Арсенал — другой. Адская Забава. Дальше к югу названия становились безобиднее, но места оставались столь же суровыми, и большинство городков теснились вдоль побережья или в непосредственной близости от него. Что ж, хоть это хорошо. За последнюю пару дней он не раз проклинал безлюдность здешних мест, но в такой безлюдности были и свои преимущества: по крайней мере, можно было следовать по маршруту, не отклоняясь и не привлекая к себе ничьего внимания. Что же касается той пустыни, в которую им еще предстояло войти…
Она тянулась через весь континент, рассекая владения Принца надвое. К западу от нее горная гряда представляла собой естественную преграду для проникновения на побережье из глубины континента. К востоку дело обстояло примерно так же: горы, разве что не сплошным массивом, тянулись на многие сотни миль, смыкаясь с западной грядой уже в антарктическом регионе. Ниже по карте под пустыней находился обширный регион, в котором, судя по карте, не было ни городов, ни дорог, ни границ: здесь жили ракхи, но места их обитания оставались картографической загадкой. Рассматривая эту часть континента, Дэмьен недовольно хмурился. Что ж, значит, когда они туда попадут, их ожидают в связи с полным неведением мест новые испытания.
«Не забегай вперед, Райс. Сначала Избытие. А уж потом ракхи».
Это была обширная страна: миль пятьсот с востока на запад и миль двести в своей самой широкой части. Его западная оконечность, примыкающая к побережью, и была отмечена на карте как Черные Земли; все остальное именовалось Избытием. Никакого водораздела или границы между ними на карте не значилось. Отсутствовало здесь и упоминание о цитадели Принца. Дэмьен долго всматривался в линии гор и рек, фиксируя в памяти каждую мелочь. Но в конце концов отвел от карты глаза и посмотрел на Йенсени:
— Твой отец ездил в Черные Земли.
Девочка кивнула.
— А тебе известно, как он туда попал?
Она тут же сморщила лобик, припоминая:
— Он рассказывал… что взял лодку где-то на побережье. А потом люди Принца пересадили его в другую лодку и повезли вверх по реке.
— В Черные Земли?
Она кивнула.
Священник вновь всмотрелся в карту. Сквозь западные горы и впрямь имелся проход, и там по дну ущелья вилась узкая река, потом она пробегала миль семьдесят по пустыне и наконец впадала в море. Дэмьен отметил название города, расположенного в устье, — Вольный Берег. Здесь, должно быть, протектора Кирстаада и поджидали проводники.
«И здесь же предлагал нам высадиться Таррант», — внезапно вспомнил он. И почему-то обрадовался тому, что от этого плана силою обстоятельств пришлось отказаться.
— Его цитадель, какой бы она ни была, должна располагаться на реке или же поблизости от реки. Для него это выгодно: и вода, и водный путь. Для нас же невыгодно.
— Почему? — поинтересовалась Хессет.
Он указал на самый северный приток, выглядевший на карте лишь тонкой линией, проходящей через Избытие.
— В нормальных условиях мы бы отправились вдоль этой речушки. Так нам были бы обеспечены вода и, возможно, свежая пища на протяжении двух третей пути. Но если реки представляют собой его главные транспортные артерии, это становится чертовски рискованно.
— Таррант будет настаивать именно на такой дороге, — тихо сказала Хессет.
В душе у Дэмьена, стоило ракханке произнести это, зашевелилось нечто неприятное. Потому что она была совершенно права. Черт побери! Уже раскрыв рот, чтобы возразить Хессет, он понял, что она права. Все предложения, до сих пор исходившие от Тарранта, были, так или иначе, связаны именно с этим направлением: начиная с запланированной им высадки в Вольном Береге и включая добрый десяток споров, имевших место с тех пор. Все выглядело так, словно Тарранту сильнее всего хочется подступить как можно ближе к собственным владениям Принца… «Нет, — решил Дэмьен, — дело выглядит так, словно его туда что-то тянет, словно он летит туда, как мотылек — на пламя свечи».
И вдруг все сошлось воедино, и он понял.
«Принц — колдун, темный и могущественный колдун того же масштаба, что и сам Таррант. Равный Тарранту или, возможно, даже превосходящий его. Когда случалось такое на этой планете в последний раз? Да и случалось ли хоть когда-нибудь?
Он не знает, как совладать со сложившейся ситуацией. Он испуган и вместе с тем очарован. Он знает, что мы не можем пойти на прямое столкновение, но ему нестерпимо хочется поскорее узнать врага».
Этот вывод был и утешителен, и в то же время изрядно обескураживал. Утешителен, потому что объяснял странное поведение Тарранта. Обескураживал, потому что подразумевал следующее: Таррант утратил объективность, причем сам не догадывается об этом.
«Интересно, в какой мере он осознает, что за борьба разгорается у него в душе? И в какой мере она протекает сознательно, а в какой — завуалирована его нежеланием заглянуть в собственные глубины?»
— Мы выберем самую безопасную дорогу, — пообещал он Хессет.
И вдруг понял, что, если Охотник утратил объективность, представления об опасном и безопасном утрачивают какой бы то ни было смысл. Хессет не настолько сведуща в человеческом колдовстве, чтобы в полной мере осознать это. А девочка еще не настолько разбирается в жизни.
«О Господи, прошу Тебя, помоги мне. Не ради меня самого, но ради всех поколений, которые были погублены и еще, возможно, будут погублены творцом Избытия. Ради людей и ради ракхов, ради их совместного будущего, каким бы оно ни оказалось. Помоги мне навеки очистить эту страну от порчи, чтобы человечество смогло развить свои возможности, не испытывая впредь пагубного влияния».
Он опустил глаза. Пламя костра согревало его.
«И помоги Тарранту разобраться со своими сомнениями, — добавил он. — Помоги ради всех нас».
Настала ночь. Возвратился Таррант. Он, должно быть, подыскал себе прибежище где-то неподалеку от лагеря, потому что перед его возвращением скудное Фэа здешних мест не потянулось к костру; как всегда, его пребывание поблизости отпугивало порождения Фэа или же лишало их агрессивности, а может быть, он просто вбирал их демоническую субстанцию в свою собственную. Дэмьен не слишком понимал механику всего этого, но испытывал благодарность к Охотнику уже за одно отсутствие демонической нечисти. Хоть одной угрозой из тех, с которыми приходилось считаться, меньше.
Они вновь разложили карту, чтобы рассмотреть ее уже всем вместе. Но Дэмьен сейчас поглядывал не столько на карту, сколько на Тарранта, мысленно просчитывающего различные варианты, и в очередной раз сожалел о том, что ему не удается заглянуть в душу этого человека. Бледное лицо посвященного было, как всегда, невозмутимым и непроницаемым, и даже когда Охотник, отведя взгляд от карты, посмотрел на Дэмьена, лицо его оставалось маской, на которой никогда не проступает никаких эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Она тянулась через весь континент, рассекая владения Принца надвое. К западу от нее горная гряда представляла собой естественную преграду для проникновения на побережье из глубины континента. К востоку дело обстояло примерно так же: горы, разве что не сплошным массивом, тянулись на многие сотни миль, смыкаясь с западной грядой уже в антарктическом регионе. Ниже по карте под пустыней находился обширный регион, в котором, судя по карте, не было ни городов, ни дорог, ни границ: здесь жили ракхи, но места их обитания оставались картографической загадкой. Рассматривая эту часть континента, Дэмьен недовольно хмурился. Что ж, значит, когда они туда попадут, их ожидают в связи с полным неведением мест новые испытания.
«Не забегай вперед, Райс. Сначала Избытие. А уж потом ракхи».
Это была обширная страна: миль пятьсот с востока на запад и миль двести в своей самой широкой части. Его западная оконечность, примыкающая к побережью, и была отмечена на карте как Черные Земли; все остальное именовалось Избытием. Никакого водораздела или границы между ними на карте не значилось. Отсутствовало здесь и упоминание о цитадели Принца. Дэмьен долго всматривался в линии гор и рек, фиксируя в памяти каждую мелочь. Но в конце концов отвел от карты глаза и посмотрел на Йенсени:
— Твой отец ездил в Черные Земли.
Девочка кивнула.
— А тебе известно, как он туда попал?
Она тут же сморщила лобик, припоминая:
— Он рассказывал… что взял лодку где-то на побережье. А потом люди Принца пересадили его в другую лодку и повезли вверх по реке.
— В Черные Земли?
Она кивнула.
Священник вновь всмотрелся в карту. Сквозь западные горы и впрямь имелся проход, и там по дну ущелья вилась узкая река, потом она пробегала миль семьдесят по пустыне и наконец впадала в море. Дэмьен отметил название города, расположенного в устье, — Вольный Берег. Здесь, должно быть, протектора Кирстаада и поджидали проводники.
«И здесь же предлагал нам высадиться Таррант», — внезапно вспомнил он. И почему-то обрадовался тому, что от этого плана силою обстоятельств пришлось отказаться.
— Его цитадель, какой бы она ни была, должна располагаться на реке или же поблизости от реки. Для него это выгодно: и вода, и водный путь. Для нас же невыгодно.
— Почему? — поинтересовалась Хессет.
Он указал на самый северный приток, выглядевший на карте лишь тонкой линией, проходящей через Избытие.
— В нормальных условиях мы бы отправились вдоль этой речушки. Так нам были бы обеспечены вода и, возможно, свежая пища на протяжении двух третей пути. Но если реки представляют собой его главные транспортные артерии, это становится чертовски рискованно.
— Таррант будет настаивать именно на такой дороге, — тихо сказала Хессет.
В душе у Дэмьена, стоило ракханке произнести это, зашевелилось нечто неприятное. Потому что она была совершенно права. Черт побери! Уже раскрыв рот, чтобы возразить Хессет, он понял, что она права. Все предложения, до сих пор исходившие от Тарранта, были, так или иначе, связаны именно с этим направлением: начиная с запланированной им высадки в Вольном Береге и включая добрый десяток споров, имевших место с тех пор. Все выглядело так, словно Тарранту сильнее всего хочется подступить как можно ближе к собственным владениям Принца… «Нет, — решил Дэмьен, — дело выглядит так, словно его туда что-то тянет, словно он летит туда, как мотылек — на пламя свечи».
И вдруг все сошлось воедино, и он понял.
«Принц — колдун, темный и могущественный колдун того же масштаба, что и сам Таррант. Равный Тарранту или, возможно, даже превосходящий его. Когда случалось такое на этой планете в последний раз? Да и случалось ли хоть когда-нибудь?
Он не знает, как совладать со сложившейся ситуацией. Он испуган и вместе с тем очарован. Он знает, что мы не можем пойти на прямое столкновение, но ему нестерпимо хочется поскорее узнать врага».
Этот вывод был и утешителен, и в то же время изрядно обескураживал. Утешителен, потому что объяснял странное поведение Тарранта. Обескураживал, потому что подразумевал следующее: Таррант утратил объективность, причем сам не догадывается об этом.
«Интересно, в какой мере он осознает, что за борьба разгорается у него в душе? И в какой мере она протекает сознательно, а в какой — завуалирована его нежеланием заглянуть в собственные глубины?»
— Мы выберем самую безопасную дорогу, — пообещал он Хессет.
И вдруг понял, что, если Охотник утратил объективность, представления об опасном и безопасном утрачивают какой бы то ни было смысл. Хессет не настолько сведуща в человеческом колдовстве, чтобы в полной мере осознать это. А девочка еще не настолько разбирается в жизни.
«О Господи, прошу Тебя, помоги мне. Не ради меня самого, но ради всех поколений, которые были погублены и еще, возможно, будут погублены творцом Избытия. Ради людей и ради ракхов, ради их совместного будущего, каким бы оно ни оказалось. Помоги мне навеки очистить эту страну от порчи, чтобы человечество смогло развить свои возможности, не испытывая впредь пагубного влияния».
Он опустил глаза. Пламя костра согревало его.
«И помоги Тарранту разобраться со своими сомнениями, — добавил он. — Помоги ради всех нас».
Настала ночь. Возвратился Таррант. Он, должно быть, подыскал себе прибежище где-то неподалеку от лагеря, потому что перед его возвращением скудное Фэа здешних мест не потянулось к костру; как всегда, его пребывание поблизости отпугивало порождения Фэа или же лишало их агрессивности, а может быть, он просто вбирал их демоническую субстанцию в свою собственную. Дэмьен не слишком понимал механику всего этого, но испытывал благодарность к Охотнику уже за одно отсутствие демонической нечисти. Хоть одной угрозой из тех, с которыми приходилось считаться, меньше.
Они вновь разложили карту, чтобы рассмотреть ее уже всем вместе. Но Дэмьен сейчас поглядывал не столько на карту, сколько на Тарранта, мысленно просчитывающего различные варианты, и в очередной раз сожалел о том, что ему не удается заглянуть в душу этого человека. Бледное лицо посвященного было, как всегда, невозмутимым и непроницаемым, и даже когда Охотник, отведя взгляд от карты, посмотрел на Дэмьена, лицо его оставалось маской, на которой никогда не проступает никаких эмоций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89