, била ногами по полу, поэтому соседи стучали по батарее. Испугавшись разоблачения, он заткнул ей рот рукой (он - это Лендьел. - О.Б.), в ответ она прокусила ему большой палец. Потом он достал из своей сумки веревку и обмотал вокруг шеи, затем они оба натянули веревку за концы и задушили её. После этого собрали аппаратура и бижутерию, упаковали в свою сумку и в чемодан Тищенко и ушли. Аппаратуру реализовал Хорев, а украшения Лендьел".
В судебном заседании дать устные показания по убийству Тищенко Лендьел отказался и все изложил письменно. Застеснялся знакомых?
Надо полагать, и Лендьел, и Сидей, и Хорев, и все их подельщики, если таковые были, ещё очень долго промышляли бы в Москве, убивая и грабя родных и знакомых, если бы Лендьелу не изменила осторожность. А изменила она ему оттого, что он чувствовал себя совершенно неуязвимым: ведь сколько было сделано, сколько загублено душ и как ловко удалось выкрутиться. И так он забылся, что ровно месяц спустя после убийства Татьяны Тищенко явился в ювелирный магазин "Лазурит" с целлофановым мешком, в который свалил скопом все, что взял в квартире. В куче бижутерии было два тоненьких колечка из золота, он в это просто не вникал. Притащил и собирался сдать в оценку. Там-то и обратил на него внимание сотрудник милиции. Лендьел пытался выбросить мешок, но было уже поздно.
Слушая Танину сестру Лену, я поняла, что не ошиблась, увидев её в нашем редакционном коридоре как бы в стеклянном пространстве, с невидимыми прозрачными стенками, которые отделяют от всех остальных людей на свете. Вместе с гибелью Тани она пережила ещё одну трагедию, неизмеримо меньшую, но все же огромную, к которой совсем не была готова. Знакомясь с материалами дела, читая показания знакомых, с которыми дружила не один год, она поняла, что многие догадывались или знали нечто чрезвычайное, что должны были непременно сообщить ей, - тогда все было бы иначе. Иные оговорили Таню просто так, дав ей небрежную характеристику, - тем самым едва не поддержали версию обвиняемых, что Тищенко (как и Вахатов) была убита в результате ссоры, начавшейся из-за её грубости. Можно только догадываться, что должна была чувствовать Лена, узнав от знакомой, что Лендьел приходил к ней и сидел у неё дома в перчатках. За столом, в квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Прошел год.
Двадцать шестого марта Лендьел и его знакомый, москвич Андрей Хорев, 26 лет, не женатый, не судимый и не работавший, по предварительному сговору ограбили квартиру П. Ширкова. Хорев вынес из квартиры и передал ожидавшему его Лендьелу телевизор, видеомагнитофон, швейную машинку, 25 кассет... В этом ограблении самым главным является, по-видимому, не масштаб ограбления, для простых смертных людей вполне ощутимый и ужасный, - а то, что П. Ширков - родной брат жены Лендьела. У Лендьела были ключи от квартиры свояка, и он точно знал, что несколько дней его и членов его семьи в Москве не будет.
У животных, не дошедших до такой высокой степени развития, какой достиг вид под названием "человек", - так вот, у животных в генах запечатлен запрет гадить и промышлять в собственной стае.
У Лендьела в генах ничего такого не оказалось. И я предполагаю, что ужасающая жестокость, сопровождавшая все его преступления, имеет родовую связь с этой диковинной выхолощенностью, оторванностью от главного человеческого чувства - осознания родственности и близости с другими людьми.
А Сидей? Его интересы в суде защищала адвокат Ирина Саадиевна Карапинская, которую я очень уважаю. Я полагаю, Ирина Саадиевна не только профессионально, но и чисто по-человечески привержена идее о том, что Сидей попал под сильнейшее влияние более сильного по характеру Лендьела. К сожалению, я не разделяю эту точку зрения. Все, что сделали эти люди, было заранее очень тщательно продумано, и даже у самого безвольного размазни было время на то, чтобы осмыслить происходящее и сделать для себя единственно возможный выбор.
Особенно трудно представить себе, как Лендьел принимал участие в семейных бедах, в ограблении Вахатова, с которым он носился в милицию и там изображал страдальца.
Между тем Лендьел по мере поступления товара, который нужно сбывать, ласточкой летает на родину, в Ужгород, где продает все, что ему удалось украсть. Получилось, что он сам себя перехитрил, потому что если бы он продавал награбленное совершенно посторонним людям, у следствия в руках не оказалось бы таких неопровержимых доказательств вдобавок к главным. Ведь все вещи были найдены у покупателей и опознаны владельцами или родственниками убитых.
Прошел ещё год.
Прошел он хорошо, спокойно. Никто Лендьела, Сидея и Хорева не беспокоил, никто не дышал в спину. И тут уезжает в Америку ближайшая подруга жены Лендьела. У подруги, живущей в одном доме с Лендьелами, есть сестра, Татьяна Тищенко. Она остается одна в квартире, так хорошо знакомой Лендьелу. При этом нужно все время стараться удерживать в сознании подробности, как бы не относящиеся к делу, - скажем, ребенок Тищенко, ребенок её сестры Елены и дети Лендьела - друзья, сто раз вместе гуляли, отдыхали, болели и выздоравливали...
В квартире Елены Петренко, где к описываемому моменту находится одна Таня, имелось очень много вещей, которые так ловко и удачно приноровился сбывать Лендьел в цветущем Закарпатье. Видеоплейер, стереоплейер, факс-телефон с автоответчиком, а кроме того - украшения... Мужчины редко разбираются в таких вещах, и, наверное, Лендьел и Хорев не были исключением из этого правила. Обилие цепочек (по большей части серебряных), колечек, кулонов и браслетов, тоже по большей части из серебра, броши, бусы из янтаря и речного жемчуга - все это, очевидно, и решило судьбу несчастной Татьяны.
В начале двенадцатого, незадолго до полуночи, она открыла дверь хорошо знакомому Лендьелу, который пришел с другом Хоревым, чтобы починить телевизор. Друзья принесли с собой ореховую наливку. Таня достала две рюмки, принесла несколько яблок, но к гостям не присоединилась, пили они вдвоем. А потом (как это было в точности, знают только Хорев и Лендьел, но говорят разное) то ли Таня рассказала, что может вслепую печатать на машинке, то ли она уже сидела за столом и печатала - так или иначе, она наклонилась над машинкой, и тут один из "гостей" схватил её за шею и повалил вместе со стулом на пол.
Из приговора: "Тищенко сопротивлялась, кричала, била ногами по полу, поэтому соседи стучали по батарее. Испугавшись разоблачения, он заткнул ей рот рукой (он - это Лендьел. - О.Б.), в ответ она прокусила ему большой палец. Потом он достал из своей сумки веревку и обмотал вокруг шеи, затем они оба натянули веревку за концы и задушили её. После этого собрали аппаратура и бижутерию, упаковали в свою сумку и в чемодан Тищенко и ушли. Аппаратуру реализовал Хорев, а украшения Лендьел".
В судебном заседании дать устные показания по убийству Тищенко Лендьел отказался и все изложил письменно. Застеснялся знакомых?
Надо полагать, и Лендьел, и Сидей, и Хорев, и все их подельщики, если таковые были, ещё очень долго промышляли бы в Москве, убивая и грабя родных и знакомых, если бы Лендьелу не изменила осторожность. А изменила она ему оттого, что он чувствовал себя совершенно неуязвимым: ведь сколько было сделано, сколько загублено душ и как ловко удалось выкрутиться. И так он забылся, что ровно месяц спустя после убийства Татьяны Тищенко явился в ювелирный магазин "Лазурит" с целлофановым мешком, в который свалил скопом все, что взял в квартире. В куче бижутерии было два тоненьких колечка из золота, он в это просто не вникал. Притащил и собирался сдать в оценку. Там-то и обратил на него внимание сотрудник милиции. Лендьел пытался выбросить мешок, но было уже поздно.
Слушая Танину сестру Лену, я поняла, что не ошиблась, увидев её в нашем редакционном коридоре как бы в стеклянном пространстве, с невидимыми прозрачными стенками, которые отделяют от всех остальных людей на свете. Вместе с гибелью Тани она пережила ещё одну трагедию, неизмеримо меньшую, но все же огромную, к которой совсем не была готова. Знакомясь с материалами дела, читая показания знакомых, с которыми дружила не один год, она поняла, что многие догадывались или знали нечто чрезвычайное, что должны были непременно сообщить ей, - тогда все было бы иначе. Иные оговорили Таню просто так, дав ей небрежную характеристику, - тем самым едва не поддержали версию обвиняемых, что Тищенко (как и Вахатов) была убита в результате ссоры, начавшейся из-за её грубости. Можно только догадываться, что должна была чувствовать Лена, узнав от знакомой, что Лендьел приходил к ней и сидел у неё дома в перчатках. За столом, в квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154