Денег на осла дам, пешком не пойдёшь, – вот тебе моя рука! Раз торопишься, давай времени не терять. Я тебе помогу. Значит, басмачи перешли Пяндж и налёт их приурочен к пуску воды? Так, что ли?
– Я басмачей не видел и что они задумали, не знаю.
– Ты, папашка, дурака не валяй. Мне не скажешь, товарищам моим из ГПУ скажешь. Лучше тут по-семейному. Вот видишь, и чай остыл… Сколько ж их перешло?
– Не знаю.
– Сотня? Больше?
– Не знаю, не считал.
– Ну, а что говорят? Много?
– Разное говорят.
– А в каком месте перешли Пяндж?
– Не знаю.
– Э, папашка, что-то у нас с тобой разговор не клеится. Ладно, не знаешь, – не знаешь. А кто ж тебе об этом говорил?
– Люди говорили.
– Что это за ответ: люди? Все мы люди. Как звать этих людей?
– Не знаю.
– Как же не знаешь, если с тобой говорили?
– Мало ли людей встречает по дороге прохожий? Разве спрашиваешь у каждого, как его звать и откуда он родом?
– Та-ак… Значит, не скажешь? Что ж, тебе некогда и мне некогда. Только домой ты, папашка, не попадёшь. Арестовать тебя придётся. А я тебя пловом угостить хотел. И осла хорошего снарядить. Хороший осёл всегда в хозяйстве пригодится… Ну как? Скажешь или нет?
– Что знал, сказал. Больше не знаю.
– И зачем это тебе, папашка, на старости лет в ГПУ побывать понадобилось? Убей меня, не пойму. Басмачей боишься, как бы тебя не пристукнули за то, что выдал? Что ты, папашка, маленький? Мало ли налётов на своём веку видел? Разве советская власть ещё с одним налётом не справится? Эх, папашка, жил ты, жил, а ума не нажил. Думай, папаша, скорее! Будешь говорить или не будешь?
– Что знал, сказал, больше не знаю.
– Тебе видней. Ну, я пойду. Ты, папашка, в окно вылезать не пробуй. Я сейчас сторожа поставлю. Ты тут, в общем, устраивайся и умом пошевеливай.
Уртабаев вышел из комнаты и старательно запер дверь на замок.
…Шохобдин Касымов, не веря глазам, смотрел в упор на стоящего в дверях человека. Нет, он не ошибался, – это был Хайдар. Шохобдин на мгновение закрыл глаза и прочёл в уме первые слова Суры. Подняв веки, он убедился, что человек в дверях не исчез.
– Здравствуй, Шохобдин! – заговорил Хайдар совсем не потусторонним голосом. – Чего ж так на меня смотришь? Не поздороваешься даже? Не рассчитывал меня встретить в живых? Видишь, живу. В гости к тебе пришёл. Принимай гостя.
– Здравствуй, Хайдар, – невнятно пробормотал Шохобдин, медленно пятясь к сундуку.
Хайдар, заметив его движение, развязным шагом прошёл через хону и присел на сундук.
– Ну, как твоё здоровье, Шохобдин? Сыновья здоровы? Поздно они у тебя гуляют. Что ж ты стоишь? Садись. Или не ждал меня в гости? Рассказывай, как дела? Давно я вас всех не видел. Пришёл, думаю: к кому же мне первому пойти, как не к своему свату? А ты вот встречаешь меня вроде и не рад.
Шохобдин из-под прищуренных век тщательно обшарил глазами рваный халат Хайдара. Оружия у гостя как будто не было. Свалить Хайдара с сундука и достать наган? А вдруг у него в рукаве нож? Лучше подождать, Скоро должны вернуться сыновья. Тогда можно будет расправиться с этим пугалом быстро и без шума. Пока не подошли, надо занять его разговором.
– Ты правильно сделал, что зашёл ко мне первому, – сказал Шохобдин, пристально следя за каждым движением Хайдара. – Если ты питаешь ко мне обиду, Хайдар, ты ошибаешься. Я давно хотел тебе об этом сказать. Если кто виноват в твоём несчастье, это не я, это Мелик. Я его просил уговорить Шарофат, чтобы она объяснила тебе, что предавать старых друзей – последнее дело и правоверный мусульманин так не поступает. Разве я виноват, что так нехорошо случилось? У нас, у стариков, есть поговорка: вели дураку принести чалму, он тебе принесет её вместе с головой. Если ты хочешь мстить, Хайдар, я не скажу нет. Написано в коране: «Свободный за свободного, раб за раба, женщина за женщину». Если ты пойдёшь и возьмёшь голову Мелика, – это твоё право.
– Значит, ты тут ни при чём? – спросил Хайдар, искоса поглядывая на Шохобдина.
– Клянусь тебе всевышним! Говорю, как было. Неужели ты мог подумать, что я способен так тебя обидеть. Или ты совсем уже забыл, Хайдар, сколько хорошего я для тебя сделал? Ты же знаешь, что я любил тебя всегда как третьего сына.
– Я тоже так думаю.
Шохобдин бросил на Хайдара беглый взгляд. Издевается? Неожиданная мысль осенила его и обдала холодом. Не сошёл ли Хайдар с ума? Может, потому его и выпустили? Шохобдин ещё раз осторожно присмотрелся к ночному гостю.
– Ну, что ж, – поднялся с сундука Хайдар. – Собирайся, старик. Пойдёшь со мною к Мелику.
– Что? – робея, переспросил Шохобдин. – К Мелику? А я зачем?
– Он тебе в глаза отпираться не посмеет.
– Погоди, Хайдар. Зачем мне, старику, смотреть на такое дело? Нехорошо ты задувал. Я тебе сказал, – это твоё право. Но зачем мне туда ходить? Иди один.
– Нет, сват, пойдём вместе. Вместе мы с тобой ходили к Мелику договариваться насчёт свадьбы, давай уж и насчёт похорон договоримся.
У Шохобдина неприятно отяжелели ноги. Он прикинул расстояние, отделяющее его от сундука, – сбить с ног Хайдара и выхватить наган? – когда вдруг у входа внятно послышались шаги. Кто-то споткнулся в темноте, звякнуло оружие. «Наконец!» – с облегчением выпрямился Шохобдин.
– Что ж, хочешь – пойдём, – согласился он, как будто после минутного раздумья. Он уступил в дверях дорогу Хайдару.
– Нет уж, сват, не обидьте, – посторонился Хайдар.
– Проходи, проходи! – подтолкнул его под локоть Шохобдин. – Какие уж тут церемонии между своими?
Хайдар настойчиво сторонился. Шохобдин боком, оглядываясь с опаской, прошёл в дверь. Сделав несколько шагов, он зажмурил глаза, ослеплённый светом фонаря.
– Черти! Зачем свет?… – он не докончил, разглядев с удивлением лицо вооружённого дехканина, державшего фонарь.
Это был Рахимшах Олимов.
– Мумин! Абдулла! Ко мне! – крикнул в темноту Шохобдин.
Вооружённые люди окружили его плотным кольцом.
– А я уже думал, не придёте, – нет вас и нет, – раздался за спиной Шохобдина насмешливый голос Хайдара. – Уж мне ему зубы заговаривать надоело. Думаю: будь что будет, выведу его один…
– Мумин! Ниаз! – закричал Шохобдин. Он всё ещё надеялся, что кто-нибудь поблизости должен же услышать его крик.
– Не шуми, Шохобдин, не шуми! – добродушно успокаивал Хаким-неудачник. – Все здесь: и Ниаз, и Мумин, и твой Давлят. Со всеми повидаешься. А ну, у кого там верёвка? Отпусти вольно руки. Будешь упираться, зря мозоли натрёшь.
День поднялся заспанный и жёлтый, разбуженный раньше обычного нестройным стуком молотков над городком первого участка. В городке спешно приколачивали красные полотнища, обтягивали материей горбатые скелеты арок. Лозунги были на пяти языках: Сталинабад извещал, что выехавшие для участия в торжественном пуске наркомзем Союза и председатель союзного Госплана везут с собой кучу иностранных гостей – инженеров и журналистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
– Я басмачей не видел и что они задумали, не знаю.
– Ты, папашка, дурака не валяй. Мне не скажешь, товарищам моим из ГПУ скажешь. Лучше тут по-семейному. Вот видишь, и чай остыл… Сколько ж их перешло?
– Не знаю.
– Сотня? Больше?
– Не знаю, не считал.
– Ну, а что говорят? Много?
– Разное говорят.
– А в каком месте перешли Пяндж?
– Не знаю.
– Э, папашка, что-то у нас с тобой разговор не клеится. Ладно, не знаешь, – не знаешь. А кто ж тебе об этом говорил?
– Люди говорили.
– Что это за ответ: люди? Все мы люди. Как звать этих людей?
– Не знаю.
– Как же не знаешь, если с тобой говорили?
– Мало ли людей встречает по дороге прохожий? Разве спрашиваешь у каждого, как его звать и откуда он родом?
– Та-ак… Значит, не скажешь? Что ж, тебе некогда и мне некогда. Только домой ты, папашка, не попадёшь. Арестовать тебя придётся. А я тебя пловом угостить хотел. И осла хорошего снарядить. Хороший осёл всегда в хозяйстве пригодится… Ну как? Скажешь или нет?
– Что знал, сказал. Больше не знаю.
– И зачем это тебе, папашка, на старости лет в ГПУ побывать понадобилось? Убей меня, не пойму. Басмачей боишься, как бы тебя не пристукнули за то, что выдал? Что ты, папашка, маленький? Мало ли налётов на своём веку видел? Разве советская власть ещё с одним налётом не справится? Эх, папашка, жил ты, жил, а ума не нажил. Думай, папаша, скорее! Будешь говорить или не будешь?
– Что знал, сказал, больше не знаю.
– Тебе видней. Ну, я пойду. Ты, папашка, в окно вылезать не пробуй. Я сейчас сторожа поставлю. Ты тут, в общем, устраивайся и умом пошевеливай.
Уртабаев вышел из комнаты и старательно запер дверь на замок.
…Шохобдин Касымов, не веря глазам, смотрел в упор на стоящего в дверях человека. Нет, он не ошибался, – это был Хайдар. Шохобдин на мгновение закрыл глаза и прочёл в уме первые слова Суры. Подняв веки, он убедился, что человек в дверях не исчез.
– Здравствуй, Шохобдин! – заговорил Хайдар совсем не потусторонним голосом. – Чего ж так на меня смотришь? Не поздороваешься даже? Не рассчитывал меня встретить в живых? Видишь, живу. В гости к тебе пришёл. Принимай гостя.
– Здравствуй, Хайдар, – невнятно пробормотал Шохобдин, медленно пятясь к сундуку.
Хайдар, заметив его движение, развязным шагом прошёл через хону и присел на сундук.
– Ну, как твоё здоровье, Шохобдин? Сыновья здоровы? Поздно они у тебя гуляют. Что ж ты стоишь? Садись. Или не ждал меня в гости? Рассказывай, как дела? Давно я вас всех не видел. Пришёл, думаю: к кому же мне первому пойти, как не к своему свату? А ты вот встречаешь меня вроде и не рад.
Шохобдин из-под прищуренных век тщательно обшарил глазами рваный халат Хайдара. Оружия у гостя как будто не было. Свалить Хайдара с сундука и достать наган? А вдруг у него в рукаве нож? Лучше подождать, Скоро должны вернуться сыновья. Тогда можно будет расправиться с этим пугалом быстро и без шума. Пока не подошли, надо занять его разговором.
– Ты правильно сделал, что зашёл ко мне первому, – сказал Шохобдин, пристально следя за каждым движением Хайдара. – Если ты питаешь ко мне обиду, Хайдар, ты ошибаешься. Я давно хотел тебе об этом сказать. Если кто виноват в твоём несчастье, это не я, это Мелик. Я его просил уговорить Шарофат, чтобы она объяснила тебе, что предавать старых друзей – последнее дело и правоверный мусульманин так не поступает. Разве я виноват, что так нехорошо случилось? У нас, у стариков, есть поговорка: вели дураку принести чалму, он тебе принесет её вместе с головой. Если ты хочешь мстить, Хайдар, я не скажу нет. Написано в коране: «Свободный за свободного, раб за раба, женщина за женщину». Если ты пойдёшь и возьмёшь голову Мелика, – это твоё право.
– Значит, ты тут ни при чём? – спросил Хайдар, искоса поглядывая на Шохобдина.
– Клянусь тебе всевышним! Говорю, как было. Неужели ты мог подумать, что я способен так тебя обидеть. Или ты совсем уже забыл, Хайдар, сколько хорошего я для тебя сделал? Ты же знаешь, что я любил тебя всегда как третьего сына.
– Я тоже так думаю.
Шохобдин бросил на Хайдара беглый взгляд. Издевается? Неожиданная мысль осенила его и обдала холодом. Не сошёл ли Хайдар с ума? Может, потому его и выпустили? Шохобдин ещё раз осторожно присмотрелся к ночному гостю.
– Ну, что ж, – поднялся с сундука Хайдар. – Собирайся, старик. Пойдёшь со мною к Мелику.
– Что? – робея, переспросил Шохобдин. – К Мелику? А я зачем?
– Он тебе в глаза отпираться не посмеет.
– Погоди, Хайдар. Зачем мне, старику, смотреть на такое дело? Нехорошо ты задувал. Я тебе сказал, – это твоё право. Но зачем мне туда ходить? Иди один.
– Нет, сват, пойдём вместе. Вместе мы с тобой ходили к Мелику договариваться насчёт свадьбы, давай уж и насчёт похорон договоримся.
У Шохобдина неприятно отяжелели ноги. Он прикинул расстояние, отделяющее его от сундука, – сбить с ног Хайдара и выхватить наган? – когда вдруг у входа внятно послышались шаги. Кто-то споткнулся в темноте, звякнуло оружие. «Наконец!» – с облегчением выпрямился Шохобдин.
– Что ж, хочешь – пойдём, – согласился он, как будто после минутного раздумья. Он уступил в дверях дорогу Хайдару.
– Нет уж, сват, не обидьте, – посторонился Хайдар.
– Проходи, проходи! – подтолкнул его под локоть Шохобдин. – Какие уж тут церемонии между своими?
Хайдар настойчиво сторонился. Шохобдин боком, оглядываясь с опаской, прошёл в дверь. Сделав несколько шагов, он зажмурил глаза, ослеплённый светом фонаря.
– Черти! Зачем свет?… – он не докончил, разглядев с удивлением лицо вооружённого дехканина, державшего фонарь.
Это был Рахимшах Олимов.
– Мумин! Абдулла! Ко мне! – крикнул в темноту Шохобдин.
Вооружённые люди окружили его плотным кольцом.
– А я уже думал, не придёте, – нет вас и нет, – раздался за спиной Шохобдина насмешливый голос Хайдара. – Уж мне ему зубы заговаривать надоело. Думаю: будь что будет, выведу его один…
– Мумин! Ниаз! – закричал Шохобдин. Он всё ещё надеялся, что кто-нибудь поблизости должен же услышать его крик.
– Не шуми, Шохобдин, не шуми! – добродушно успокаивал Хаким-неудачник. – Все здесь: и Ниаз, и Мумин, и твой Давлят. Со всеми повидаешься. А ну, у кого там верёвка? Отпусти вольно руки. Будешь упираться, зря мозоли натрёшь.
День поднялся заспанный и жёлтый, разбуженный раньше обычного нестройным стуком молотков над городком первого участка. В городке спешно приколачивали красные полотнища, обтягивали материей горбатые скелеты арок. Лозунги были на пяти языках: Сталинабад извещал, что выехавшие для участия в торжественном пуске наркомзем Союза и председатель союзного Госплана везут с собой кучу иностранных гостей – инженеров и журналистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172