Впереди лежала знакомая низина с разбухшим от дождя ручьём, глинистый, растоптанный отступающими аскерами подъем и два новых редута. Вверху уже начал редеть туман, но клубы его, перемешанные с пороховым дымом, сползали в низину: густая серая мгла разделяла сейчас солдат Скобелева и аскеров Османа-паши.
– Задачка, – вздохнул Куропаткин. – Солдаты потеряют офицеров в тумане, опять кутерьма начнётся.
– Музыкантов сюда, – сказал Скобелев. – Расчехлить знамёна, играть марш, наступать в строевом порядке.
Скобелев нашёл способ борьбы с туманом, свято верил, что преодолеет огненный заслон, но против грязи, крутизны и топких берегов Зеленогорского ручья он был бессилен. В три часа загремели оркестры, взметнулись знамёна, и полки пошли на штурм редутов, тогда именовавшихся Кованлык и Иса-Ага, а после этих кровавых дней наречённых Скобелевскими.
Скатились к ручью, с трудом преодолели его и залегли, прижатые жестоким огнём.
– Все резервы – в бой!
Свежий полк и два батальона шуйцев вдохнули новые силы в атакующих. Последние сажени были пройдены, и началась рукопашная. Из редутов вырастали все новые и новые цепи, тысячи людей, скользя и падая, остервенело дрались на мокрых скользких скатах.
– Чуть! Ещё чуть, ребята!.. – кричал Скобелев, хотя прекрасно понимал, что никто его не слышит.
– Они не выдержат! – крикнул всегда невозмутимый Куропаткин. – Прикажите отступать, резервов более нету!
– А мы с тобой, Алексей Николаевич? Мы и есть последний резерв. Коня!..
Скобелев первым доскакал до войск: лошади Куропаткина и Млынова завязли в топях Зеленогорского ручья. Появился вдруг, с саблей в руке. Мокрый, с растрёпанной бородой, в заляпанном грязью белом сюртуке.
– Последний рывок, ребята! Последний! Не приказываю – прошу! За мной!..
Смяв конём аскеров, прорвался, поднял лошадь и послал её через глинистый откос. Лошадь свалилась в редут, генерал с трудом удержал её на ногах, рубя саблей растерявшихся турок. Он не оглядывался, он знал, что его солдаты пойдут за ним. И когда начала падать проткнутая штыками лошадь, а его самого стали весьма бесцеремонно стаскивать с седла, он ни секунды не сомневался, что стаскивают его свои. Только тогда опомнился и стал различать лица: до этого в глазах стояло что-то однообразно враждебное.
– Никак, ты, Васильков?
На сей раз хмурый бомбардир был в грязном, изодранном мундире. На левой щеке чернела рваная рана, кровь текла по усам.
– Лучших фейерверкеров привёл. А пушки, ваше превосходительство, у турок отбить придётся, наших сюда не дотащишь.
В редуте захватили два орудия и снаряды. По счастью, наводчики уцелели в рукопашной, но их командиру Скобелев решительно приказал отправляться в тыл.
– Ты мне ещё пригодишься, Васильков.
Бой шёл уже в садах Плевны. Скобелев хотел задержаться, но Млынов привёл коня, и офицеры чуть ли не силой выпроводили генерала в тыл. За командира остался Куропаткин.
В то время, когда скобелевцы отчаянно отбивали беспрестанные атаки турецких аскеров, а Осман-паша уже приказал выводить обозы и готовить прорыв по Софийскому шоссе, Государь-именинник сокрушённо вздохнул:
– Неудача.
– Скобелев удерживает Зеленые горы, Ваше Величество, – осторожно заметил военный министр Милютин.
– Надолго ли? – спросил главнокомандующий. – Если его сомнут, турки немедленно ринутся к Свиштову. Сражение проиграно, нужно озаботиться безопасностью Государя. Пусть Скобелев пока сковывает противника, резервов ему более не давать. Все резервы – на защиту путей отступления.
Через несколько минут после этого решения скобелевцы ворвались и закрепились в редуте Иса-Ага – последнем турецком укреплении перед Плевной. Брешь была пробита: оставалось лишь вкатиться в город, подтянув свежие силы. Но командиры этих свежих сил уже получали приказы на отвод своих частей: прикрывать бегство державного именинника и его гостей.
Вскоре из Скобелевских редутов притащили обожжённого, сильно контуженного Куропаткина. Командуя захваченными турецкими орудиями, он успел крикнуть: «Первое, пли!..», когда вражеская граната попала в зарядный ящик. Взрывом капитана подбросило выше валов. Каким-то чудом он упал на ноги, успел крикнуть: «Второе, пли!..» – и потерял сознание. В командование вступил генерал Добровольский, смертельно раненный через несколько минут, его заменил генерал Тебякин, – впоследствии тяжело контуженный, но успевший организовать массированный огонь. Турки откатились к окраине Плевны, и бой затих.
Первые обозы уже тронулись из городка, когда Осман-паша вдруг прислушался и сказал:
– Если я слышу, как скрипят колёса, значит, русские прекратили штурм?
– Русские атакуют только со стороны Зелёных гор, – пояснил начальник штаба.
– Слава Аллаху, они не поверили в моё поражение, – бледно улыбнулся турецкий главнокомандующий. – Верните обозы.
Скобелев был у Зотова. Вопреки обыкновению он не шумел, не требовал. Он только просил:
– Хотя бы полк. Свежий полк.
– У меня нет более полков, Михаил Дмитриевич, голубчик, поверьте же мне, наконец. Все резервы – в руках Его Высочества. Он держит дорогу к переправам.
– Стратеги…
– Я попрошу генерала Крылова с зарёю атаковать турок, – помолчав, сказал Зотов. – Это поможет вам вывести из боя войска.
– Какие войска?.. – вздохнул Скобелев. – Мёртвые не выходят из боя, генерал. Они в нем – навсегда.
Помолчал, поклонился и вышел. Уже в сумерки прибыв на позиции, выехал на скат перед ручьём. Вдалеке чуть виднелись редуты, редкая перестрелка шла за ними, на окраине города. Там добивали его солдат, а он ничего не мог поделать, чтобы спасти их.
– Раненых подобрали?
– Всех, Михаил Дмитриевич, – ответил из-за плеча Млынов.
– Как там Куропаткин?
– Оглушён и обгорел. Кости целы. – Адъютант помолчал. – Правее вас – в тёмном, на лошади. Видите?
– Да.
На левом фланге турецких войск смутно виднелась чёрная фигура. Всадник стоял впереди стрелковой линии одиноко, не шевелясь, положив руки на луку седла.
– Не ты разгромил меня, Осман-паша, – тихо сказал Скобелев. – Свои враги постарались. Природные.
Он согнулся, судорога пробежала по телу. Млынов осторожно коснулся его плеча:
– Михаил Дмитриевич…
– Оставь! – Скобелев резко выпрямился. – Если утром Крылов и впрямь начнёт атаку, своих отведём. Сейчас нельзя, сомнут их в темноте.
Осман-паша упредил вспомогательный удар Крылова: его аскеры начали бешеный штурм Скобелевских редутов ещё затемно. Турки бросили в бой не только резервы, но и таборы с тех направлений, где русские прекратили наступление.
– Мокроусов, проберись в редуты. Пусть отступают, как только Крылов начнёт атаку.
Лощина Зеленогорского ручья простреливалась турками, сумевшими на заре потеснить левый фланг Скобелева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– Задачка, – вздохнул Куропаткин. – Солдаты потеряют офицеров в тумане, опять кутерьма начнётся.
– Музыкантов сюда, – сказал Скобелев. – Расчехлить знамёна, играть марш, наступать в строевом порядке.
Скобелев нашёл способ борьбы с туманом, свято верил, что преодолеет огненный заслон, но против грязи, крутизны и топких берегов Зеленогорского ручья он был бессилен. В три часа загремели оркестры, взметнулись знамёна, и полки пошли на штурм редутов, тогда именовавшихся Кованлык и Иса-Ага, а после этих кровавых дней наречённых Скобелевскими.
Скатились к ручью, с трудом преодолели его и залегли, прижатые жестоким огнём.
– Все резервы – в бой!
Свежий полк и два батальона шуйцев вдохнули новые силы в атакующих. Последние сажени были пройдены, и началась рукопашная. Из редутов вырастали все новые и новые цепи, тысячи людей, скользя и падая, остервенело дрались на мокрых скользких скатах.
– Чуть! Ещё чуть, ребята!.. – кричал Скобелев, хотя прекрасно понимал, что никто его не слышит.
– Они не выдержат! – крикнул всегда невозмутимый Куропаткин. – Прикажите отступать, резервов более нету!
– А мы с тобой, Алексей Николаевич? Мы и есть последний резерв. Коня!..
Скобелев первым доскакал до войск: лошади Куропаткина и Млынова завязли в топях Зеленогорского ручья. Появился вдруг, с саблей в руке. Мокрый, с растрёпанной бородой, в заляпанном грязью белом сюртуке.
– Последний рывок, ребята! Последний! Не приказываю – прошу! За мной!..
Смяв конём аскеров, прорвался, поднял лошадь и послал её через глинистый откос. Лошадь свалилась в редут, генерал с трудом удержал её на ногах, рубя саблей растерявшихся турок. Он не оглядывался, он знал, что его солдаты пойдут за ним. И когда начала падать проткнутая штыками лошадь, а его самого стали весьма бесцеремонно стаскивать с седла, он ни секунды не сомневался, что стаскивают его свои. Только тогда опомнился и стал различать лица: до этого в глазах стояло что-то однообразно враждебное.
– Никак, ты, Васильков?
На сей раз хмурый бомбардир был в грязном, изодранном мундире. На левой щеке чернела рваная рана, кровь текла по усам.
– Лучших фейерверкеров привёл. А пушки, ваше превосходительство, у турок отбить придётся, наших сюда не дотащишь.
В редуте захватили два орудия и снаряды. По счастью, наводчики уцелели в рукопашной, но их командиру Скобелев решительно приказал отправляться в тыл.
– Ты мне ещё пригодишься, Васильков.
Бой шёл уже в садах Плевны. Скобелев хотел задержаться, но Млынов привёл коня, и офицеры чуть ли не силой выпроводили генерала в тыл. За командира остался Куропаткин.
В то время, когда скобелевцы отчаянно отбивали беспрестанные атаки турецких аскеров, а Осман-паша уже приказал выводить обозы и готовить прорыв по Софийскому шоссе, Государь-именинник сокрушённо вздохнул:
– Неудача.
– Скобелев удерживает Зеленые горы, Ваше Величество, – осторожно заметил военный министр Милютин.
– Надолго ли? – спросил главнокомандующий. – Если его сомнут, турки немедленно ринутся к Свиштову. Сражение проиграно, нужно озаботиться безопасностью Государя. Пусть Скобелев пока сковывает противника, резервов ему более не давать. Все резервы – на защиту путей отступления.
Через несколько минут после этого решения скобелевцы ворвались и закрепились в редуте Иса-Ага – последнем турецком укреплении перед Плевной. Брешь была пробита: оставалось лишь вкатиться в город, подтянув свежие силы. Но командиры этих свежих сил уже получали приказы на отвод своих частей: прикрывать бегство державного именинника и его гостей.
Вскоре из Скобелевских редутов притащили обожжённого, сильно контуженного Куропаткина. Командуя захваченными турецкими орудиями, он успел крикнуть: «Первое, пли!..», когда вражеская граната попала в зарядный ящик. Взрывом капитана подбросило выше валов. Каким-то чудом он упал на ноги, успел крикнуть: «Второе, пли!..» – и потерял сознание. В командование вступил генерал Добровольский, смертельно раненный через несколько минут, его заменил генерал Тебякин, – впоследствии тяжело контуженный, но успевший организовать массированный огонь. Турки откатились к окраине Плевны, и бой затих.
Первые обозы уже тронулись из городка, когда Осман-паша вдруг прислушался и сказал:
– Если я слышу, как скрипят колёса, значит, русские прекратили штурм?
– Русские атакуют только со стороны Зелёных гор, – пояснил начальник штаба.
– Слава Аллаху, они не поверили в моё поражение, – бледно улыбнулся турецкий главнокомандующий. – Верните обозы.
Скобелев был у Зотова. Вопреки обыкновению он не шумел, не требовал. Он только просил:
– Хотя бы полк. Свежий полк.
– У меня нет более полков, Михаил Дмитриевич, голубчик, поверьте же мне, наконец. Все резервы – в руках Его Высочества. Он держит дорогу к переправам.
– Стратеги…
– Я попрошу генерала Крылова с зарёю атаковать турок, – помолчав, сказал Зотов. – Это поможет вам вывести из боя войска.
– Какие войска?.. – вздохнул Скобелев. – Мёртвые не выходят из боя, генерал. Они в нем – навсегда.
Помолчал, поклонился и вышел. Уже в сумерки прибыв на позиции, выехал на скат перед ручьём. Вдалеке чуть виднелись редуты, редкая перестрелка шла за ними, на окраине города. Там добивали его солдат, а он ничего не мог поделать, чтобы спасти их.
– Раненых подобрали?
– Всех, Михаил Дмитриевич, – ответил из-за плеча Млынов.
– Как там Куропаткин?
– Оглушён и обгорел. Кости целы. – Адъютант помолчал. – Правее вас – в тёмном, на лошади. Видите?
– Да.
На левом фланге турецких войск смутно виднелась чёрная фигура. Всадник стоял впереди стрелковой линии одиноко, не шевелясь, положив руки на луку седла.
– Не ты разгромил меня, Осман-паша, – тихо сказал Скобелев. – Свои враги постарались. Природные.
Он согнулся, судорога пробежала по телу. Млынов осторожно коснулся его плеча:
– Михаил Дмитриевич…
– Оставь! – Скобелев резко выпрямился. – Если утром Крылов и впрямь начнёт атаку, своих отведём. Сейчас нельзя, сомнут их в темноте.
Осман-паша упредил вспомогательный удар Крылова: его аскеры начали бешеный штурм Скобелевских редутов ещё затемно. Турки бросили в бой не только резервы, но и таборы с тех направлений, где русские прекратили наступление.
– Мокроусов, проберись в редуты. Пусть отступают, как только Крылов начнёт атаку.
Лощина Зеленогорского ручья простреливалась турками, сумевшими на заре потеснить левый фланг Скобелева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106