Семья сэра Джеймса занимается издательским делом уже почти целый век. Издательский дом «Ганимед» основан еще его прадедом.
— Значит, он… Так у него свое дело?
Истлин едва не рассмеялся, увидев ее изумление и особое ударение, которое она сделала на слове «дело».
— Какой скандал, это просто позор, не правда ли?
— О нет. Конечно, нет. Я не имела в виду…
Теперь Истлин расхохотался, потому что фраза Софи так и повисла в воздухе, пока она собиралась с мыслями.
— Может быть, глоток чаю поможет вам переварить услышанное. — Ист поднялся и подошел к очагу, чтобы снять чайник с огня. — Участие моего отца в семейном деле сводится в основном к прочтению книг, предлагаемых для публикации. Еще он любит бывать у букинистов, чтобы оценить успех той или иной книги.
— Вот так неожиданность! — воскликнула Софи. — Здесь есть над чем подумать.
— Ну конечно, вы не поняли. Вы бы действовали куда осторожнее, если бы знали, что я связан с издательским домом «Ганимед».
— Вы так и не объяснили, как вам удалось добраться до моей корреспонденции. Или вы имеете обыкновение читать все письма, предназначенные вашему отцу?
— Нет, я думаю, вы и сами понимаете, что у меня нет такой привычки. — Истлин заглянул в чайник, где заваривался чай, и решил, что тот достаточно настоялся. Маркиз разлил чай по чашкам и передал одну Софи, перед тем как присесть рядом с ней на диван. — Здесь нет ничего мистического. Мой отец всегда знал, что леди София Колли, с которой я якобы помолвлен, и есть писательница Элис Фредерик.
Софи скорчила гримасу.
— Мне нужно было воспользоваться услугами адвоката или еще какого-нибудь третьего лица, чтобы отдать рукопись в «Ганимед».
— Если вы хотели, чтобы вашего имени никто не знал, конечно, не стоило самой относить рукопись. И все-таки позвольте мне высказаться в защиту сэра Джеймса — он не выдал вас, хотя знал, что мне ничего не известно о ваших писательских талантах. Однако я и не пытался что-либо у него выведать. Ни он, ни моя мать не знали, что я помог вам бежать из Тремонт-Парка и что какое-то время вы гостили в доме у Кары. Я специально просил сестру, чтобы в своих письмах к матери она не упоминала о вас и не приглашала в гости леди Уинслоу, пока вы находитесь под ее кровом.
— А-а… — тихо протянула Софи. — А я никак не могла объяснить молчание вашей матери.
— Не то чтобы моя мама излишне словоохотлива, но вынужденное молчание сделало бы ее слишком раздражительной.
— Она бы отнеслась ко мне неодобрительно?
— Она бы отнеслась неодобрительно к тому, что вы меня отвергли.
— Я понимаю. — Губы Софи тронула слабая улыбка. Она поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток. — А ваш отец? Что бы сказал он?
— Он сказал бы, что мне следует извлечь из сложившейся ситуации урок.
— Действительно, многие черпают вдохновение в своих неудачах.
— В самом деле, произошедшие события могли бы стать основой для нового романа. — Истлин повернулся к Софи и тихо добавил: — Сэр Джеймс ничего не рассказывал мне, пока я не показал ему ваше последнее письмо. — У Софи перехватило дыхание. — Я пришел к нему, потому что он мой отец и его советы всегда отличались мудростью, честностью и открытостью. Надеюсь, вы поверите, когда я скажу, что он долго не хотел выдавать ваш секрет. Он считал, что я должен прежде всего уважать ваши чувства.
— И что же заставило его изменить свое мнение и выдать меня?
— Я понял, — ответил Истлин, — что здесь сыграла роль смерть старого герцога Уэстфала, отца Уэста. Нет ничего хорошего в том, сказал мне отец, чтобы воспитывать незаконнорожденного ребенка, а потом перевернуть вверх ногами весь его мир, неожиданно признав его права. Он считает, что Уэсту предстоит пережить еще немало горя, хотя он и стал герцогом.
— Мой ребенок не будет считаться незаконнорожденным, — тихо пролепетала Софи.
— Вы имеете в виду свою выдумку, что вы теперь вдова? И чье имя вы теперь носите? Уильям Фредерик? Уилтон? Уинстон?
— Уэнделл.
— Миссис Уэнделл Фредерик. — Истлин недоверчиво нахмурил брови. — Вы очень наивны, Софи. Неужели вы думаете, что ваши соседи ничего не заподозрят и никто не узнает правды? — Он пристально посмотрел на левую руку Софи, на безымянном пальце которой блестело тонкое золотое кольцо. — Они могут делать вид, что принимают ваш обман за чистую монету, но только в вашем присутствии, а нашему ребенку придется очень нелегко. Вы можете спросить у Уэста, если не верите мне.
Чашка Софи задребезжала на блюдце. Она зажала ладони между коленями, чтобы унять дрожь.
— Я слышала, что иногда беременность удается прервать, но не смогла пойти на такое.
— Проклятие! — тихо выругался Истлин. — Еще этого не хватало.
— И я не смогу отдать ребенка.
Истлин протянул руку, чтобы поставить чашку. Его движение заставило Софи вздрогнуть и выставить вперед руку, как будто она пыталась уклониться от удара.
— Вы думаете, я хотел вас ударить? — грустно спросил Ист. Софи покачала головой.
— Я никогда не стал бы вести себя так, как ваш дядя или кузен, Софи. А вы все еще сомневаетесь.
— Вы не приехали бы сюда, если бы не хотели причинить мне боль, милорд.
Истлину потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки и восстановить дыхание. Софи всегда так легко удавалось выбить почву у него из-под ног.
— Ваши слова звучат довольно эгоистично, — спокойно ответил он. — Я мог бы сказать то же самое о вас. Вы не подумали, что ваше исчезновение причинит мне боль. Но я простил вам этот поступок и надеюсь, что вы найдете в себе мужество простить мне мой. Сейчас речь идет о нашем ребенке, и здесь у нас с вами одни и те же устремления. Даже узнав о том, где вы скрываетесь, я не отправился к вам немедленно. Я уже говорил вам, что меня задержали исчезновение Элизабет и просьба Норта о помощи. Кроме того, мне самому требовалось время, Софи. Очень непросто знать о приближающемся отцовстве и в то же время сознавать, что тебя хотят его лишить. И тогда я решил, что, если существует хотя бы ничтожная возможность просить вас попробовать узнать меня лучше, я должен ею воспользоваться. Я думал, что смогу откровенно объясниться с вами и что вы тоже поговорите со мной так же просто и открыто.
Софи медленно разжала пальцы и провела ладонью по мягкой ткани своего платья, разглаживая складку на коленях. Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, опустив голову и прикусив нижнюю губу.
Истлин положил руку на спинку дивана. Его пальцы почти касались плеча Софи.
— Я говорил с друзьями о том, что меня мучает, — продолжал он, и Софи тут же повернула голову в его сторону. В ее взгляде ясно читалось осуждение, — Да, здесь наши взгляды расходятся, Софи. У вас нет никого, с кем вы могли бы посоветоваться, а я бываю одинок лишь тогда, когда хочу этого сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Значит, он… Так у него свое дело?
Истлин едва не рассмеялся, увидев ее изумление и особое ударение, которое она сделала на слове «дело».
— Какой скандал, это просто позор, не правда ли?
— О нет. Конечно, нет. Я не имела в виду…
Теперь Истлин расхохотался, потому что фраза Софи так и повисла в воздухе, пока она собиралась с мыслями.
— Может быть, глоток чаю поможет вам переварить услышанное. — Ист поднялся и подошел к очагу, чтобы снять чайник с огня. — Участие моего отца в семейном деле сводится в основном к прочтению книг, предлагаемых для публикации. Еще он любит бывать у букинистов, чтобы оценить успех той или иной книги.
— Вот так неожиданность! — воскликнула Софи. — Здесь есть над чем подумать.
— Ну конечно, вы не поняли. Вы бы действовали куда осторожнее, если бы знали, что я связан с издательским домом «Ганимед».
— Вы так и не объяснили, как вам удалось добраться до моей корреспонденции. Или вы имеете обыкновение читать все письма, предназначенные вашему отцу?
— Нет, я думаю, вы и сами понимаете, что у меня нет такой привычки. — Истлин заглянул в чайник, где заваривался чай, и решил, что тот достаточно настоялся. Маркиз разлил чай по чашкам и передал одну Софи, перед тем как присесть рядом с ней на диван. — Здесь нет ничего мистического. Мой отец всегда знал, что леди София Колли, с которой я якобы помолвлен, и есть писательница Элис Фредерик.
Софи скорчила гримасу.
— Мне нужно было воспользоваться услугами адвоката или еще какого-нибудь третьего лица, чтобы отдать рукопись в «Ганимед».
— Если вы хотели, чтобы вашего имени никто не знал, конечно, не стоило самой относить рукопись. И все-таки позвольте мне высказаться в защиту сэра Джеймса — он не выдал вас, хотя знал, что мне ничего не известно о ваших писательских талантах. Однако я и не пытался что-либо у него выведать. Ни он, ни моя мать не знали, что я помог вам бежать из Тремонт-Парка и что какое-то время вы гостили в доме у Кары. Я специально просил сестру, чтобы в своих письмах к матери она не упоминала о вас и не приглашала в гости леди Уинслоу, пока вы находитесь под ее кровом.
— А-а… — тихо протянула Софи. — А я никак не могла объяснить молчание вашей матери.
— Не то чтобы моя мама излишне словоохотлива, но вынужденное молчание сделало бы ее слишком раздражительной.
— Она бы отнеслась ко мне неодобрительно?
— Она бы отнеслась неодобрительно к тому, что вы меня отвергли.
— Я понимаю. — Губы Софи тронула слабая улыбка. Она поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток. — А ваш отец? Что бы сказал он?
— Он сказал бы, что мне следует извлечь из сложившейся ситуации урок.
— Действительно, многие черпают вдохновение в своих неудачах.
— В самом деле, произошедшие события могли бы стать основой для нового романа. — Истлин повернулся к Софи и тихо добавил: — Сэр Джеймс ничего не рассказывал мне, пока я не показал ему ваше последнее письмо. — У Софи перехватило дыхание. — Я пришел к нему, потому что он мой отец и его советы всегда отличались мудростью, честностью и открытостью. Надеюсь, вы поверите, когда я скажу, что он долго не хотел выдавать ваш секрет. Он считал, что я должен прежде всего уважать ваши чувства.
— И что же заставило его изменить свое мнение и выдать меня?
— Я понял, — ответил Истлин, — что здесь сыграла роль смерть старого герцога Уэстфала, отца Уэста. Нет ничего хорошего в том, сказал мне отец, чтобы воспитывать незаконнорожденного ребенка, а потом перевернуть вверх ногами весь его мир, неожиданно признав его права. Он считает, что Уэсту предстоит пережить еще немало горя, хотя он и стал герцогом.
— Мой ребенок не будет считаться незаконнорожденным, — тихо пролепетала Софи.
— Вы имеете в виду свою выдумку, что вы теперь вдова? И чье имя вы теперь носите? Уильям Фредерик? Уилтон? Уинстон?
— Уэнделл.
— Миссис Уэнделл Фредерик. — Истлин недоверчиво нахмурил брови. — Вы очень наивны, Софи. Неужели вы думаете, что ваши соседи ничего не заподозрят и никто не узнает правды? — Он пристально посмотрел на левую руку Софи, на безымянном пальце которой блестело тонкое золотое кольцо. — Они могут делать вид, что принимают ваш обман за чистую монету, но только в вашем присутствии, а нашему ребенку придется очень нелегко. Вы можете спросить у Уэста, если не верите мне.
Чашка Софи задребезжала на блюдце. Она зажала ладони между коленями, чтобы унять дрожь.
— Я слышала, что иногда беременность удается прервать, но не смогла пойти на такое.
— Проклятие! — тихо выругался Истлин. — Еще этого не хватало.
— И я не смогу отдать ребенка.
Истлин протянул руку, чтобы поставить чашку. Его движение заставило Софи вздрогнуть и выставить вперед руку, как будто она пыталась уклониться от удара.
— Вы думаете, я хотел вас ударить? — грустно спросил Ист. Софи покачала головой.
— Я никогда не стал бы вести себя так, как ваш дядя или кузен, Софи. А вы все еще сомневаетесь.
— Вы не приехали бы сюда, если бы не хотели причинить мне боль, милорд.
Истлину потребовалась секунда, чтобы взять себя в руки и восстановить дыхание. Софи всегда так легко удавалось выбить почву у него из-под ног.
— Ваши слова звучат довольно эгоистично, — спокойно ответил он. — Я мог бы сказать то же самое о вас. Вы не подумали, что ваше исчезновение причинит мне боль. Но я простил вам этот поступок и надеюсь, что вы найдете в себе мужество простить мне мой. Сейчас речь идет о нашем ребенке, и здесь у нас с вами одни и те же устремления. Даже узнав о том, где вы скрываетесь, я не отправился к вам немедленно. Я уже говорил вам, что меня задержали исчезновение Элизабет и просьба Норта о помощи. Кроме того, мне самому требовалось время, Софи. Очень непросто знать о приближающемся отцовстве и в то же время сознавать, что тебя хотят его лишить. И тогда я решил, что, если существует хотя бы ничтожная возможность просить вас попробовать узнать меня лучше, я должен ею воспользоваться. Я думал, что смогу откровенно объясниться с вами и что вы тоже поговорите со мной так же просто и открыто.
Софи медленно разжала пальцы и провела ладонью по мягкой ткани своего платья, разглаживая складку на коленях. Она раскрыла рот, чтобы ответить, но не произнесла ни слова, опустив голову и прикусив нижнюю губу.
Истлин положил руку на спинку дивана. Его пальцы почти касались плеча Софи.
— Я говорил с друзьями о том, что меня мучает, — продолжал он, и Софи тут же повернула голову в его сторону. В ее взгляде ясно читалось осуждение, — Да, здесь наши взгляды расходятся, Софи. У вас нет никого, с кем вы могли бы посоветоваться, а я бываю одинок лишь тогда, когда хочу этого сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96