Гэндальф сел во главе стола, остальные тринадцать гномов
разместились вокруг, а Бильбо, присев на скамеечку у камина, грыз
сухарик (аппетит у него совсем улетучился) и пытался делать вид, будто
ничего особенного не происходит и с приключениями все это ничего общего
не имеет. Гномы все ели и ели, говорили и говорили, а время шло.
Наконец они отодвинулись от стола, и Бильбо сделал движение вперед,
порываясь убрать тарелки и стаканы.
- Надеюсь, вы не уйдете до ужина? - спросил он вежливо самым своим
ненастойчивым тоном.
- Ни в коем случае! - ответил Торин. - Мы и после ужина не уйдем.
Разговор предстоит долгий. Но сперва мы еще помузицируем. За уборку!
И двенадцать гномов (Торин был слишком важной персоной, он остался
разговаривать с Гэндальфом) живо вскочили со своих мест и мигом сложили
одна на другую грязные тарелки, а на них все, что еще было на столе.
Потом они двинулись в кухню, и каждый держал на вытянутой руке целую
башню тарелок, увенчанную бутылкой, а бедняга хоббит бежал следом и
буквально верещал от испуга:
- Пожалуйста, осторожней! Не беспокойтесь, пожалуйста, я сам!
Но гномы в ответ грянули песню:
Бейте тарелки, бейте розетки!
Вилки тупите, гните ножи!
Об пол бутылки! В печку салфетки!
Будет порядок - только скажи!
Рвите на части скатерти, гости!
Лейте на стулья жир от котлет!
Корки и кости под ноги бросьте!
Мажьте горчицей ценный паркет!
Чашки и рюмки - в чан с кипятком!
Ломом железным поворошите,
Выньте, откиньте и обсушите -
И на помойку все целиком!
Кто там без дела? Стыд и позор!
Эй, осторожно, хрупкий фарфор!
(Перевод стихов И.Комаровой)
Ничего подобного они, естественно, не натворили, а, наоборот, все
вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит вертелся посреди кухни,
стараясь за ними уследить. Потом все вернулись в столовую и увидели,
что Торин сидит, положив ноги на решетку камина, и курит трубку. Он
выпускал невиданной величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в
трубу, то на часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где
они начинали описывать круги. Но куда бы не летело кольцо Торина,
Гэндальф оказывался проворнее. Пуф! - он посылал колечко поменьше из
своей короткой глиняной трубки, и оно проскальзывало сквозь каждое
кольцо Торина. После этого колечко Гэндальфа делалось зеленым,
возвращалось к нему и парило у него над головой. Таких колечек
набралось уже целое облако, и в полумраке комнаты вид у Гэндальфа был
таинственный и по-настоящему колдовской. Бильбо стоял и любовался; он и
сам любил пускать колечки и теперь краснел от стыда, вспоминая, как
накануне утром гордился своими колечками, которые ветер уносил за Холм
- А теперь перейдем к музыке! - сказал Торин. - Несите инструменты!
Кили и Фили побежали и принесли скрипочки; Дори, Нори и Ори
достали откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей
барабан; Бифур и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые
они, раздеваясь, оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно
сказали: "Извините, но я забыл мой инструмент на крыльце!"
- Захватите и мой! - сказал Торин.
Они приволокли две виолы ростом с себя и арфу Торина, закутанную в
зеленую материю: арфа была золотая и красивая; и когда Торин ударил по
струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая
сладостная, мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся
душой в неведомые края, туда, где в небе стояла чужая луна - далеко По
Ту Сторону Реки и совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом. Через
окошечко в склоне Холма в комнату проникла темнота, огонь в камине
(стоял еще апрель) начал гаснуть, а они все играли и играли, и тень от
бороды Гэндальфа качалась на стене.
Тьма заполнила комнату, камин потух, и тени пропали, а гномы
продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели
таинственную песню гномов, что пелась в таинственной глуши их древних
жилищ. Вот отрывок из их песни, если только слова без музыки могут быть
похожи на песню:
За синие горы, за белый туман
В пещеры и норы уйдет караван;
За быстрые воды уйдем до восхода
За кладом старинным из сказочных стран.
Волшебники-гномы! В минувшие дни
Искусно металлы ковали они;
Сапфиры, алмазы, рубины, топазы
Хранили они и гранили они.
На эльфа-соседа, царя, богача
Трудились они, молотками стуча;
И солнечным бликом в усердье великом
Украсить могли рукоятку меча.
На звонкие цепи, не толще струны,
Нанизывать звезды могли с вышины;
В свои ожерелья в порыве веселья
Вплетали лучи бледноликой луны.
И пили они что твои короли
И звонкие арфы себе завели;
Протяжно и ново для уха людского
Звучало их пенье в глубинах земли.
Шумели деревья на склоне крутом,
И ветры стонали во мраке ночном;
Багровое пламя взвилось над горами -
И вспыхнули сосны смолистым огнем.
Тогда колокольный послышался звон,
Разверзлась земля, почернел небосклон.
Где было жилище - теперь пепелище:
Не ведал пощады свирепый дракон.
И гномы, боясь наказанья с небес,
Уже не надеясь на силу чудес,
Укрылись в богатых подземных палатах -
И след их сокровищ навеки исчез.
За синие горы, где мрак и снега,
Куда не ступала людская нога,
За быстрые воды уйдем до восхода,
Чтоб золото наше отнять у врага.
(Перевод стихов И.Комаровой)
И, слушая их пение, хоббит почувствовал, как в нем рождается
любовь к прекрасным вещам, сотворенным посредством магии или искустными
умелыми руками, - любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в
сердцах всех гномов. И в нем проснулось что-то туковское, ему
захотелось видеть громадные горы, слышать шум сосен и водопадов,
разведывать пещеры, носить меч вместо трости.
Он выглянул в окно. На черном небе поверх деревьев высыпали
звезды. Он подумал о драгоценностях гномов, сверкающих в темных
пещерах. Внезапно за лесом За Рекой взметнулось пламя (наверное, кто-то
разжег костер), и Бильбо представилось, как мародеры-драконы
водворяются на его мирном Холме и сжигают все вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70