Единственное, что он оставил нетронутым, было узкой полоской прямого света; с этим следовало впоследствии разобраться на куда более высоком уровне.
Закончив дело, он устало откинулся, а затем всмотрелся в творение рук своих. Здесь, под открытым небом, оно выглядело вполне обыденно, но если на него обратит внимание Принц…
«Вот тогда и выясним, прав я или нет, — мрачно подумал он. — Выясним на собственной шкуре».
17
— Чертова лестница, — пробормотал стражник. — Почему мы не держим этих узников на первом этаже, вместе с остальными, вот чего я понять не могу.
Порученное ему дело отнюдь не вызывало у него восторга, однако он едва ли признался бы в этом своему капитану. Не стоит объяснять ракху, что на твой вкус лучше стоять на часах, нежели тащить поднос с пищей на десять лестничных маршей под землю. Он раскусит тебя за пару секунд, прорычит что-нибудь отвратительное на собственном тарабарском наречии, и тебя отправят вывозить мусор, или чистить лодки, или заниматься чем-нибудь в том же роде. Нет, лучше уж снести чертов поднос по чертовой лестнице, стараясь не думать о том, что по ней же, к чертям собачьим, придется подниматься обратно…
Примерно на полдороге его схватили сзади за плечо. Изумленный, стражник стремительно обернулся. Внутренний голос говорил ему: «Обнажи меч! — Но тот же внутренний голос напомнил и другое: — Смотри не урони поднос!» — в результате чего он едва не выронил и меч и поднос сразу.
— Не бойся, — произнес холодный голос.
Рука упала с его плеча, но там, где она только что лежала, осталось ноющее ощущение.
Заморский Владетель. Вот кто это такой. На мгновение у стражника захолонуло в паху, потому что он слышал о том, что это за человек и на какие штучки способен. Но тут же он вспомнил и то, что слышал от своего капитана; тысячи глаз обращены во дворце к этому человеку — и все только и ждут того, как он воспользуется своим могуществом против Принца. «Пусть только пробормочет первое слово Познания, — сказал ему ракх, — и наши люди тут же порубят его в капусту». А это означает, что и сам страж в безопасности, не правда ли? Или нападение на одного из лейб-гвардейцев не равнозначно нападению на самого Принца?
Тем временем гладкие ухоженные руки обхватили с обеих сторон поднос, и стражник сразу же почувствовал, как захолодела вся его поверхность. На мгновение он и сам вцепился в поднос, полагая, что капитан задаст ему трепку, если он его отдаст, но тут он поглядел в глаза Владетелю — в его ледяные серебряные глаза, — и руки солдата словно утратили разом всю свою силу.
— Я сам отнесу, — произнес Владетель. — Можешь возвращаться наверх.
Стражник чуть было не возразил, но у него пропал голос. В конце концов, поняв, что он никто и ничто по сравнению с могущественным колдуном, особенно в таком темном месте, где и закричи, никто не услышит, он, соглашаясь, кивнул. Взгляд Владетеля неохотно отпустил свою жертву, и стражник невольно задрожал, когда высокая, источающая холод фигура проследовала мимо него по лестнице.
«Да ладно, — подумал он. — Мне ведь все равно не хотелось лазить по этой лестнице туда и обратно, верно?»
Все еще продолжая дрожать, он отправился доложить капитану, что еда доставлена по назначению.
Свет был совсем слабым, поэтому, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, Дэмьену и Йенсени пришлось усесться спиной к решетке. Так они и сидели, разложив на полу карты, мелкие монеты и всякую всячину, которая сгодилась им в качестве игральных фишек. Они оба были грязны, измотаны и изранены, все их внимание было сосредоточено на картах.
Ни тот, ни другая не заметили, как подошел Таррант.
— Дайте-ка мне парочку, — мурлыкала Йенсени, выложив две карты на пол. — Я жду от вас парочки.
Священник выудил из своего набора две карты и накрыл ими карты Йенсени. Только теперь, похоже, он расслышал, что кто-то пришел, потому что повернулся…
И обомлел. Обомлел настолько, что в ту же сторону посмотрела и Йенсени. Увидела Тарранта — и тоже разинула рот. А священник растерялся настолько, что дал Тарранту разглядеть в собственном взгляде желчь и ненависть. Затем Дэмьен отвернулся к разложенным на полу предметам, выбрал мелкую монету и с нарочитым презрением бросил ее через решетку к ногам Тарранту. Монета покатилась, и Охотник остановил ее башмаком.
— Оставьте еду у решетки, — буркнул Дэмьен. — Мы заберем ее, когда управимся с игрой.
Он отвернулся от Охотника и взял себе из колоды три карты.
— Что ставишь, Йенсени?
— Две монеты, — отвечала девочка.
Она выложила их на пол, в «банк».
Дэмьен всмотрелся в свои карты и тоже положил в «банк» две монеты.
— Отвечаю тем же… и добавляю к этому… кусок мела.
— У меня кончился мел. — Девочка полезла в карман в поисках чего-нибудь, что могло бы там заваляться. В конце концов вытащила какой-то камешек. Поднесла к свету и спросила: — Что это?
Дэмьен осмотрел находку:
— Лава.
— И чего она стоит?
Он подумал:
— Полкуска мела.
Таррант, с подносом в руках, подошел, когда они погрузились в дальнейшую «торговлю». Он поставил поднос на пол, к самой решетке.
— А я думал, вам захочется узнать, что произошло.
— А я и так знаю, что произошло, — сквозь зубы процедил Дэмьен. — Ну, что там у тебя? — обратился он к девочке.
— Три «матери».
— Черт побери. А у меня всего пара «семерок». — Священник огорченно посмотрел, как она сгребла «банк» в свою сторону, затем выложил на пол еще одну монету. — Сдавай.
— Я думал, вам следует понять…
— Да все я прекрасно понял! — Дэмьен внезапно вскочил на ноги и повернулся лицом к предателю; казалось, пружина его завода вот-вот лопнет. — Я понял, что кормил вас пять проклятущих месяцев, чтобы вы смогли попасть сюда, а попав, смогли продать нас человеку, убить которого мы сюда и прибыли. Вот что я понял! А что, собственно говоря, он посулил вам взамен? Дворец из ажурного хрусталя да стайку девушек, на которых можно поохотиться, пока они не истекут кровью? Что еще?
— Бессмертие, — коротко ответил Охотник.
Изумленный Дэмьен на миг онемел.
— Самое настоящее бессмертие.
— Господи, — прошептал Дэмьен. Потом закрыл глаза. — Нет. Мне с такой ставкой не потягаться. О Господи.
— У нас не было ни малейшего шанса, — пояснил Охотник. — Поскольку в дело вовлечен Йезу, то ни малейшего. Я не смог бы подкрасться к Принцу и на расстояние в десяток футов, прежде чем на меня не набросился бы добрый десяток лейб-гвардейцев, а вы… вы не продержались бы и минуты. В первый же миг, когда вы только обозначили бы какое-нибудь угрожающее действие, колдовство Йезу настолько затуманило бы ваши чувства, что вы утратили бы всякую связь с реальностью, а тут-то вам и пришел бы конец. Никакого поединка у вас не получилось бы.
— Вот и надо было объяснить мне все это, — выхаркнул Дэмьен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Закончив дело, он устало откинулся, а затем всмотрелся в творение рук своих. Здесь, под открытым небом, оно выглядело вполне обыденно, но если на него обратит внимание Принц…
«Вот тогда и выясним, прав я или нет, — мрачно подумал он. — Выясним на собственной шкуре».
17
— Чертова лестница, — пробормотал стражник. — Почему мы не держим этих узников на первом этаже, вместе с остальными, вот чего я понять не могу.
Порученное ему дело отнюдь не вызывало у него восторга, однако он едва ли признался бы в этом своему капитану. Не стоит объяснять ракху, что на твой вкус лучше стоять на часах, нежели тащить поднос с пищей на десять лестничных маршей под землю. Он раскусит тебя за пару секунд, прорычит что-нибудь отвратительное на собственном тарабарском наречии, и тебя отправят вывозить мусор, или чистить лодки, или заниматься чем-нибудь в том же роде. Нет, лучше уж снести чертов поднос по чертовой лестнице, стараясь не думать о том, что по ней же, к чертям собачьим, придется подниматься обратно…
Примерно на полдороге его схватили сзади за плечо. Изумленный, стражник стремительно обернулся. Внутренний голос говорил ему: «Обнажи меч! — Но тот же внутренний голос напомнил и другое: — Смотри не урони поднос!» — в результате чего он едва не выронил и меч и поднос сразу.
— Не бойся, — произнес холодный голос.
Рука упала с его плеча, но там, где она только что лежала, осталось ноющее ощущение.
Заморский Владетель. Вот кто это такой. На мгновение у стражника захолонуло в паху, потому что он слышал о том, что это за человек и на какие штучки способен. Но тут же он вспомнил и то, что слышал от своего капитана; тысячи глаз обращены во дворце к этому человеку — и все только и ждут того, как он воспользуется своим могуществом против Принца. «Пусть только пробормочет первое слово Познания, — сказал ему ракх, — и наши люди тут же порубят его в капусту». А это означает, что и сам страж в безопасности, не правда ли? Или нападение на одного из лейб-гвардейцев не равнозначно нападению на самого Принца?
Тем временем гладкие ухоженные руки обхватили с обеих сторон поднос, и стражник сразу же почувствовал, как захолодела вся его поверхность. На мгновение он и сам вцепился в поднос, полагая, что капитан задаст ему трепку, если он его отдаст, но тут он поглядел в глаза Владетелю — в его ледяные серебряные глаза, — и руки солдата словно утратили разом всю свою силу.
— Я сам отнесу, — произнес Владетель. — Можешь возвращаться наверх.
Стражник чуть было не возразил, но у него пропал голос. В конце концов, поняв, что он никто и ничто по сравнению с могущественным колдуном, особенно в таком темном месте, где и закричи, никто не услышит, он, соглашаясь, кивнул. Взгляд Владетеля неохотно отпустил свою жертву, и стражник невольно задрожал, когда высокая, источающая холод фигура проследовала мимо него по лестнице.
«Да ладно, — подумал он. — Мне ведь все равно не хотелось лазить по этой лестнице туда и обратно, верно?»
Все еще продолжая дрожать, он отправился доложить капитану, что еда доставлена по назначению.
Свет был совсем слабым, поэтому, чтобы хоть что-нибудь разглядеть, Дэмьену и Йенсени пришлось усесться спиной к решетке. Так они и сидели, разложив на полу карты, мелкие монеты и всякую всячину, которая сгодилась им в качестве игральных фишек. Они оба были грязны, измотаны и изранены, все их внимание было сосредоточено на картах.
Ни тот, ни другая не заметили, как подошел Таррант.
— Дайте-ка мне парочку, — мурлыкала Йенсени, выложив две карты на пол. — Я жду от вас парочки.
Священник выудил из своего набора две карты и накрыл ими карты Йенсени. Только теперь, похоже, он расслышал, что кто-то пришел, потому что повернулся…
И обомлел. Обомлел настолько, что в ту же сторону посмотрела и Йенсени. Увидела Тарранта — и тоже разинула рот. А священник растерялся настолько, что дал Тарранту разглядеть в собственном взгляде желчь и ненависть. Затем Дэмьен отвернулся к разложенным на полу предметам, выбрал мелкую монету и с нарочитым презрением бросил ее через решетку к ногам Тарранту. Монета покатилась, и Охотник остановил ее башмаком.
— Оставьте еду у решетки, — буркнул Дэмьен. — Мы заберем ее, когда управимся с игрой.
Он отвернулся от Охотника и взял себе из колоды три карты.
— Что ставишь, Йенсени?
— Две монеты, — отвечала девочка.
Она выложила их на пол, в «банк».
Дэмьен всмотрелся в свои карты и тоже положил в «банк» две монеты.
— Отвечаю тем же… и добавляю к этому… кусок мела.
— У меня кончился мел. — Девочка полезла в карман в поисках чего-нибудь, что могло бы там заваляться. В конце концов вытащила какой-то камешек. Поднесла к свету и спросила: — Что это?
Дэмьен осмотрел находку:
— Лава.
— И чего она стоит?
Он подумал:
— Полкуска мела.
Таррант, с подносом в руках, подошел, когда они погрузились в дальнейшую «торговлю». Он поставил поднос на пол, к самой решетке.
— А я думал, вам захочется узнать, что произошло.
— А я и так знаю, что произошло, — сквозь зубы процедил Дэмьен. — Ну, что там у тебя? — обратился он к девочке.
— Три «матери».
— Черт побери. А у меня всего пара «семерок». — Священник огорченно посмотрел, как она сгребла «банк» в свою сторону, затем выложил на пол еще одну монету. — Сдавай.
— Я думал, вам следует понять…
— Да все я прекрасно понял! — Дэмьен внезапно вскочил на ноги и повернулся лицом к предателю; казалось, пружина его завода вот-вот лопнет. — Я понял, что кормил вас пять проклятущих месяцев, чтобы вы смогли попасть сюда, а попав, смогли продать нас человеку, убить которого мы сюда и прибыли. Вот что я понял! А что, собственно говоря, он посулил вам взамен? Дворец из ажурного хрусталя да стайку девушек, на которых можно поохотиться, пока они не истекут кровью? Что еще?
— Бессмертие, — коротко ответил Охотник.
Изумленный Дэмьен на миг онемел.
— Самое настоящее бессмертие.
— Господи, — прошептал Дэмьен. Потом закрыл глаза. — Нет. Мне с такой ставкой не потягаться. О Господи.
— У нас не было ни малейшего шанса, — пояснил Охотник. — Поскольку в дело вовлечен Йезу, то ни малейшего. Я не смог бы подкрасться к Принцу и на расстояние в десяток футов, прежде чем на меня не набросился бы добрый десяток лейб-гвардейцев, а вы… вы не продержались бы и минуты. В первый же миг, когда вы только обозначили бы какое-нибудь угрожающее действие, колдовство Йезу настолько затуманило бы ваши чувства, что вы утратили бы всякую связь с реальностью, а тут-то вам и пришел бы конец. Никакого поединка у вас не получилось бы.
— Вот и надо было объяснить мне все это, — выхаркнул Дэмьен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89