— А знаешь, Сергей Петрович, из мичмана Бодрова складывается толковый разведчик!
Это был хитрый ход.
— Да, Бодров — прирождённый разведчик, — согласился Арсеньев. — В случае чего он сможет заменить Земскова. Пошлём Земскова.
Именно этого хотел комиссар. Он кивнул головой:
— Вызывай Земскова. Я думаю, вам лучше устроиться в кабине боевой машины, чтобы можно было разобраться по карте.
В кабине было душно. Стекла подняли и завесили их снаружи плащ-палатками. Ярко горел аккумуляторный фонарь. Земсков разложил на коленях свою заслуженную карту.
Арсеньев долго смотрел на юношу, будто видел его впервые. Высокий лоб, синие спокойные глаза с длинными ресницами кажутся ещё светлее от густого загара. Между бровей легла глубокая бороздка. Слишком рано.
— Сколько вам лет, Земсков?
— Двадцать четыре.
Командиру дивизиона было на десять лет больше. Словно угадав его мысли, Земсков сказал вполголоса:
— Десять лет разницы — это пустяки.
Арсеньев не расслышал.
— Что вы говорите?
— Так, ничего, товарищ капитан-лейтенант. Стихи Багрицкого.
Арсеньев уже был занят картой. Мгновенная жалость к этому юноше, которого он посылал, может быть, на смерть, заслонилась настойчивой мыслью о снарядах. Их надо было добыть и привезти в дивизион во что бы то ни стало. Арсеньев обвёл карандашом небольшой лесок.
— Мы будем здесь. Вы — едете в Развильное. Кратчайший путь — через Песчанокопское. Надо проскочить посёлок с ходу — там немцы. Обратный путь выбирайте соответственно обстановке. На всякий случай подготовьте машины к взрыву. Кого возьмёте с собой? Да вы что, волнуетесь?
Земсков провёл ладонью по своему лицу:
— Нет, я спокоен, товарищ капитан-лейтенант. Возьму свою группу разведчиков на пулемётной машине, два автоматических орудия, отделение бронебойщиков с двумя ПТР, радиста, санинструктора.
— Бронебойщиков не дам. Одно автоматическое орудие по вашему выбору. Договоритесь о времени радиосвязи.
Он погасил фонарь. Разговор был окончен. Сборы заняли немного времени. Орудие Клименко выехало на шоссе, где стояла уже пулемётная машина Земскова. Кто-то тронул его за рукав. Земсков обернулся.
— Товарищ гвардии лейтенант, санинструктор Шубина прибыла в ваше распоряжение.
— Валяй в кузов, в наше распоряжение! — ответил из темноты Косотруб.
На девушке была надета через плечо толстая санитарная сумка. Выражение лица Людмилы нельзя было разобрать в темноте, только глаза блестели. Она подошла к Земскову вплотную, так, что он ощутил её дыхание на своём лице. Земсков вспомнил, как заглянул к ней в палатку ещё там — за Доном. Бойкая и развязная Людмила в присутствии Земскова обычно становилась какой-то скованной. У каменоломни под Ростовом, перевязывая Земскова, она была именно такой. Земсков решил тогда, что девушка просто напугана боем. Теперь она сама просилась на задание, с которого все они могли не вернуться.
— В какую машину мне садиться? — спросила Людмила.
— Да вы понимаете, куда я еду?
— Понимаю.
«Удивительная все-таки девушка, — подумал Земсков. — Что это: романтика или сознательная ненависть к врагу?»
Может быть, в другое время он нашёл бы более простое решение, но теперь Земскову некогда было думать об этом.
— Скажите Горичу, чтобы прислал ко мне другого санинструктора. Бегом! — Он смягчился и добавил: — Мы поедем с вами когда-нибудь в другой раз, если…
Она всхлипнула и прижалась щекой к его руке.
— Что вы, Людмила? Дайте сумку. Я решил обойтись вообще без санинструктора.
Подошли Арсеньев и Яновский. Из кустов выезжала машина.
— Дадим вам ещё одно орудие, — сказал комиссар. Он пожал руку Земскова. — Счастливо!
Из темноты послышался взволнованный голос Сомина:
— Товарищ лейтенант, первое орудие ПВО — ПТО к выходу готово.
Земсков обнял Сомина за плечи:
— Значит, снова вместе! Рад, что назначили именно тебя.
«Лучше бы послали другое орудие. Пропадёт парень вместе со мной!» — подумал он.
— Назначили! Сам напросился! — с ненавистью прошипел Лавриненко. Белкин толкнул его локтем в бок:
— Молчи, «преподобный»! Сейчас тебе капитан-лейтенант даст за разговорчики.
Долговязый лопоухий радист Нурьев, дожёвывая сухарь, вскарабкался в кузов и плюхнулся рядом с Косотрубом.
— Все? — спросил Арсеньев. — По машинам!
4. СКВОЗЬ ОГОНЬ
Было ещё далеко до рассвета, когда сквозь шум мотора Косотруб различил какой-то рокот. Звуки доносились сзади. Дорога взбежала на бугор. Отсюда видна была цепочка двойных огоньков. Они двигались по тёмной степи, как светящаяся гусеница. Косотруб стукнул кулаком по кабине. Машина остановилась. Сомнения не было. По той же дороге вслед за маленьким отрядом Земскова шла колонна танков. Уходить от них вперёд — опасно. Можно наткнуться на боевое охранение. Земсков приказал съехать с дороги. Все три машины круто повернули влево и врезались в толщу подсолнечного поля. Оно шло под уклон к ручью. Остановились. Стало слышно, как плещет вода на перекате. Подсолнухи стояли вокруг плотной стеной, чуть шелестя шершавыми листьями. Раздвигая стебли, Косотруб и Журавлёв пошли напрямик к дороге. Притаившись у края поля, они наблюдали. Вот показалась головная машина. Танки шли с полным светом и открытыми люками. За танками, как обычно, показались грузовики с мотопехотой.
Несколько машин почему-то остановилось. Остальные объезжали их, двигаясь по обочине, в двух шагах от того места, где залегли разведчики. Из остановившихся машин высыпали солдаты. Они громко разговаривали, перекликались, звенели котелками. Журавлёв пополз доложить лейтенанту, что Косотруб будет ждать у дороги, пока немцы не уедут. Один из солдат, насвистывая, пошёл прямо на Косотруба. В свете фар было видно, как он расстёгивает штаны. Косотруб вытащил из ножен плоский штык. Дойдя до самых подсолнухов, солдат раздумал и вернулся назад. Он уселся прямо на дороге, не рискуя углубляться в тёмные заросли.
— Счастье его, — прошептал Косотруб, засовывая клинок в ножны.
Машины с немецкими солдатами оставались на шоссе до самого рассвета. Косотруб тоже оставался на своём посту. Солнце уже было высоко, когда подъехал открытый «мерседес» в сопровождении бронетранспортёра. В легковой машине сидели какие-то большие чины в чёрных фуражках.
У Косотруба даже зачесались ладони, так хотелось ему швырнуть противотанковую гранату, но он хорошо помнил слова лейтенанта: «Если ты выкинешь какой-нибудь номер — погубишь нас всех и дивизион!»
«Такие шикарные фрицы уходят!» — с сожалением подумал Валерка, провожая глазами «мерседес». За ним тронулись и остальные немецкие машины.
Ночная задержка грозила сорвать выполнение задания. Земсков торопился выехать на шоссе. Первая машина выползла из подсолнухов, когда над полем бреющим полётом прошли два «Мессершмитта-110».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124