– Вот что, – сказал он, закуривая. – Я вас слушал терпеливо и внимательно. У вас – определённое литературное дарование. Вам надо писать криминальные романы… Теперь вы послушайте меня внимательно, очень внимательно. Достаньте, пожалуйста, ваш бумажник. Раскройте. Пересчитайте, сколько у вас денег. Пересчитали? Сколько?
– Триста сорок семь рублей.
– Три бумажки по десять червонцев? Так?
– Да.
– Отложите эти три бумажки. Теперь посмотрите внимательно: на лицевой стороне, внизу, в левом углу. Что вы там видите?
– Какой-то значок карандашом.
– Буква «К», не правда ли?
– Да, как будто буква «К», – бледнея, подтвердил Крушоный.
– Посмотрите на две другие бумажки, на том же самом углу. Тоже буква «К»? Да? Что ж вы умолкли? Нашли? А вот вам пачка кредиток, которую вы передали инженеру Табукашвили. Все они, как видите, помечены в углу карандашом буквой «К». Моя фамилия Комаренко. Деньги помечены мною. Почему же вы так побледнели? Вам дурно? Вот стакан воды. Пожалуйста! Пейте, пейте, это помогает. Лучше? Вот видите… Ну, а теперь давайте садитесь сюда ближе и рассказывайте всё по порядку. Вы – неглупый человек, и вы понимаете сами, что в таких случаях самое умное, что вам остаётся сделать, это рассказать всё. Просто и без беллетристики. Итак, от кого вы получили деньги для передачи их инженеру Табукашвили?…
В открытые пролёты головного сооружения семью ревущими ниагарами хлестала взмыленная вода. Будто Вахшу прокололи вилами левый бок, и из семи дыр в подготовленный желоб хлынула мутная кровь. Грузные гряды переплетённых волн кубарем катились по бугристому дну. Канал медленно набухал бурной веной на пергаментной спине плато.
Морозов, Уртабаев, Кирш, Кларк, забывая о гостях, взволнованные, смотрели вниз. Каждый из них не раз, стоя в этом месте в трудные дни очередных неудач, пытался представить себе эту минуту, тогда такую далёкую и недостижимую. И теперь, переживая её наяву, каждый из них ощущал, наряду с большим подъёмом, какую-то неуловимую нотку разочарования. То, что развёртывалось перед их глазами, было бесспорно грандиозно и, в то же время, немножко обыденно. Вода неслась каналом, как будто так и полагалось, как будто так и было всегда. Даже им, прорывшим этот канал, казалось сейчас невероятным, что ещё две недели тому назад место для каждого кубометра этой жёлтой бурды приходилось выгребать руками, организованным усилием сотен людей. Хотелось чего-то необыкновенного, невозможного: чтобы из этой голой, выжженной земли, от одного её соприкосновения с заново рождённой рекой, выстрелили сейчас, на глазах у ошеломлённых людей, зелёные лезвия осоки, гибкие пики тростника или хотя бы крохотные, с мизинец, побеги самой вульгарной травки. Но земля пила воду жадными глотками и оскорбительно молчала.
Гости, насмотревшись досыта, предложили двигаться. Пришлось спуститься к машинам. У узла на сорок шестом пикете к вылезавшему из автомобиля Морозову подошёл серый от пыли Гальцев и, не говоря ни слова, сунул ему в руку смятую записку. Морозов, помогая высадиться старому бельгийскому профессору, украдкой заглянул в записку. Прочтя первую фразу, он почувствовал, что волосы шевелятся у него на голове. Он пропустил профессора вперёд и, взбираясь за ним по лестнице, дочитал записку:
Мыс горы Ката-Таг обвалился. Засыпано всё русло канала. Вода хлынула через дамбу и заливает равнину. Немедленно прекратите пуск. Шлите людей и механизмы. Желательно ещё два экскаватора.
Рюмин.
Морозов сунул записку в карман.
– Да, да, – сказал он, приятно улыбаясь дожидавшемуся наверху профессору. – Вот это и есть наш узел на сорок шестом пикете. Часть воды, как вы видите, отходит в правую ветвь… Товарищ Кларк, вы это объясните господам лучше… Вот как раз начальник первого участка. Пожалуйста! А я позабочусь, чтобы к, нашему приезду приготовили обед. Пообедаем у меня, на втором участке. Там просторнее в смысле помещений. Товарищ Кларк, после осмотра узла и правой ветки везите всех гостей ко мне, на второй. Господа, наверное, проголодались… Товарищ Кирш! Будьте добры, на минуточку!
Морозов, не спеша, спустился вниз и пошёл к машине. Из подъехавшего парткомовского фордика на ходу выскочил Синицын.
– Да, да, всё знаю, – кивнул ему Морозов. – Не говори, пожалуйста, так громко. Позови сюда незаметно Уртабаева. Буду вас ждать в машине.
Через минуту Кирш и Уртабаев, облокотившись на шасси, весело жестикулируя, читали рюминскую записку. Синицын, указывая почему-то в сторону ветки, говорил вполголоса:
– Ты, Морозов, поезжай сейчас на второй, распорядись насчёт обеда и дожидайся гостей. Никаких разговоров! Никуда не поедешь! Начальник строительства должен быть всё время с гостями. Покажешь им свой городок и всякое такое. А потом повезёшь обедать. Банкет, пожалуйста, закати пошикарнее, чтобы было много блюд и чтобы слишком быстро не подавали. Надо растянуть до вечера. Речи… ну, одним словом, сам знаешь. Обставь дело так, чтобы гостям не было скучно и чтобы незаметно проканителились до сумерек. Товарищ Кирш останется с тобой. Пожалуйста, спорить будем потом! Вы хорошо говорите на иностранных языках и сумеете занять гостей. Руководство работами на Ката-Таге поручите Уртабаеву. Он этот проект отстаивал, пусть сейчас отстаивает его на практике. Надо ему дать в подмогу одного американца. Предлагаю Кларка. Мурри будет злорадствовать, что вы не послушали его и провалились со своим проектом. А Кларк – свой парень. Ну вот, давайте не терять времени. Ты, Морозов, поезжай сейчас один. Отдай со второго участка распоряжение, чтобы немедленно закрыли воду. До этого времени иностранцы осмотрят всё и каналом больше интересоваться не будут. Через десять минут, не раньше, незаметно смоются Уртабаев и Кларк. Мобилизуют рабочих и механизмы и двинутся на Ката-Таг. А товарищи Кирш и Мурри минут через десять привезут гостей в городок… Я поехал. Буду вас ждать на Ката-Таге.
– Товарищ Уртабаев! – окликнул удалявшегося Уртабаева Морозов.
Уртабаев вернулся.
– Берите со второго участка два экскаватора и гоните их самоходом на Ката-Таг.
Уртабаев молча склонил голову.
Банкет, предполагавшийся на вечер, начался в четыре часа дня. Повара, как очумелые, метались вокруг котлов, ударной выдумкой ускоряя процесс претворения живых, блеющих баранов в съедобные произведения искусства. Гости, утомлённые жарой и карабканием по отвалам, встретили приглашение к обеду с нескрываемым восторгом. Их рассадили в клубе за неимоверно длинными столами и оглушили количеством наплывающих блюд.
Уртабаев звонил с Ката-Тага, просил прислать ещё сотни три кетменей и лопат, обещал в течение ночи обвал ликвидировать: часам к семи утра можно будет опять пустить воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172