Катя любила повторять, что она рождена для науки. Правду говорила. Работая в медицинском институте имени Сеченова, она сумела взять от любимой ею науки главное - яд.
А вечером пришел домой Миша, все поужинали, обсудили ситуацию, и наутро он пошел в милицию, где и оставил заявление. Первой почувствовала недомогание беременная Светлана. Михаил отвез её в институт Склифосовского, а когда вернулся, ему и самому уже нужна была помощь. Он вызвал домой врача-травника Бойкова и впал в забытье.
Тем временем Лена Ерохина, не дождавшись Светиного звонка, позвонила сама. Аленка сказала, что мама в больнице, а папе плохо. Обеспокоенная Ерохина около двух часов дня позвонила снова. Аленка сказала, что папе совсем нехорошо, но пришел доктор. Бойков подошел к телефону и попросил её приехать. Лена взяла с собой 10-летнего сына Кирилла, маму и примчалась туда.
Миша, весь черный, с вывернутыми губами, уже не мог встать. Бойков вызвал "скорую". Когда Мишу увезли, Лена начала потихоньку собираться и прежде всего сварила купленные по дороге вермишель и сосиски, чтобы дети не ныли по дороге от голода. Вермишель она посолила. Дети поели кое-как: Мишелька пила сладкую воду. Аленка от еды отказалась вовсе, а Кирюша съел сосиску с вермишелью. Сама она поесть не успела. Бойков тоже проглотил несколько ложек вермишели.
А вечером этого дня, то есть спустя двое суток после Катиного визита, Аленку стало рвать. Мишелька только пила. Всю ночь не спали, а на следующий день, 22 марта, Лена вызвала "скорую". Приехала бригада с 22-й подстанции: время вызова 16.03, номер вызова 624063, врач Подымов и фельдшер Шишкова.
Поставили диагноз ОРВИ, вызвали участкового врача из детской неотложной помощи на Открытом шоссе и уехали.
Доктор из "неотложки" тоже поставила диагноз ОРВИ. Но она сказала Лене, чтобы та была настороже, так как ситуация не ясна. Оставила лекарства, рецепты, поставила в известность свою службу.
Между тем дети начали отекать и полностью отказались от еды. 23 марта в 7.05 Ерохина снова вызвала "скорую". Приехала та же бригада, что и в первый раз. Едва переступив порог, доктор Подымов стал отчитывать Ерохину, что она потеряла всякий стыд и хочет отделаться от чужих детей, с которыми ей неохота возиться. Он дал ей и совет отправить детей в детский дом, а не звонить без нужды в "скорую". Доктор Подымов к тому времени хорошо знал, что родители несчастных малышей находятся в институте Склифосовского, и не потому, что мимо проезжали, а по подозрению в отравлении. У Мишельки уже не открывались глаза. Лена умоляла позвонить в "Склиф" - над ней продолжали издеваться. Спустя 45 минут бригада удалилась, а Лена судорожно начала звонить в 25-е отделение милиции. Милиция связалась с Филатовской больницей. Врачи из Филатовской сказали: вызывайте "скорую", и если откажутся везти, возьмите номер наряда, хватайте первую попавшуюся машину и доставляйте детей.
В третий раз, уже 23 марта, в 11 часов утра с 22-й подстанции приехал врач Курбатов - и он смилостивился.
У доктора Подымова почему-то не дрогнула рука, когда он записал в карточке вызова: "Состояние удовлетворительное". Но за сутки с "удовлетворительного" до состояния крайней степени тяжести, в котором дети и были доставлены в Филатовскую больницу, картина видоизмениться не могла. Клиническая картина была не такой, как определил её Подымов.
По словам врачей токсикологического отделения Филатовской больницы, концентрация соединений таллия, которыми были отравлены Лисичкины, была супертоксической. Процесс развивался очень бурно.
Но доктор Подымов ничего, представьте себе, не заметил.
...Двадцать четвертого марта Лена Ерохина приехала в больницу и узнала, что Мишель умерла. В этот же день умерла Светлана.
Аленки не стало двое суток спустя.
Последним умер Миша.
Знаете, что показал мне старший следователь УВД "Богородское" Дмитрий Уласевич? Наряд-вызов 22-й подстанции "Скорой помощи", в который рукой врача Подымова вписана строчка: "Отказ от госпитализации". Эту строчку Подымов вписал уже после того, как умерли дети, - мало ли что может натворить Елена Ерохина... Вдруг начнет жаловаться... Все документы с 22-й подстанции изъяты Уласевичем ввиду того, что он подозревает Георгия Федоровича Подымова в совершении противоправных действий.
После публикации в газете господин Подымов обратился в суд с иском о защите чести и достоинства. Господин Подымов! О какой чести и о чьем достоинстве идет речь? Дети, которых вы поленились доставить в больницу, умерли. А вы все ещё носите белый халат.
Кирилл Ерохин, помните, он съел несколько ложек вермишели - он тоже лежал в больнице, в отделении реанимации. Как и врач Геннадий Бойков. К счастью, он жив.
Адвокат Екатерины Шамильевны Лисичкиной обязательно порекомендует ей поговорить о любви и ревности. О любви к Мише и ревности к Светлане.
Главное - не перепутать квартирный вопрос с любовью.
Все-таки это разные вещи.
* * *
Это уникальное во всех отношениях дело расследует Московская городская прокуратура.
Я начала писать продолжение этой истории за два дня до того, как суд вынес приговор по делу Екатерины Лисичкиной. 27 апреля, день Мартына Лисогона, - день, когда в старину старались приобрести новую обувь и непременно избавиться от старой. Только её не выбрасывали, а вешали под крышей, потому что считалось, что это надежное средство от сглаза и всяких неприятностей.
Смешные предки. По всему видать, неприятности у них были все какие-то огородные. А то, что случилось в доме на Саввинской набережной, не заговоришь, не расколдуешь.
Почти год следователь Московской городской прокуратуры П. Разгоняев расследовал это в своем роде уникальное преступление. Московский городской суд возвращал дело на доследование. Суд приступил к слушанию дела 1 апреля, именно в тот день, когда Раиса Ивановна Лисичкина, мать Михаила, привезла на кладбище четыре гроба.
Непростое нам предстояло дело - переступить порог судебного зала, где Раиса Ивановна должна была увидеть Катю. Раиса Ивановна, может, неожиданно для себя прошла мимо клетки с Катей, не обернувшись, и тихо села. А вот у Мишиного брата вырвалось: "Она просто расцвела!" Да, в клетке сидела цветущая молодая женщина, отменно причесанная, умеренно подкрашенная и нарядная. Модный розовый свитер, подчеркивающий чудную фигурку, и трогательные гимназические ботинки.
Судья огласил обвинительное заключение. Если коротко: Екатерина Шамильевна Лисичкина, 29 лет от роду, работавшая старшим лаборантом кафедры готовых средств Московской медицинской академии имени Сеченова, обвиняется в том, что дважды пыталась отравить семью своего бывшего мужа Михаила Лисичкина. Первый раз, в октябре 1994 года, она насыпала в бутылку водки "Распутин" хлорид бария.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154