Ему стало спокойно и хорошо. Машина исчезла. Они были в шалаше, завешенном плащ-палаткой. Андрей пытался обнять Людмилу, но она отталкивала его, повторяя его имя.
Земсков открыл глаза и тут же вскочил на ноги. Солнце уже село. Кроны деревьев за окном чернели на розовом фоне неба. Рядом с Земсковым стояла Людмила.
— Ты? Я думал, ты мне снишься, — он протёр глаза кулаками. — Крепко я спал?
— Нет. Жалко было будить. Только дотронулась, и ты вскочил. Слушай, Андрей, Будаков пытался связаться с Яновским, потом с дивизией, теперь пробует с опергруппой. Текст радиограммы мне ребята показали. Написано, что полк попал в окружение из-за ложных данных разведки, что Будаков принял командование после смерти Арсеньева, а тебя арестовал, причём ты оказал вооружённое сопротивление.
— Черт с ним, Людмила! Сейчас есть дела поважнее.
— Знаю, но ты понимаешь — после такой радиограммы он легко пристрелит тебя, потом скажет, что ты хотел убежать. Он же ненавидит тебя.
— Глупости! Не посмеет. Присядь-ка…
— Нет, ты садись. Раньше всего поешь. Вот консервы, хлеб. Выпить хочешь?
Земсков с благодарностью посмотрел на неё. Пить он не стал, но фляжку подвесил к поясу. Пригодится. Пока он ел, Людмила рассказывала:
— Кругом все тихо, но когда Бодров сунулся к Павловскому, сразу наткнулся на заставу. Будаков хотел похоронить Арсеньева здесь. Николаев и другие не допустили. Положили его не в снарядный ящик, а в настоящий гроб и обили кругом цинком из патронных коробок, чтобы можно было далеко везти. А мне все кажется, он войдёт сейчас, подаст команду, и сразу — все в порядке: «Полный вперёд!»
Земсков взял её за руку:
— Людмила, ты знаешь про флаг?
— Все знаю. Даже то, что ты собрался в Павловский. Мне Валерка сказал. И я иду с вами.
— Это ты брось! — Земсков не на шутку рассердился. — Вот болтун проклятый! Завалит все дело.
— Андрюша, — она села рядом с ним, — так он же только мне. Мне! Понимаешь? И ты не спорь. Я иду с вами. Я здесь знаю каждую балочку, каждый кустик. И знакомые у меня тут есть, если придётся прятаться.
Земсков отрицательно покачал головой:
— Сказано — нет.
— Сказано — да! Можешь меня не брать, все равно пойду за вами. Ты помнишь, Андрей, ещё в Егорлыке я просила взять меня с собой. Ты сказал: в другой раз. Я уже тогда… Не то говорю. А в Майкопе? Разве я струсила? — Она вцепилась в его руки. — Возьми меня, Андрей. Увидишь, я пригожусь!
Земсков кивнул головой:
— Хорошо. Пойдёшь. Когда совсем стемнеет, ждите меня с Валеркой вон там на огороде, у колодца. Пусть возьмёт три автомата с запасными дисками, килограмма два тола и обязательно метра полтора бикфордова шнура. Гранат «Ф-1» — штук шесть и противотанковых столько же. Нет, не дотащишь.
— Я не дотащу? Что ещё брать с собой?
— Остальное он знает. Да, зайди ещё к Сомину. Возьми у него мой парабеллум. Володе можешь рассказать, но так, чтобы никто не слышал. Все ясно? Отправляйся.
— Есть, товарищ гвардии капитан!
— Ну, иди, гвардии Людмила! — он ласково хлопнул её по плечу. — Погоди, часовой стоит?
— Стоит. Автоматчик Петька из взвода Горича.
— Как же ты прошла?
— Залезла на сарай, оттуда на крышу и через слуховое окошко. Очень просто. Он бы меня пропустил, конечно, только на черта он нужен с его вопросами!
Земсков рассмеялся:
— У тебя уже опыт по части чердаков. Обратно так не иди. Подозрительно. Валяй прямо в двери. Пусть думает, что у нас роман.
Людмила вздохнула:
— Пусть думает…
Часовой беспрепятственно пропустил её, а через час, когда было уже темно, Земсков выбрался по способу Людмилы.
Косотруб и Людмила ждали его в условленном месте. На обоих были надеты маскировочные комбинезоны.
— Все тихо? — спросил Земсков, натягивая комбинезон.
— Пока тихо, — сказал Косотруб, — все четыре батареи стоят полукольцом с западной стороны. На КП проложили связь. С тыла КП охраняет батарея Сомина.
— Ясно. — Земсков затянул ремень, на котором висел его старый трофейный пистолет. — Все пряжки прощупайте. Проверьте, чтоб ничего не гремело.
— Невозможно! — развёл руками Косотруб.
— Почему?
— Я ж хотел проверить, так она мне проверила по шее — до сих пор голова не ворочается.
— В таком случае — все в порядке, — серьёзно ответил Земсков. Он посмотрел на часы: — Двадцать один сорок. Пошли!
3. НАДЁЖНАЯ ДУША
Шоссе осталось далеко влево. Земсков торопился. Он хотел быть в Павловском до восхода луны. Но небо на востоке уже серебрилось.
Косотруб шёл впереди, за ним Людмила, последним — Земсков. Напрямик было много ближе, чем по шоссе, петляющему между плавнями, но все-таки когда луна поднялась над лесом, они прошли только полдороги.
— Бери правее, — прошептала Людмила, — вон по тропке…
— Залезем в плавни, не выберемся! — предупредил Земсков.
Людмила обернулась к нему. В её лице не было и тени тревоги:
— Раз взяли меня, верьте. Я знаю дорогу.
«Она не представляет себе опасности, — подумал Земсков, — идёт, как на прогулку. И ещё радуется чему-то!»
Дорожка действительно упёрлась в плавни. Людмила обогнала Валерку и пошла вправо по краю болота. Земсков взглянул на компас: «Уклоняемся в сторону!»
Девушка уверенно шла вперёд. Показалась какая-то тёмная постройка.
— Волчья мельница. Здесь гребля — плотина такая, — пояснила Людмила.
На мельнице было темно. Это старое сооружение давно пустовало. Даже мыши и крысы ушли отсюда, наверно, на Адагум, где совхоз построил мельницу с дизельным мотором. Ручей затянуло илом, колёса прогнили. Но гребля и старая булыжная мостовая по той стороне болота сохранились. Сюда, на старую мельницу, Людмила не раз ходила девочкой. Многие боялись, а она нет. Какие могут быть водяные и ведьмы в эпоху механизации сельского хозяйства? Вот бандиты здесь были, но и те давно повывелись. Девчонки говорили, что по ночам тут слышатся голоса и кто-то ухает под колесом. Людмила не верила. Впрочем, точно сказать не мог никто, так как ночью сюда ходить не отваживались. Людмила много раз собиралась пойти одна, но так и не решилась. Все-таки жутко было бы оказаться одной среди ночи на Волчьей мельнице.
В темноте покосившийся дом с кровлей, сдвинутой набекрень, напоминал не то сидящую у болота бабу в косынке торчком, не то собаку, поднявшую вверх одно ухо над водорослями и кувшинками.
У мельницы начиналась гребля. Разведчики перешли через болото по замшелым скользким камням. Из-под ноги Валерки спрыгнула на широкий водяной лист жирная лягушка. Валерка не удержался, плюнул в неё, но она так и осталась сидеть на прогнувшемся под её тяжестью листе, провожая людей удивлённым взглядом выпученных глаз.
По булыжникам старой мостовой, заросшим бурьяном, шли минут пятнадцать.
Компас говорил Земскову о том, что они, описав дугу, идут теперь прямо на хутор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Земсков открыл глаза и тут же вскочил на ноги. Солнце уже село. Кроны деревьев за окном чернели на розовом фоне неба. Рядом с Земсковым стояла Людмила.
— Ты? Я думал, ты мне снишься, — он протёр глаза кулаками. — Крепко я спал?
— Нет. Жалко было будить. Только дотронулась, и ты вскочил. Слушай, Андрей, Будаков пытался связаться с Яновским, потом с дивизией, теперь пробует с опергруппой. Текст радиограммы мне ребята показали. Написано, что полк попал в окружение из-за ложных данных разведки, что Будаков принял командование после смерти Арсеньева, а тебя арестовал, причём ты оказал вооружённое сопротивление.
— Черт с ним, Людмила! Сейчас есть дела поважнее.
— Знаю, но ты понимаешь — после такой радиограммы он легко пристрелит тебя, потом скажет, что ты хотел убежать. Он же ненавидит тебя.
— Глупости! Не посмеет. Присядь-ка…
— Нет, ты садись. Раньше всего поешь. Вот консервы, хлеб. Выпить хочешь?
Земсков с благодарностью посмотрел на неё. Пить он не стал, но фляжку подвесил к поясу. Пригодится. Пока он ел, Людмила рассказывала:
— Кругом все тихо, но когда Бодров сунулся к Павловскому, сразу наткнулся на заставу. Будаков хотел похоронить Арсеньева здесь. Николаев и другие не допустили. Положили его не в снарядный ящик, а в настоящий гроб и обили кругом цинком из патронных коробок, чтобы можно было далеко везти. А мне все кажется, он войдёт сейчас, подаст команду, и сразу — все в порядке: «Полный вперёд!»
Земсков взял её за руку:
— Людмила, ты знаешь про флаг?
— Все знаю. Даже то, что ты собрался в Павловский. Мне Валерка сказал. И я иду с вами.
— Это ты брось! — Земсков не на шутку рассердился. — Вот болтун проклятый! Завалит все дело.
— Андрюша, — она села рядом с ним, — так он же только мне. Мне! Понимаешь? И ты не спорь. Я иду с вами. Я здесь знаю каждую балочку, каждый кустик. И знакомые у меня тут есть, если придётся прятаться.
Земсков отрицательно покачал головой:
— Сказано — нет.
— Сказано — да! Можешь меня не брать, все равно пойду за вами. Ты помнишь, Андрей, ещё в Егорлыке я просила взять меня с собой. Ты сказал: в другой раз. Я уже тогда… Не то говорю. А в Майкопе? Разве я струсила? — Она вцепилась в его руки. — Возьми меня, Андрей. Увидишь, я пригожусь!
Земсков кивнул головой:
— Хорошо. Пойдёшь. Когда совсем стемнеет, ждите меня с Валеркой вон там на огороде, у колодца. Пусть возьмёт три автомата с запасными дисками, килограмма два тола и обязательно метра полтора бикфордова шнура. Гранат «Ф-1» — штук шесть и противотанковых столько же. Нет, не дотащишь.
— Я не дотащу? Что ещё брать с собой?
— Остальное он знает. Да, зайди ещё к Сомину. Возьми у него мой парабеллум. Володе можешь рассказать, но так, чтобы никто не слышал. Все ясно? Отправляйся.
— Есть, товарищ гвардии капитан!
— Ну, иди, гвардии Людмила! — он ласково хлопнул её по плечу. — Погоди, часовой стоит?
— Стоит. Автоматчик Петька из взвода Горича.
— Как же ты прошла?
— Залезла на сарай, оттуда на крышу и через слуховое окошко. Очень просто. Он бы меня пропустил, конечно, только на черта он нужен с его вопросами!
Земсков рассмеялся:
— У тебя уже опыт по части чердаков. Обратно так не иди. Подозрительно. Валяй прямо в двери. Пусть думает, что у нас роман.
Людмила вздохнула:
— Пусть думает…
Часовой беспрепятственно пропустил её, а через час, когда было уже темно, Земсков выбрался по способу Людмилы.
Косотруб и Людмила ждали его в условленном месте. На обоих были надеты маскировочные комбинезоны.
— Все тихо? — спросил Земсков, натягивая комбинезон.
— Пока тихо, — сказал Косотруб, — все четыре батареи стоят полукольцом с западной стороны. На КП проложили связь. С тыла КП охраняет батарея Сомина.
— Ясно. — Земсков затянул ремень, на котором висел его старый трофейный пистолет. — Все пряжки прощупайте. Проверьте, чтоб ничего не гремело.
— Невозможно! — развёл руками Косотруб.
— Почему?
— Я ж хотел проверить, так она мне проверила по шее — до сих пор голова не ворочается.
— В таком случае — все в порядке, — серьёзно ответил Земсков. Он посмотрел на часы: — Двадцать один сорок. Пошли!
3. НАДЁЖНАЯ ДУША
Шоссе осталось далеко влево. Земсков торопился. Он хотел быть в Павловском до восхода луны. Но небо на востоке уже серебрилось.
Косотруб шёл впереди, за ним Людмила, последним — Земсков. Напрямик было много ближе, чем по шоссе, петляющему между плавнями, но все-таки когда луна поднялась над лесом, они прошли только полдороги.
— Бери правее, — прошептала Людмила, — вон по тропке…
— Залезем в плавни, не выберемся! — предупредил Земсков.
Людмила обернулась к нему. В её лице не было и тени тревоги:
— Раз взяли меня, верьте. Я знаю дорогу.
«Она не представляет себе опасности, — подумал Земсков, — идёт, как на прогулку. И ещё радуется чему-то!»
Дорожка действительно упёрлась в плавни. Людмила обогнала Валерку и пошла вправо по краю болота. Земсков взглянул на компас: «Уклоняемся в сторону!»
Девушка уверенно шла вперёд. Показалась какая-то тёмная постройка.
— Волчья мельница. Здесь гребля — плотина такая, — пояснила Людмила.
На мельнице было темно. Это старое сооружение давно пустовало. Даже мыши и крысы ушли отсюда, наверно, на Адагум, где совхоз построил мельницу с дизельным мотором. Ручей затянуло илом, колёса прогнили. Но гребля и старая булыжная мостовая по той стороне болота сохранились. Сюда, на старую мельницу, Людмила не раз ходила девочкой. Многие боялись, а она нет. Какие могут быть водяные и ведьмы в эпоху механизации сельского хозяйства? Вот бандиты здесь были, но и те давно повывелись. Девчонки говорили, что по ночам тут слышатся голоса и кто-то ухает под колесом. Людмила не верила. Впрочем, точно сказать не мог никто, так как ночью сюда ходить не отваживались. Людмила много раз собиралась пойти одна, но так и не решилась. Все-таки жутко было бы оказаться одной среди ночи на Волчьей мельнице.
В темноте покосившийся дом с кровлей, сдвинутой набекрень, напоминал не то сидящую у болота бабу в косынке торчком, не то собаку, поднявшую вверх одно ухо над водорослями и кувшинками.
У мельницы начиналась гребля. Разведчики перешли через болото по замшелым скользким камням. Из-под ноги Валерки спрыгнула на широкий водяной лист жирная лягушка. Валерка не удержался, плюнул в неё, но она так и осталась сидеть на прогнувшемся под её тяжестью листе, провожая людей удивлённым взглядом выпученных глаз.
По булыжникам старой мостовой, заросшим бурьяном, шли минут пятнадцать.
Компас говорил Земскову о том, что они, описав дугу, идут теперь прямо на хутор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124