но каждый старался по возможности скрывать свое настроение, чтобы не опечалить остальных и, благодаря общим усилиям, все участвующие вынесли из этого завтрака приятное впечатление.
Наконец настал час отъезда.
Медлить больше было невозможно, надо было ехать.
Генерал дал Шарлю Лебо письмо с поручением лично передать его Дорелю, с которым он был в очень близких отношениях.
Потом началось прощание.
Оно продолжалось недолго.
Все знали, что скоро увидятся в Квебеке.
Охотники простились со всеми присутствующими и вышли из столовой.
Судьба пожелала — судьба всегда на стороне влюбленных, — чтобы в коридоре Шарль Лебо еще раз встретился с Мартой де Прэль.
О чем они говорили?
Ни тот ни другой не могли бы ответить — о чем.
Но они провели пять счастливых минут.
Стук отворяющейся двери заставил прелестную птичку упорхнуть и унести с собой столько счастья, что его бы стало на месяц.
Друзья наших охотников ожидали их. Их было трое: Белюмер, Бесследный и Тареа, последний собирался совершить вместе с ними только часть пути.
Вождь спешил в свое селение, чтобы собрать воинов, которых он отпустил домой после битвы при Карильоне; сам же он оставался в форте до полного излечения своего пациента Сурикэ.
Жак Дусе уехал несколько дней тому назад в Квебек, куда его призывали неотложные дела.
Как ни сильно он доверял своим рабочим, тем не менее его постоянным и весьма основательным правилом было оказывать полное доверие только своему хозяйскому глазу; кроме того, он желал узнать, что поделывают его патроны: Биго и граф Рене де Витре.
При данных обстоятельствах эти два изменника должны были хлопотать особенно деятельно о том, чтобы сохранить вид невиновности и, как принято выражаться в просторечии, выйти сухими из воды.
Путешествие совершилось без всяких препятствий и при самых счастливых условиях.
Война еще не коснулась этой части Канады; все усилия неприятеля были направлены против Квебека и Монреаля; в верхней Канаде было так тихо и покойно, как в мирное время.
На восьмой день пути Тареа расстался с друзьями и отправился в свое селение, обещая им скорое свидание.
Охотники направились к реке Св. Лаврентия и через несколько дней достигли окрестности Бельвю.
Прелестная дача была заперта и пуста; Сурикэ со вздохом проехал мимо и начал разыскивать пирогу, которой обыкновенно пользовался, когда заезжал в эти места и которую спрятал перед отъездом в Луизиану.
Он ее так хорошо укрыл от нескромных глаз, что сам мог разыскать только с большим трудом.
Затем, взвалив ее на плечо, он отнес пирогу на берег и спустил на реку; охотники поплыли вниз по течению.
При въезде в Квебек они увидели Бурламака, занятого возведением укреплений на берегу реки.
Путешественники отправились в дом Белюмера; старый охотник всем им предложил гостеприимство.
Мрачный Взгляд имел квартиру в Квебеке, но, по желанию Сурикэ, согласился поселиться вместе с ним.
Обстоятельства требовали, чтобы они постоянно были вместе.
Переодевшись, оба охотника отправились в дом ювелира — они спешили увидаться и переговорить с ним.
Увидев посетителей, Жак Дусе бросился к ним навстречу.
— Приехали?
— Час тому назад.
— И прежде всего ко мне?
— Конечно.
— Пойдемте, я отведу вас в отдельное помещение.
— Разве есть новости?
— Увидите.
Он позвал подмастерье, приказал ему сидеть в лавке и ни в коем случае его не беспокоить, потом пригласил друзей следовать за ним в комнату, уже знакомую читателю по некоторым разыгравшимся там сценам, не лишенным интереса.
Дусе заботливо запер все двери, пододвинул гостям кресла и сел сам.
— Что же нового? — спросил Мрачный Взгляд.
— Много: два друга не далее как вчера оказали мне честь по обыкновению явиться сюда для своих деловых переговоров; но от переговоров они скоро перешли к брани и наконец к обоюдному оскорблению действием: словом, схватили друг друга за горло, как пьяные извозчики.
— Как! Такие неразлучные друзья! — сказал Мрачный Взгляд.
— В том-то и дело, — возразил Дусе.
— Прямо сознаюсь, что ничего не понимаю, — сказал Сурикэ.
— И я также; недурно, если бы вы объяснились толковее.
— Сейчас выведу вас из лабиринта, — смеясь, сказал Ивон, — вот что произошло… Вы, конечно, не забыли, господа, что граф де Витре, по его собственному выражению, предложил англичанам «оказать им содействие».
— Оказать содействие, это прелестно! — воскликнул Сурикэ.
— Да, это действительно весьма удачное смягчение слова «измена», — прибавил Мрачный Взгляд.
— Итак, граф де Витре намерен был оказать свое содействие за кругленькую сумму — десять миллионов; Бито нашел, что он продешевил.
— Об этих условиях вы нам уже сообщили, — сказал Сурикэ, — из десяти миллионов два предназначались Биго.
— Верно.
— Ну?
— По-видимому, возражения Биго показались основательными графу де Витре и заставили его призадуматься; словом, вместо того чтобы продать себя и свой фрегат со всеми боевыми запасами и орудиями за десять миллионов, он потребовал двенадцать миллионов французских ливров и, кроме того, два миллиона за исполнение каких-то морских технических специальных условий, которые нисколько не касались г-на Биго.
— Черт возьми! Славный коммерческий расчет! Славная цифра, я поздравлю с этими условиями г-на де Витре, когда буду иметь честь с ним встретиться, — сказал Мрачный Взгляд с едкой иронией.
— Г-н Биго пожелал получить четыре миллиона вместо двух первоначальных.
— Интендант знает свое дело.
— Черт возьми! Что сказал граф?
— Он отказал безусловно.
— Само собою разумеется, — насмешливо заметил Сурикэ.
— Тогда они начали ругаться и в конце концов схватили друг друга за горло, однако через несколько минут перестали драться; граф предложил мировую сделку.
— Какую?
— Граф соглашался прибавить к двум выговоренным миллионам еще один, но с условием.
— С каким?
— Тут я ничего не понял.
— Ничего, все-таки продолжай, — сказал Мрачный Взгляд с оттенком горечи, — вероятно, мы поймем, в чем дело.
— Право, не знаю, господа.
— Продолжай, говорят тебе.
— Извольте. Граф вдруг сказал Биго: вы знаете Фулонскую бухту.
— Конечно, — отвечал интендант, — она с четверть версты повыше Квебека.
— Верно.
— Но с какой стати вы мне говорите об этой бухте? Что мне за дело до вашей бухты?
— Она вас близко касается.
— Так объяснитесь.
— Сейчас.
— Бухта охраняется?
— Да.
— Отрядом?
— В триста человек.
— Солдат?
— Двадцать человек солдат, остальные милиционеры.
— Отлично; кто командует постом?
— Вергор де Шамбон, флотский капитан.
— Ваш друг, если не ошибаюсь?
— Может быть.
— Этот капитан, не правда ли, тот самый Вергор де Шамбон, который, будучи комендантом форта Босежур, сдал его без боя англичанам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Наконец настал час отъезда.
Медлить больше было невозможно, надо было ехать.
Генерал дал Шарлю Лебо письмо с поручением лично передать его Дорелю, с которым он был в очень близких отношениях.
Потом началось прощание.
Оно продолжалось недолго.
Все знали, что скоро увидятся в Квебеке.
Охотники простились со всеми присутствующими и вышли из столовой.
Судьба пожелала — судьба всегда на стороне влюбленных, — чтобы в коридоре Шарль Лебо еще раз встретился с Мартой де Прэль.
О чем они говорили?
Ни тот ни другой не могли бы ответить — о чем.
Но они провели пять счастливых минут.
Стук отворяющейся двери заставил прелестную птичку упорхнуть и унести с собой столько счастья, что его бы стало на месяц.
Друзья наших охотников ожидали их. Их было трое: Белюмер, Бесследный и Тареа, последний собирался совершить вместе с ними только часть пути.
Вождь спешил в свое селение, чтобы собрать воинов, которых он отпустил домой после битвы при Карильоне; сам же он оставался в форте до полного излечения своего пациента Сурикэ.
Жак Дусе уехал несколько дней тому назад в Квебек, куда его призывали неотложные дела.
Как ни сильно он доверял своим рабочим, тем не менее его постоянным и весьма основательным правилом было оказывать полное доверие только своему хозяйскому глазу; кроме того, он желал узнать, что поделывают его патроны: Биго и граф Рене де Витре.
При данных обстоятельствах эти два изменника должны были хлопотать особенно деятельно о том, чтобы сохранить вид невиновности и, как принято выражаться в просторечии, выйти сухими из воды.
Путешествие совершилось без всяких препятствий и при самых счастливых условиях.
Война еще не коснулась этой части Канады; все усилия неприятеля были направлены против Квебека и Монреаля; в верхней Канаде было так тихо и покойно, как в мирное время.
На восьмой день пути Тареа расстался с друзьями и отправился в свое селение, обещая им скорое свидание.
Охотники направились к реке Св. Лаврентия и через несколько дней достигли окрестности Бельвю.
Прелестная дача была заперта и пуста; Сурикэ со вздохом проехал мимо и начал разыскивать пирогу, которой обыкновенно пользовался, когда заезжал в эти места и которую спрятал перед отъездом в Луизиану.
Он ее так хорошо укрыл от нескромных глаз, что сам мог разыскать только с большим трудом.
Затем, взвалив ее на плечо, он отнес пирогу на берег и спустил на реку; охотники поплыли вниз по течению.
При въезде в Квебек они увидели Бурламака, занятого возведением укреплений на берегу реки.
Путешественники отправились в дом Белюмера; старый охотник всем им предложил гостеприимство.
Мрачный Взгляд имел квартиру в Квебеке, но, по желанию Сурикэ, согласился поселиться вместе с ним.
Обстоятельства требовали, чтобы они постоянно были вместе.
Переодевшись, оба охотника отправились в дом ювелира — они спешили увидаться и переговорить с ним.
Увидев посетителей, Жак Дусе бросился к ним навстречу.
— Приехали?
— Час тому назад.
— И прежде всего ко мне?
— Конечно.
— Пойдемте, я отведу вас в отдельное помещение.
— Разве есть новости?
— Увидите.
Он позвал подмастерье, приказал ему сидеть в лавке и ни в коем случае его не беспокоить, потом пригласил друзей следовать за ним в комнату, уже знакомую читателю по некоторым разыгравшимся там сценам, не лишенным интереса.
Дусе заботливо запер все двери, пододвинул гостям кресла и сел сам.
— Что же нового? — спросил Мрачный Взгляд.
— Много: два друга не далее как вчера оказали мне честь по обыкновению явиться сюда для своих деловых переговоров; но от переговоров они скоро перешли к брани и наконец к обоюдному оскорблению действием: словом, схватили друг друга за горло, как пьяные извозчики.
— Как! Такие неразлучные друзья! — сказал Мрачный Взгляд.
— В том-то и дело, — возразил Дусе.
— Прямо сознаюсь, что ничего не понимаю, — сказал Сурикэ.
— И я также; недурно, если бы вы объяснились толковее.
— Сейчас выведу вас из лабиринта, — смеясь, сказал Ивон, — вот что произошло… Вы, конечно, не забыли, господа, что граф де Витре, по его собственному выражению, предложил англичанам «оказать им содействие».
— Оказать содействие, это прелестно! — воскликнул Сурикэ.
— Да, это действительно весьма удачное смягчение слова «измена», — прибавил Мрачный Взгляд.
— Итак, граф де Витре намерен был оказать свое содействие за кругленькую сумму — десять миллионов; Бито нашел, что он продешевил.
— Об этих условиях вы нам уже сообщили, — сказал Сурикэ, — из десяти миллионов два предназначались Биго.
— Верно.
— Ну?
— По-видимому, возражения Биго показались основательными графу де Витре и заставили его призадуматься; словом, вместо того чтобы продать себя и свой фрегат со всеми боевыми запасами и орудиями за десять миллионов, он потребовал двенадцать миллионов французских ливров и, кроме того, два миллиона за исполнение каких-то морских технических специальных условий, которые нисколько не касались г-на Биго.
— Черт возьми! Славный коммерческий расчет! Славная цифра, я поздравлю с этими условиями г-на де Витре, когда буду иметь честь с ним встретиться, — сказал Мрачный Взгляд с едкой иронией.
— Г-н Биго пожелал получить четыре миллиона вместо двух первоначальных.
— Интендант знает свое дело.
— Черт возьми! Что сказал граф?
— Он отказал безусловно.
— Само собою разумеется, — насмешливо заметил Сурикэ.
— Тогда они начали ругаться и в конце концов схватили друг друга за горло, однако через несколько минут перестали драться; граф предложил мировую сделку.
— Какую?
— Граф соглашался прибавить к двум выговоренным миллионам еще один, но с условием.
— С каким?
— Тут я ничего не понял.
— Ничего, все-таки продолжай, — сказал Мрачный Взгляд с оттенком горечи, — вероятно, мы поймем, в чем дело.
— Право, не знаю, господа.
— Продолжай, говорят тебе.
— Извольте. Граф вдруг сказал Биго: вы знаете Фулонскую бухту.
— Конечно, — отвечал интендант, — она с четверть версты повыше Квебека.
— Верно.
— Но с какой стати вы мне говорите об этой бухте? Что мне за дело до вашей бухты?
— Она вас близко касается.
— Так объяснитесь.
— Сейчас.
— Бухта охраняется?
— Да.
— Отрядом?
— В триста человек.
— Солдат?
— Двадцать человек солдат, остальные милиционеры.
— Отлично; кто командует постом?
— Вергор де Шамбон, флотский капитан.
— Ваш друг, если не ошибаюсь?
— Может быть.
— Этот капитан, не правда ли, тот самый Вергор де Шамбон, который, будучи комендантом форта Босежур, сдал его без боя англичанам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115