Дональд же, насколько капитану было известно, был ярым кальвинистом. Обычно они часами спорили, с трудом воздерживаясь от тумаков, по поводу различных положений религиозных доктрин. Однако сегодня они предстали перед капитаном чуть ли не братьями. Он не исключал, что их сплотило его собственное поведение на берегу; предметом для сплочения стало в таком случае гневное осуждение. Ну и пускай катятся к чертям со своими укоризненными физиономиями!
Он ждал ответа. Первым взял слово старший по возрасту.
– Cэр, – начал Бенсон своим хриплым голосом, судорожно дергая кадыком на тощей шее. – Позвольте, я все объясню, сэр. Перриш отлучился на берег без разрешения уже неделю назад, после чего, возвращаясь на борт в состоянии сильного опьянения, свалился с пирса в воду и был найден захлебнувшимся. Что касается молодого Эймса… – Бенсон еще больше побагровел; казалось, его сейчас хватит апоплексический удар. – Этот сбежал, сэр. С женщиной, годной по возрасту ему в матери, торговкой рыбой и свежими фруктами на здешнем базаре. Однажды ее не оказалось на привычном месте. Я послал Дженкинса на берег разыскать Эймса, и он прибыл назад с путаным донесением…
Бенсон рассматривал блуд как преступление, уступающее по тяжести разве что убийству и пьянству. Сам он в рот не брал спиртного и не проявлял интереса к посещению злачных мест на берегу, азартным играм и прочим порокам, которым усиленно предавались матросы. В свое время он сам собирался заделаться пламенным проповедником, однако попался под горячую руку вербовщикам. Теперь он питал лютую ненависть к английскому флоту и не оставлял попыток переманить подчиненных в свою веру.
У Доминика были подозрения, что Бенсон испытывает тайную тягу к молодым людям, однако подозрения пока что не нашли подтверждения, на деле же старший помощник проявлял качества отличного моряка и в минуты опасности поражал своим хладнокровием. Молодой Эймс был его любимчиком, чем и объяснялось его огорчение.
Накануне капитан Челленджер перебрал бренди, что послужило одной из причин его дурного настроения. К тому же он проигрался в пух и прах и, несмотря на свою решимость избежать этого, закончил вечер в постели королевы. Неудивительно, что он так стремился покинуть Испанию! Коронованная особа проявила себя необузданной и ненасытной любовницей; его спина была покрыта следами, оставленными ее длинными острыми ногтями.
Теперь у него стучало в висках, и он с трудом преодолевал сонливость; стоило Бенсону пуститься в объяснения, что он лично нанял на судно нового юнгу, испанца-сироту, чьи французские родственники с радостью заберут его с корабля, как Доминик устало махнул рукой.
– Полагаю, щенок даже не владеет английским, – сухо произнес он. – Почему его не оказалось на палубе при отплытии?
– Дело в том… – Бенсон смущенно водил носком сапога по доскам. – По правде говоря, сэр, мальчишка с непривычки страдает морской болезнью. Но когда он придет в себя, от него будет прок, ручаюсь! Я предоставил ему пустующую койку в своей каюте. Не хотелось бы, чтобы такого юнца испортили грязной болтовней и картами в кубрике.
Черт, неужели у Бенсона действительно есть склонность к юношам? С другой стороны, раз он исправно выполняет свои обязанности, а новый юнга знает, чего от него ждут, то капитан не собирался совать в это нос.
Оставалось разобраться с Дональдом. Доминик резко проговорил:
– Поскольку в команде не хватает одного человека, можешь возвращаться к своим прежним обязанностям, дружище. Здесь я обойдусь без слуги. Уверен, ты вздохнешь с облегчением.
Дональд действительно был благодарен капитану, о чем говорили его повеселевшие глаза. Когда оба собрались покинуть капитанскую каюту, Доминик вытянул руку и задержал старого приятеля, позволив выйти старшему помощнику.
– Минутку! Что за спешка? Я еще не слышал от тебя ни одного словечка, что, согласись, в высшей степени необычно. Разве ты не намерен предупредить меня, что я иду прямой дорогой к погибели?
Ответ Дональда был неожиданно торжествен:
– Вы не раз указывали мне, капитан, что делать такие предупреждения не мое дело. Полагаю, вас рано или поздно все равно настигнет положенная кара.
– Я того же мнения! – Доминик Челленджер хрипло расхохотался, надрывая горло. Узкий белый шрам в форме полумесяца, протянувшийся от виска через всю щеку, делал его похожим на дьявола – это сходство Дональд уже не раз усматривал в своем капитане.
Он надеялся, что этим вопросы к нему будут исчерпаны, однако был разочарован: последовал приказ принести полный кувшин вина; раз корабельный юнга не был в данный момент в состоянии выполнять свои обязанности, Дональд был вынужден снова превратиться в слугу.
– Между прочим, как тебе удалось избавиться от той цыганки? Наверное, золотых монет, которыми я тебя снабдил, хватило и на то, чтобы возместить потерю невинности, и даже на приданое?
Дональд, устремившийся было к двери, напрягся, но ответил, не поворачивая головы:
– Она всего лишь попросила отправить ее к дальним родственникам. В этом я не мог ей отказать. Золото она вернула вам целиком, сказав, что не желает платы за то, чем не собиралась торговать.
С мрачным удовлетворением на лице Дональд затворил за собой дверь, не обращая внимания на посланные ему вслед проклятия. Что бы ни болтал Бенсон, ему, Дональду, было лучше известно, как обращаться с капитаном, мечущим громы и молнии.
Капитан находился в отвратительном расположении духа на протяжении целой недели. Под стать его настроению выдалась и погода.
Поскольку шхуна перевозила тайные послания для только что прибывшего в Париж нового американского посла, то вместо стремления как можно скорее перекрыть расстояние ей приходилось по возможности увиливать от других кораблей, как это ни противоречило правилам каперского мореходства. Жизнь на борту текла при этом своим чередом: матросы усердно драили палубы и чистили стволы орудий. Стройный силуэт «Челленджера» был слишком хорошо известен флоту короля Георга, и команда держалась начеку; к тому же, несмотря на недавно подписанный Амьенский мир, у португальских берегов и в Бискайском заливе постоянно шпионили британские фрегаты. «Челленджеру» пришлось сначала уйти далеко в открытое море, а потом развернуться и взять курс на французский порт Нант.
После того как они миновали мыс Финистер, пошла череда штормов; море и небо были так же серы и угрюмы, как холодные глаза капитана. Сначала Марисе было настолько худо, что она готова была опуститься на океанское дно; в недолгие минуты просветления между спазмами тошноты она молилась о любом конце своим мучениям.
Кроме Дональда, который изредка заглядывал к ней, предлагал еду, от которой она отказывалась, и удрученно качал головой, ни у кого, даже у Бенсона, которого она видела лишь мельком, не было времени ею заинтересоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Он ждал ответа. Первым взял слово старший по возрасту.
– Cэр, – начал Бенсон своим хриплым голосом, судорожно дергая кадыком на тощей шее. – Позвольте, я все объясню, сэр. Перриш отлучился на берег без разрешения уже неделю назад, после чего, возвращаясь на борт в состоянии сильного опьянения, свалился с пирса в воду и был найден захлебнувшимся. Что касается молодого Эймса… – Бенсон еще больше побагровел; казалось, его сейчас хватит апоплексический удар. – Этот сбежал, сэр. С женщиной, годной по возрасту ему в матери, торговкой рыбой и свежими фруктами на здешнем базаре. Однажды ее не оказалось на привычном месте. Я послал Дженкинса на берег разыскать Эймса, и он прибыл назад с путаным донесением…
Бенсон рассматривал блуд как преступление, уступающее по тяжести разве что убийству и пьянству. Сам он в рот не брал спиртного и не проявлял интереса к посещению злачных мест на берегу, азартным играм и прочим порокам, которым усиленно предавались матросы. В свое время он сам собирался заделаться пламенным проповедником, однако попался под горячую руку вербовщикам. Теперь он питал лютую ненависть к английскому флоту и не оставлял попыток переманить подчиненных в свою веру.
У Доминика были подозрения, что Бенсон испытывает тайную тягу к молодым людям, однако подозрения пока что не нашли подтверждения, на деле же старший помощник проявлял качества отличного моряка и в минуты опасности поражал своим хладнокровием. Молодой Эймс был его любимчиком, чем и объяснялось его огорчение.
Накануне капитан Челленджер перебрал бренди, что послужило одной из причин его дурного настроения. К тому же он проигрался в пух и прах и, несмотря на свою решимость избежать этого, закончил вечер в постели королевы. Неудивительно, что он так стремился покинуть Испанию! Коронованная особа проявила себя необузданной и ненасытной любовницей; его спина была покрыта следами, оставленными ее длинными острыми ногтями.
Теперь у него стучало в висках, и он с трудом преодолевал сонливость; стоило Бенсону пуститься в объяснения, что он лично нанял на судно нового юнгу, испанца-сироту, чьи французские родственники с радостью заберут его с корабля, как Доминик устало махнул рукой.
– Полагаю, щенок даже не владеет английским, – сухо произнес он. – Почему его не оказалось на палубе при отплытии?
– Дело в том… – Бенсон смущенно водил носком сапога по доскам. – По правде говоря, сэр, мальчишка с непривычки страдает морской болезнью. Но когда он придет в себя, от него будет прок, ручаюсь! Я предоставил ему пустующую койку в своей каюте. Не хотелось бы, чтобы такого юнца испортили грязной болтовней и картами в кубрике.
Черт, неужели у Бенсона действительно есть склонность к юношам? С другой стороны, раз он исправно выполняет свои обязанности, а новый юнга знает, чего от него ждут, то капитан не собирался совать в это нос.
Оставалось разобраться с Дональдом. Доминик резко проговорил:
– Поскольку в команде не хватает одного человека, можешь возвращаться к своим прежним обязанностям, дружище. Здесь я обойдусь без слуги. Уверен, ты вздохнешь с облегчением.
Дональд действительно был благодарен капитану, о чем говорили его повеселевшие глаза. Когда оба собрались покинуть капитанскую каюту, Доминик вытянул руку и задержал старого приятеля, позволив выйти старшему помощнику.
– Минутку! Что за спешка? Я еще не слышал от тебя ни одного словечка, что, согласись, в высшей степени необычно. Разве ты не намерен предупредить меня, что я иду прямой дорогой к погибели?
Ответ Дональда был неожиданно торжествен:
– Вы не раз указывали мне, капитан, что делать такие предупреждения не мое дело. Полагаю, вас рано или поздно все равно настигнет положенная кара.
– Я того же мнения! – Доминик Челленджер хрипло расхохотался, надрывая горло. Узкий белый шрам в форме полумесяца, протянувшийся от виска через всю щеку, делал его похожим на дьявола – это сходство Дональд уже не раз усматривал в своем капитане.
Он надеялся, что этим вопросы к нему будут исчерпаны, однако был разочарован: последовал приказ принести полный кувшин вина; раз корабельный юнга не был в данный момент в состоянии выполнять свои обязанности, Дональд был вынужден снова превратиться в слугу.
– Между прочим, как тебе удалось избавиться от той цыганки? Наверное, золотых монет, которыми я тебя снабдил, хватило и на то, чтобы возместить потерю невинности, и даже на приданое?
Дональд, устремившийся было к двери, напрягся, но ответил, не поворачивая головы:
– Она всего лишь попросила отправить ее к дальним родственникам. В этом я не мог ей отказать. Золото она вернула вам целиком, сказав, что не желает платы за то, чем не собиралась торговать.
С мрачным удовлетворением на лице Дональд затворил за собой дверь, не обращая внимания на посланные ему вслед проклятия. Что бы ни болтал Бенсон, ему, Дональду, было лучше известно, как обращаться с капитаном, мечущим громы и молнии.
Капитан находился в отвратительном расположении духа на протяжении целой недели. Под стать его настроению выдалась и погода.
Поскольку шхуна перевозила тайные послания для только что прибывшего в Париж нового американского посла, то вместо стремления как можно скорее перекрыть расстояние ей приходилось по возможности увиливать от других кораблей, как это ни противоречило правилам каперского мореходства. Жизнь на борту текла при этом своим чередом: матросы усердно драили палубы и чистили стволы орудий. Стройный силуэт «Челленджера» был слишком хорошо известен флоту короля Георга, и команда держалась начеку; к тому же, несмотря на недавно подписанный Амьенский мир, у португальских берегов и в Бискайском заливе постоянно шпионили британские фрегаты. «Челленджеру» пришлось сначала уйти далеко в открытое море, а потом развернуться и взять курс на французский порт Нант.
После того как они миновали мыс Финистер, пошла череда штормов; море и небо были так же серы и угрюмы, как холодные глаза капитана. Сначала Марисе было настолько худо, что она готова была опуститься на океанское дно; в недолгие минуты просветления между спазмами тошноты она молилась о любом конце своим мучениям.
Кроме Дональда, который изредка заглядывал к ней, предлагал еду, от которой она отказывалась, и удрученно качал головой, ни у кого, даже у Бенсона, которого она видела лишь мельком, не было времени ею заинтересоваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164