— Нет, за все услуги, которые вы продолжаете мне оказывать.
— О! — сказал Мрачный Взгляд. — Я знаю, чего он желает.
— Чего же? — с любопытством спросил генерал.
— А это дело очень щекотливое; вы, кажется, ему нечто обещали?
Сурикэ покраснел, как помидор, и не знал куда деться от смущения.
— Вспомнил! Дорель, вы не знаете, Меренвиль в Квебеке?
— Разве вы забыли, что его командировали в помощь Буганвилю?
— Так, так, опять забыл! Я вам дам письмо к моему двоюродному брату, если увидите его раньше меня.
— Хорошо, — сказал Дорель.
Молодой человек горячо пожал руку генералу, который ответил ему улыбкой.
— Прощайте, мой друг, и извините, что я так долго забывал о моем обещании.
— О, генерал! Извиняться передо мной? Кстати, — сказал он, чтобы переменить предмет разговора, — по поводу Буганвиля, который, кажется, маневрирует немного выше Квебека; по моему мнению, вам следует предупредить его, чтобы он обратил внимание на Фулонскую бухту; там, кажется, можно ожидать английского десанта, т.е. я даже этого наверное ожидаю.
— И вы правы, благодарю вас, я уведомлю Буганвиля, чтобы он принял меры. Дорель, пошлите ему письмо с нарочным.
— Будьте покойны, я ничего не забуду, все сделается хорошо и вовремя. Теперь позвольте с вами проститься, поздно, а у меня еще много дела; вы все мне сказали, ничего не забыли?
— Нет, любезный друг.
— В таком случае потрудитесь приказать, чтобы мне подали лошадь.
— Извините, г-н Дорель, я забыл передать вам нечто, — сказал Сурикэ.
— Что именно?
— Снятый мной план Фулонской бухты.
— О, да. Это весьма важно.
— К счастью, я вспомнил вовремя, вот он, — прибавил он, подавая план.
— Благодарю вас, — сказал Дорель, — завтра он будет передан Буганвилю.
— Позвольте мне и моему другу проводить вас до дому.
— С величайшим удовольствием, господа.
— Нет, стойте, — живо перебил их генерал. — Пришли сюда, сами виноваты; я вас арестую, мне нужно рассказать и показать вам массу интересных вещей, друзья мои; я вас не выпущу, ночуйте у меня, здесь есть все, что нужно, не беспокойтесь.
— Нам всегда хорошо у вас, генерал.
— Как любезно вы выражаетесь, точно в Версале, — смеялся генерал, — но все-таки не так изысканно, как Ларутин.
— Да, — сказал Дорель, — это — совсем особый жанр.
— Он очень интересен, — заметил Мрачный Взгляд, — я никогда не видал ничего подобного.
— Да, его фразеология настоящая, я очень люблю этого чудака, он меня развлекает, когда на меня находят порывы отчаяния. Эй, Ларутин, где вы? — закричал генерал.
— Здесь, неукоснительно, ваше превосходительство, я осмелился смиренно ожидать отъезда г-на Дореля; лошадь стоит спокойно, хотя она очень горячего нрава.
— Я говорю вам, что это перл, теперь таких не делают.
— Жаль, — сказал Мрачный Взгляд с насмешливой улыбкой.
— Все готово, — сказал Дорель, — пора ехать.
— Увижу ли я вас завтра?
— Не знаю, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы у вас побывать; не приду — значит, не мог; разумеется, если случится что-нибудь очень важное, я брошу все дела и прибегу.
— Согласен.
— До свидания, господа, покойной ночи.
— И вам также, — отвечали охотники.
Пожав всем руку, Дорель вышел, сел на лошадь и ускакал.
— Что за чудесный человек и какой преданный друг, право, если бы я не встретил еще две-три такие же благородные личности, я бы умер с горя в этой ужасной стране, где одни дикари и бесстыдные воры.
— Вы слишком строги, генерал.
— Нет, куда бы я не обернулся, везде одни мошенники. После этого разговора охотники отправились спать. На другой день Монкальм сам разбудил их рано утром; они поспешно вскочили и вмиг были одеты.
Генерал желал вместе с ними осмотреть земляные работы.
Они отправились.
Мы уже говорили выше, что Водрейль ничего не сделал для укрепления Квебека на случай атаки; вал оставался недоконченным, город был совсем не подготовлен к обороне.
Как ни поздно познакомился главнокомандующий с этим положением вещей, он успел прикрыть город укрепленным лагерем, для которого выбрал отличную позицию.
Река Св. Лаврентия защищала его ретраншементы с фронта.
Слева они опирались на реку Монморанси, протекавшую по дну глубокого оврага.
Справа ретраншементы сообщались с Квебеком посредством моста через реку Сен-Шарль.
Для усиления позиции построено было несколько редутов.
Укрепленный лагерь был назван по имени деревни Бонор, расположенной в его центре.
Охотники были в восторге; они не могли понять, каким образом удалось генералу при полном отсутствии денежных средств возвести такие чудесные сооружения в такой короткий срок.
По их мнению, это был баснословный подвиг.
— Много можно достичь, — сказал, улыбаясь, генерал, — опираясь на походный патриотизм и любовь солдат; теперь, если только неприятель даст мне время, я, благодаря вам, милый Шарль, сделаю и многое другое; пойдемте завтракать.
— Скоро вы ожидаете атаки?
— Удивляюсь, что генерал Вольф еще не появился; мои лазутчики уже давно известили меня, что англичане располагают огромными силами и все готово к выступлению.
— Черт бы их побрал! — воскликнул Мрачный Взгляд.
— Беда невелика, — возразил Сурикэ, — вы также готовы.
— Постараюсь приготовить им хорошую встречу, — сказал, улыбаясь, генерал. — Если англичане не появятся сегодня, то завтра они уже будут здесь наверняка; не знаю почему, мне все кажется, что я увижу их сегодня же.
— Предчувствие! — шутливо заметил Шарль Лебо.
— Ничего больше, — отвечал ему в тон главнокомандующий.
Этот несвязный разговор велся во время завтрака. Собеседники допивали кофе, когда в комнату вбежал Ларутин, очевидно, очень взволнованный.
— Эге! — воскликнул генерал, подливая коньяку в чашки своих гостей. — Что с вами, сержант? Говорите короче.
— Слушаю, ваше превосходительство! Англичане прибыли, вся река покрыта их судами.
— Вы не ошиблись, сержант?
— Нет, ваше превосходительство, они идут в боевом порядке.
— Ну, что я вам сию минуту говорил? — сказал, улыбаясь, главнокомандующий.
— Вы были правы, генерал, — отвечал Шарль Лебо.
— Допьем кофе и пойдем поздравим их с приездом, — сказал генерал, сверкая глазами.
Согласно своему первоначальному плану, генерал Вольф начал военные действия со стороны реки Св. Лаврентия.
Сержант Ларутин не ошибся: из города уже можно было рассмотреть длинные ряды английской армии и их многочисленные суда.
Силы их состояли из двадцати судов, двадцати фрегатов, на которых было до двадцати тысяч экипажа и более десяти тысяч сухопутного войска.
Граф Рене де Витре, разыгравший давно подготовленный фарс, который состоял в том, что англичане после фиктивного сражения овладели его фрегатом, указывал путь грозной эскадре.
Мы уже говорили выше, что англичане не торговались
с этим негодяем и щедро заплатили за его измену отечеству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115