Перед ним разверзся колодец. Он перешагнул через него, едва не налетев на обнаженный клинок Фернандо, отшатнулся – и провалился в пустоту. Его крик долго доносился изнутри, стремительно удаляясь, затем раздался зловещий всплеск, и все стихло.
– Боже! Я слышал, у этого колодца вообще нет дна…
Мариса не стала слушать, а, забыв про свою наготу, метнулась к растянувшемуся на соломе и задыхающемуся от недавнего усилия Доминику.
– Доминик, Доминик!..
Его глаза, поблескивающие как сталь, впервые обратились к ней. Она потянулась к нему, но его хриплый голос, полный усталости и горечи, заставил ее замереть:
– Не надо! Ты все испортишь. Твой муж погиб. Уходи со своим любовником и оплакивай его! – Он зажмурился, не желая видеть ее искаженное страданием лицо. – Зачем ты притащилась днем на площадь? Почему не оставила меня в покое? В смерти есть хоть какое-то достоинство, но нет, тебе понадобилось продать свое тело за еду, воду и проклятого лекаря, чтобы я дожил до того момента, когда буду болтаться на виселице! Боже, не довольно ли?
– Ты не понимаешь! Педро грозил, что…
– Зачем мне это слушать? Неужели мне приятно было лежать и смотреть, как эти двое грызутся из-за тебя, как кобели из-за суки? Теперь ты принадлежишь победителю. Он тебя ждет. Почему ты не уходишь с ним?
Она ощущала присутствие Фернандо. На лестнице зазвучало несколько голосов. Фернандо накинул на ее обнаженные плечи свой плащ и резко произнес:
– Пойдем, Мариса! Так надо!
Доминик отвернулся, не разжимая век. Зная, что он не сможет ей помешать, Мариса наклонилась над ним и прижалась ртом к его плотно сомкнутым губам.
– Причина всех моих поступков – любовь к тебе. Я не позволю тебе умереть, слышишь? Я на все пойду…
– Вот и уйди. Боже, почему я должен тебя умолять? Дай мне спокойно умереть. – Он перешел на шепот и открыл глаза, чтобы поймать ее взгляд. – Живи дальше, а мне позволь закончить жизнь. Не лишай меня последних остатков гордости!
Фернандо заставил ее выпрямиться, удерживая на ней запахнутым свой плащ. Она слышала как сквозь вату его объяснение со столпившимися вокруг них солдатами. Солдаты ошеломленно заглядывали в колодец, переговариваясь между собой:
– Боже! Ну и конец! Как это произошло? А эта женщина, его жена…
– Пусть несколько человек пойдут с нами. Я все объясню лично губернатору. А вы держите язык за зубами!
– Но, капитан…
– Губернатор лично объявит вам свое решение.
– Мы не найдем тело, если оно само не всплывет, – мрачно пробурчал кто-то, и Мариса содрогнулась, чувствуя, как Фернандо сжимает ей плечи.
Повсюду валялись обрывки ее одежды, позволяя желающим делать собственные заключения. Впрочем, не все ли равно? Пусть думают, что хотят. Она чувствовала, что впадает в оцепенение. В голове звучало: «Доминик, Доминик…» Но он отверг ее…
Оказавшись на поверхности, она увидела на небе звезды и зябко поежилась от ночного холода. Фернандо прижимал ее к себе, и она чувствовала тепло его ладоней. Неужели она действительно способна быстро забывать? Неужели она принадлежит к женщинам, меняющим мужчин без тени сожаления и без угрызений совести? Так считает Доминик. Ему ничего от нее не нужно, он ненавидит ее! Однако, что бы ни происходило с ее телом, душой она была навеки прикована к нему.
Такими же звездными ночами Доминик, положив ее голову на свою руку, учил ее названиям созвездий, которые укажут ей дорогу, если она заблудится. Сейчас она не только заблудилась – она лишилась его, если он только принадлежал ей прежде…
«Почему я должен тебя умолять?»
На Педро можно было махнуть рукой. Педро исчез как страшный сон. Она ровно ничего не чувствовала. Неужели то же самое происходит сейчас с Домиником? Неужели и он ощущает сейчас только пустоту, как сосуд, из которого вылили воду?
Ухватившись за ощущение пустоты как за спасительную соломинку, она забормотала:
– Фернандо, как ты?..
– Я следовал за вами. Или ты решила, что я смог бы выпустить тебя из виду? Потом я услышал твой крик… А теперь молчи. Ты будешь говорить только правду, остальное я возьму на себя.
Маятник качнулся в другую сторону, и она разом все вспомнила.
– Что же будет теперь с ним?
– Ничего не изменится. Придется тебе с этим примириться. Значит, ты его по-настоящему любишь? Слишком поздно, Мариса, даже он это понимает. И ты пойми.
Оглушенная случившимся, она задрожала и обреченно разрыдалась в объятиях капитана.
– Я вышла за Педро только потому, что он обещал…
– Не говори об этом, Мариса! Не желаю слушать! Или ты ни в грош не ставишь мужское достоинство?
– Достоинство!.. – Это слово подействовало на нее как раскаленная игла, обострившая все чувства. – Это ли для мужчины главное? А я? Как же моя гордость, мои чувства? Или они не имеют значения, ведь я всего лишь женщина? Могу ли я считаться человеком? Имеют ли значение мои желания? Я сама? Я устала от насилия, от того, что меня защищают и ради моего же блага волокут в безопасное место! Будь прокляты все мужчины до одного с их гордыней! Отныне я собираюсь стоять на собственных ногах и бороться за то, что нужно мне, насколько хватит моих сил. Я пущу в ход тело, голову, любое другое оружие, какое только окажется под рукой! Какой еще выход остается в мире мужчин у женщины с головой? Я найду ей применение!
– Мариса…
– Жаль, Фернандо, что ты не желаешь слушать правду. Я благодарна тебе за то, что ты для меня сделал. Если бы ты сейчас захотел мной овладеть, я бы не смогла тебя остановить, настолько измучена. Я и это вытерплю. Мою душу ни тебе, ни Доминику никогда не изнасиловать, а вся ваша болтовня о мужском достоинстве для меня пустой звук. Пока я живу и дышу, я останусь собой и буду принадлежать только себе, независимо от того, сколько раз мне придется жертвовать своим телом. Посмотри на меня! Ты меня видишь, Фернандо?
Уже в дверях губернаторского дома она сбросила его плащ и бесстыдно предстала перед ним обнаженной. Он деловито подобрал плащ и снова накинул ей на плечи. Находясь в сильном смущении, он не мог понять, о чем она толкует.
– У тебя истерика. Сама не знаешь, что говоришь. Успокойся ради всего святого!
– Не надо меня успокаивать. Я в своем уме – кажется, это у меня впервые в жизни. Педро погиб от руки Доминика, и слава Богу. Об этом и узнает губернатор. Мне нет больше дела до его глупой гордыни, как, впрочем, до твоей и до моей собственной. Вы, мужчины, можете продолжать вести друг с другом свои бессмысленные войны. Я поведу собственное сражение, добиваясь своих целей – по-своему!
Дверь отворилась, и они увидели губернатора, натянувшего поверх ночной рубашки халат. Из дверей дальше по коридору выглядывала его любопытная невестка.
– Что это значит?.. – Губернатор остолбенел. – Мариса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164