Я советовалась с профессором: это совершенно не опасно, опасно только вены резать и искать катетер.
Елену выписали из роддома 15 августа. В выписке указали, что во время физрастворной терапии произошел надлом катетера, 2-3 см. При веносекции катетер не обнаружен. Остальное неразборчиво.
Спустя двадцать дней в Бакулевском институте Елене сделали эхокардиографию и обнаружили инородное тело в области верхней полой вены, то есть перед входом в сердце. В выписке указали, что рекомендуется хирургическое вмешательство. Какое? Речь шла об ангиографии, то есть попытке подобраться к катетеру через вену. Елену обескуражили два обстоятельства. Во-первых, ей объяснили, что нет гарантии, что операция увенчается успехом. Сказали: пятьдесят процентов "за", пятьдесят "против". И, во-вторых, цена: шесть миллионов рублей. Таких денег у неё не было. Можно было занять, влезть в долги, - но ради чего? А вдруг ничего не выйдет?
Именно в это время Елена поняла, что может умереть. Ведь никто и нигде ни разу не упомянул, что обломок катетера может добраться до сердца. Никто и словом не обмолвился, что есть опасность развития тромбоэмболии. Что это такое и чем чревато, знают все. Как было не вспомнить единственного доктора, который прямо сказал мужу, что обломок катетера необходимо удалить. Может дойти до сердца.
Елена сказала: "Меня все это просто ошеломило".
Почему?
Потому, что в родильном доме её убеждали, что главная опасность для неё заключается в том, что она будет пробовать удалить катетер и повредит вены и много чего еще. Она была убеждена, что врачи роддома не позволили бы ей уйти домой, если была бы реальная опасность для жизни. Ну не смогли помочь, так хоть убедили бы в том, что нужно срочно принимать меры.
Я забыла сказать, что Елена с семьей живет в деревне Ивановское, на которую семимильными шагами наступает подмосковный город Красногорск. От дома Максимовых рукой подать до Центрального военного клинического госпиталя имени А.А. Вишневского. Спрашивается, отчего же она не обратилась туда сразу, хотя бы для консультации?
Запомнились слова главного врача родильного дома: аппаратура, которая может "найти" катетер, есть только в 1-й Градской больнице. Если уж там ничего не обнаружили - не теряй времени, больше нигде не помогут.
Да что она за человек такой, воскликнет кто-то в сердцах! Мало ли что ей сказали в этом роддоме! Так ведь там у них и катетер сломался. Да, сломался. Так ведь случайно. Понимаете, такой она человек. Это городские жители на ходу подметки рвут, а она - человек природный, деревенский, степенный. Она людям в белых халатах привыкла доверять, как испокон веку мы все в былые времена доверяли. В деревне врач - тот же бог, только живет, бывает, по соседству. И на слова она скупая, сама говорит мало и от других много слова ей не требуется. Сказали - без толку, она и запомнила.
Спасибо знакомым, которые помогли ей попасть в госпиталь. Пришла. Там тоже встретили её люди в белых халатах - только другие. У них только халаты оказались одинаковые.
Заведующий отделением кардиохирургии Александр Николаевич Лищук тоже оказался человеком немногословным. У него в кабинете на шкафу стоит плакат, на котором изображено большое человеческое сердце. Он мне растолковал, как оно устроено, и пояснил, что Елене сделали ультразвуковое исследование сердца через пищевод. Так выяснилось, что в сердце находится инородное тело. То есть оторвавшаяся часть катетера. Сделали попытку удалить это инородное тело методом зондирования: через бедренную вену специальным катетером прошли в сердце и попытались с помощью щупалец на конце трубки захватить инородное тело. Не вышло. Сделали ещё одну попытку. Опять не вышло. А Елена все жаловалась на боли в сердце, которое прежде не болело. К тому же зафиксировали нарушение ритма.
И вот 22 октября 1996 года Александр Николаевич Лищук сделал Елене Максимовой операцию на сердце и извлек обломок катетера. Который, как мы помним, должен был остаться в руке и не представлял собой ровно никакой опасности.
В ноябре 1996 года Елена Максимова подала в суд на родильный дом № 1. На предварительном собеседовании встретились Елена, главный врач роддома Т.Г. Баулина и В.И. Травинский, юрист управления здравоохранения Северо-Западного административного округа. Елена предъявила иск на возмещение материального и морального ущерба. Материальный - это 11 миллионов за операцию.
Баулина, по словам Елены, сама то и дело хваталась за сердце: "Мы в роддоме так переживали, так переживали, мы бы собрали с сотрудников 11 миллионов, что ж мы - не люди, понимаем, но только именно 11 миллионов, без морального ущерба. Из-за ваших ужасных претензий у всех прямо руки трясутся. Если так - я вообще за это отвечать не буду. Пусть отвечает заведующая отделением, которая у вас роды принимала. А она растит ребенка без мужа. Вам её не жалко?"
Баулину поддержал Травинский: "Мы бы вам, Елена, отдали эти деньги, для нашего управления это копейки. Но ваша расписка не имеет юридической силы. Если что, прокурор её порвет да выбросит, и придется нам снова идти в суд. Так что давайте уж сразу в суде все и решим".
Елена спросила у Травинского, когда главный врач сообщила в управление об этом ЧП.
Он ответил: перед собеседованием. А разве это ЧП? Таких случаев в Москве видимо-невидимо. Последнее замечание горячо поддержала Т.Г. Баулина.
Заседание суда состоялось 9 декабря 1997 года. Баулина появилась на мгновение, отметила повестку и гордо удалилась, потому что ей было некогда. А что? Родильный дом юридическим лицом не является, от его имени в суде выступал Травинский.
В несчастном случае, заявил господин Травинский, виновно время и коммерческое здравоохранение. Из-за чего заседает высокий суд? В Москве за последнее время произошло 5 подобных случаев. Вряд ли такое событие по этой причине можно считать чрезвычайным.
Голландские катетеры, всем известно, очень плохие. Претензии нужно предъявлять производителям этих катетеров.
Если это всем известно, сказала Елена, зачем же вы их используете?
Ответ: во всем виноват Лужков.
У господина Травинского оказалось очень чувствительное сердце. Он так переживал за родильный дом, интересы которого представлял в Тушинском суде, что вчинил Максимовой встречный иск о защите чести и достоинства поруганного роддома. Честь роддома Травинский оценил в 120 миллионов рублей. Судья Андреева в иске отказала. Господин Травинский вскипел. Что за люди его окружают? Что за неравная борьба? Он сообщил всем присутствующим, что является доверенным лицом депутата Макашова, сейчас ему позвонит, приедут "наши люди", и тогда силы будут равны.
Травинский до того вошел в образ, так безудержен был его гнев, так пылко он обличал бесстыдницу Максимову, что судье пришлось пригласить в зал милиционера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Елену выписали из роддома 15 августа. В выписке указали, что во время физрастворной терапии произошел надлом катетера, 2-3 см. При веносекции катетер не обнаружен. Остальное неразборчиво.
Спустя двадцать дней в Бакулевском институте Елене сделали эхокардиографию и обнаружили инородное тело в области верхней полой вены, то есть перед входом в сердце. В выписке указали, что рекомендуется хирургическое вмешательство. Какое? Речь шла об ангиографии, то есть попытке подобраться к катетеру через вену. Елену обескуражили два обстоятельства. Во-первых, ей объяснили, что нет гарантии, что операция увенчается успехом. Сказали: пятьдесят процентов "за", пятьдесят "против". И, во-вторых, цена: шесть миллионов рублей. Таких денег у неё не было. Можно было занять, влезть в долги, - но ради чего? А вдруг ничего не выйдет?
Именно в это время Елена поняла, что может умереть. Ведь никто и нигде ни разу не упомянул, что обломок катетера может добраться до сердца. Никто и словом не обмолвился, что есть опасность развития тромбоэмболии. Что это такое и чем чревато, знают все. Как было не вспомнить единственного доктора, который прямо сказал мужу, что обломок катетера необходимо удалить. Может дойти до сердца.
Елена сказала: "Меня все это просто ошеломило".
Почему?
Потому, что в родильном доме её убеждали, что главная опасность для неё заключается в том, что она будет пробовать удалить катетер и повредит вены и много чего еще. Она была убеждена, что врачи роддома не позволили бы ей уйти домой, если была бы реальная опасность для жизни. Ну не смогли помочь, так хоть убедили бы в том, что нужно срочно принимать меры.
Я забыла сказать, что Елена с семьей живет в деревне Ивановское, на которую семимильными шагами наступает подмосковный город Красногорск. От дома Максимовых рукой подать до Центрального военного клинического госпиталя имени А.А. Вишневского. Спрашивается, отчего же она не обратилась туда сразу, хотя бы для консультации?
Запомнились слова главного врача родильного дома: аппаратура, которая может "найти" катетер, есть только в 1-й Градской больнице. Если уж там ничего не обнаружили - не теряй времени, больше нигде не помогут.
Да что она за человек такой, воскликнет кто-то в сердцах! Мало ли что ей сказали в этом роддоме! Так ведь там у них и катетер сломался. Да, сломался. Так ведь случайно. Понимаете, такой она человек. Это городские жители на ходу подметки рвут, а она - человек природный, деревенский, степенный. Она людям в белых халатах привыкла доверять, как испокон веку мы все в былые времена доверяли. В деревне врач - тот же бог, только живет, бывает, по соседству. И на слова она скупая, сама говорит мало и от других много слова ей не требуется. Сказали - без толку, она и запомнила.
Спасибо знакомым, которые помогли ей попасть в госпиталь. Пришла. Там тоже встретили её люди в белых халатах - только другие. У них только халаты оказались одинаковые.
Заведующий отделением кардиохирургии Александр Николаевич Лищук тоже оказался человеком немногословным. У него в кабинете на шкафу стоит плакат, на котором изображено большое человеческое сердце. Он мне растолковал, как оно устроено, и пояснил, что Елене сделали ультразвуковое исследование сердца через пищевод. Так выяснилось, что в сердце находится инородное тело. То есть оторвавшаяся часть катетера. Сделали попытку удалить это инородное тело методом зондирования: через бедренную вену специальным катетером прошли в сердце и попытались с помощью щупалец на конце трубки захватить инородное тело. Не вышло. Сделали ещё одну попытку. Опять не вышло. А Елена все жаловалась на боли в сердце, которое прежде не болело. К тому же зафиксировали нарушение ритма.
И вот 22 октября 1996 года Александр Николаевич Лищук сделал Елене Максимовой операцию на сердце и извлек обломок катетера. Который, как мы помним, должен был остаться в руке и не представлял собой ровно никакой опасности.
В ноябре 1996 года Елена Максимова подала в суд на родильный дом № 1. На предварительном собеседовании встретились Елена, главный врач роддома Т.Г. Баулина и В.И. Травинский, юрист управления здравоохранения Северо-Западного административного округа. Елена предъявила иск на возмещение материального и морального ущерба. Материальный - это 11 миллионов за операцию.
Баулина, по словам Елены, сама то и дело хваталась за сердце: "Мы в роддоме так переживали, так переживали, мы бы собрали с сотрудников 11 миллионов, что ж мы - не люди, понимаем, но только именно 11 миллионов, без морального ущерба. Из-за ваших ужасных претензий у всех прямо руки трясутся. Если так - я вообще за это отвечать не буду. Пусть отвечает заведующая отделением, которая у вас роды принимала. А она растит ребенка без мужа. Вам её не жалко?"
Баулину поддержал Травинский: "Мы бы вам, Елена, отдали эти деньги, для нашего управления это копейки. Но ваша расписка не имеет юридической силы. Если что, прокурор её порвет да выбросит, и придется нам снова идти в суд. Так что давайте уж сразу в суде все и решим".
Елена спросила у Травинского, когда главный врач сообщила в управление об этом ЧП.
Он ответил: перед собеседованием. А разве это ЧП? Таких случаев в Москве видимо-невидимо. Последнее замечание горячо поддержала Т.Г. Баулина.
Заседание суда состоялось 9 декабря 1997 года. Баулина появилась на мгновение, отметила повестку и гордо удалилась, потому что ей было некогда. А что? Родильный дом юридическим лицом не является, от его имени в суде выступал Травинский.
В несчастном случае, заявил господин Травинский, виновно время и коммерческое здравоохранение. Из-за чего заседает высокий суд? В Москве за последнее время произошло 5 подобных случаев. Вряд ли такое событие по этой причине можно считать чрезвычайным.
Голландские катетеры, всем известно, очень плохие. Претензии нужно предъявлять производителям этих катетеров.
Если это всем известно, сказала Елена, зачем же вы их используете?
Ответ: во всем виноват Лужков.
У господина Травинского оказалось очень чувствительное сердце. Он так переживал за родильный дом, интересы которого представлял в Тушинском суде, что вчинил Максимовой встречный иск о защите чести и достоинства поруганного роддома. Честь роддома Травинский оценил в 120 миллионов рублей. Судья Андреева в иске отказала. Господин Травинский вскипел. Что за люди его окружают? Что за неравная борьба? Он сообщил всем присутствующим, что является доверенным лицом депутата Макашова, сейчас ему позвонит, приедут "наши люди", и тогда силы будут равны.
Травинский до того вошел в образ, так безудержен был его гнев, так пылко он обличал бесстыдницу Максимову, что судье пришлось пригласить в зал милиционера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154