– А, не нравится тебе наша «Шутка», мусульманская душа! – радостно кричал Скрыдлов. – Давай обороты, Болеславский, давай мне обороты!
– Вали к нему вплотную, чтоб из пушек не накрыл, – посоветовал Верещагин.
Он аккуратно допил херес, бросил бутылку за борт и поёжился: в лицо бил ветер, с волн срывало водяную пыль.
Шлюпка вырвалась вперёд так стремительно, что турки не успели со вторым залпом: Скрыдлов уже проскочил в мёртвую зону, куда не могли лечь снаряды. Но из-за отвалившего фрегата вынырнул монитор: пушка носовой башни медленно двигалась, нащупывая цель. Лейтенант круто заложил руль.
– Держитесь, Верещагин!..
Снаряд с монитора разорвался у правого борта, окатив шлюпку водой. И почти одновременно с фрегата раздался ружейный залп, пули с треском кромсали обшивку. Скрыдлов судорожно охнул.
– Ранен? – спросил Верещагин.
– Готовьсь! – крикнул лейтенант минёру, стоявшему на носу. – Спокойно, Виноградов, не спеши только!
– Есть не спешить!
С минёра залпом сбило фуражку, брызги мешали смотреть. По команде Скрыдлова он подключил контакты к шесту, на конце которого была закреплена мина, и изготовился.
Лейтенант вёл шлюпку прямо на фрегат, внезапно застопоривший машины. Расстояние уменьшалось с каждым оборотом винта, и Верещагин видел лица турецких моряков. Они уже не стреляли, а повалили к противоположному борту, и даже капитан бросился с мостика вниз, на палубу.
Второй ружейный залп раздался с монитора. Брызнули разбитые в щепы ручки штурвала, болезненно вскрикнул Скрыдлов, а Верещагин ощутил вдруг сильный удар в зад.
– Ну, нашла место, – морщась, проворчал он. – Ни сесть, ни лечь.
Из плеча лейтенанта, как стрела, торчала большая щепа, кровь заливала китель, но он уже ни на что не обращал внимания. Его целью, задачей, страстью, всем смыслом жизни был сейчас турецкий фрегат. Он подвёл «Шутку» почти вплотную и круто развернул, чтобы разойтись бортами.
– Рви!..
Минёр ткнул миной в борт парохода рядом с колесом. Тут же замкнул контакты электровзрывателя, нырнул за блинду, но взрыва так и не последовало.
– Нету!.. – крикнул он. – Провод перебило!.. – Черт!.. Рви «по желанию», ещё раз подведу! – Скрыдлов повернул к Верещагину мокрое, побелевшее от боли лицо. – Чего стоишь? Готовь крылатую!
Верещагин, припадая на правую ногу и громко ругаясь, выбрался к борту, где за броневыми блиндами хранились плавучие крылатые мины. Успел бросить тройку за борт, когда с монитора вновь грохнул орудийный выстрел, и картечь с визгом пронеслась над головой.
– Все провода перебило! – кричал минёр с носа. – Взрывать не могу, контакта нет!..
– Черт! Черт! Черт! – в отчаянии кричал Скрыдлов, колотя кулаком по расщеплённому штурвалу.
– В машинном вода! – донёсся крик Болеславского. – В двух местах борт пробило!
– Задний ход!..
«Шутка» медленно пятилась назад. Лейтенант развернул её носом к берегу: провода электрозапалов были оборваны, вести бой стало невозможно. Фрегат молчал, напуганный дерзкой близостью миноноски, но монитор медленно наползал сверху по течению, отрезая шлюпке путь к спасению.
– Не проскочим, – сказал Верещагин, кое-как втащившись в рубку. – А мне, пардон, задницу продырявило.
– Сколько продержимся? – не слушая его, крикнул Скрыдлов прапорщику.
– С полчаса! – глухо отозвался Болеславский. – Фуражками вычерпываем!..
– Атакую монитор! – крикнул лейтенант. – Виноградов, подсоединяй батареи напрямую! Как столкнёмся, рви руками!
– Есть рвать руками!..
– Полный вперёд! Не унывай, ребята, второй смерти не будет!.. Ну, Василий Васильевич, прыгайте за борт, «Шутка» кончилась. Берите второй пробковый пояс, и дай вам Бог удачи. Может, картину про нас напишете.
– Картину про нас кто-нибудь другой напишет, – проворчал Верещагин, неприятно ощущая текущую по ногам кровь. – Жалко, хереса больше нет. Хороший был херес…
Дрожа всем корпусом, «Шутка» отчаянно спешила навстречу бронированному монитору. С него раздался ещё один, по счастью совсем уж неприцельный выстрел, и броненосец, заметно сбавив ход, стал отваливать влево, уступая фарватер.
– Уходят! – восторженно кричал минёр Виноградов. – Струсили, нехристи окаянные, струсили!.. Жми, ваше благородие, у меня все готово! Жми, я руками рвану! Я их к Аллаху ихнему с полным удовольствием доставлю!
Видя, что монитор разворачивается, фрегат тут же дал задний ход. Оба турецких судна, вооружённых артиллерией, отступали перед отчаянным натиском безоружной русской миноноски.
– Все, – с облегчением вздохнул Скрыдлов, закладывая шлюпку к своему берегу. – Еле стою, пятка у меня оторвана. Только не говорите никому.
– Давай я поведу.
– Я моряк, Василий Васильевич, я штурвал и мёртвым не отдам. Сзади вас в нише – фляжка. Там, правда, не херес, а наша родимая, но все равно дайте глоток.
– Что же ты раньше молчал, чертушка, – недовольно проворчал Верещагин, доставая фляжку. – Из меня кровища хлещет, как из кладеного кабана, а ты жадничаешь.
– Раньше никак нельзя было. Раньше бой был.
Вскоре полузатопленная шлюпка ошвартовалась у пристани, и с берега грянуло «ура» в честь моряков. Отсюда внимательно следили за ходом боя, и санитарные экипажи уже ожидали раненых. Но раньше врачей на «Шутке» оказался Скобелев.
– Все видел! – восторженно крикнул он, обнимая болезненно охнувшего Скрыдлова. – Молодцы! Молодцы, моряки, спасибо за мужество ваше, спасибо и поклон вам!
– Поосторожнее, Миша, – хмуро сказал побледневший от потери крови Верещагин. – У него три ранения да заноза в плече, а ты как медведь, право.
– Вася, друг ты мой милый, герой Самарканда и Дуная! – Генерал ценил храбрость превыше всех человеческих качеств. – Дай я тебя расцелую!
– И меня не надо тискать, – непримиримо ворчал художник. – У меня пуля там же, где была у Мушкетона, если ты не позабыл ещё «Трех мушкетёров».
– Нашёл, что подставить! – расхохотался Скобелев. – Санитары, бегом!
Он дождался, когда раненых отправят в госпиталь, вскочил на коня и, не разбирая дороги, помчался к Парапану. Там оказался адъютант главнокомандующего полковник Струков, награждённый золотым оружием за рейд к Барбошскому мосту. Скобелев хмуро выслушал его представление, спросил обиженно с глазу на глаз:
– Стало быть, опять тебя вместо меня?
– Михаил Дмитриевич, ну помилуйте, ну я-то тут при чем?
– Вырвал ты у меня золотое оружие из рук, Шурка, – горестно вздохнул Скобелев. – Обидно.
– Все ещё впереди, – улыбнулся Струков. – Война только начинается.
– Это у тебя все впереди, а у меня, похоже, позади. Ну, скажи, чего он на меня взъелся? Из Журжи приказал никуда не выезжать. Вот в Парапан прискакал – и то поджилки трясутся: как бы опять нагоняй не получить.
– Но это же ваш участок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106