Тем временем Луиза сама нашла ответ на вопрос, почему меня интересуют обстоятельства ее переезда на ферму.
– Неужели, – сказала она, – мне пытались отмстить за гибель станции?
Она не услышала от меня ни да, ни нет. Мне не хотелось, чтобы она сопоставила анонимку и неожиданный билет на космический круиз, поэтому я спросил:
– Скажите, кроме той анонимки, были еще попытки чем-то навредить вам?
Нет, ей никто не вредил. Ундиква не всходила по собственной прихоти. Правда, есть еще радикально настроенные экологи, их организация протестует против колонизации планеты. Раз уж им не удалось воспрепятствовать заселению планеты, они требуют хотя бы не внедряться в биосферу Ундины. Жить в максимально изолированных городах. Влияние экологов очень велико, они – одна из причин того, что количество ферм ограничено, отсюда, кстати, и высокий конкурс среди желающих переехать в ундинскую деревню. Но сомнительно, чтобы экологи опустились до анонимок. Ведь их основной лозунг – открытость. Они не ищут отдельных жертв, а действуют через правительственные организации и средства массовой информации. Конечно, им бы доставило удовольствие увидеть пустое поле, но вредительство – не их метод.
– Незнакомые люди вас не навещали?
– Наверное, вы первый. Вы, вероятно, заметили, что мы живем довольно замкнутым кругом. Ближайшие соседи еще находят время для общения, но на дальние поездки времени нет вообще. Из города сюда приезжают биологи и те же экологи, всех их мы хорошо знаем.
Луиза озабоченно переставляла посуду с места на место. Мне было пора уходить. Я уже выяснил, что хотел.
– Вероятно, моя просьбы вам покажется странной, – сказал я и одновременно стал помогать ей убирать посуду, – вы не могли бы уступить мне билет на круиз?
– Действительно странная просьба, – согласилась она.
– К сожалению, я не имею ни малейшего понятия, сколько может стоить этот круиз, но, вероятно, достаточно дорого. Я у вас его куплю, цену назначьте сами.
Ни слова не говоря, Луиза вышла из кухни, через какое-то время вернулась, на ходу просматривая приглашение.
– Зачем это вам? – спросила она. По ее глазам было видно, что она заранее готова не поверить ни единому моему слову. Поэтому я выдвинул самое неправдоподобное объяснение:
– Следственная комиссия, занимавшаяся расследованием катастрофы на «Телемаке», направила людей, готовых на все, лишь бы только помешать моему расследованию. Мне необходим запасной путь с Ундины. Кому придет в голову искать меня в группе туристов-миллионеров?
– Но на билете стоит мое имя, – напомнила она. Похоже, моя детективная история ей понравилась.
– Знаете, сколько на Фаоне Луизов Кастенов?
– Нет, а сколько?
– Этого не знает никто. Я изображу такой акцент, что ваша таможня удивится, что меня зовут не Кашкиндук, сын Вапролока. Улечу Луизой Кастен, делов-то…
– А идентификационный номер?
– В крайнем случае возьму ваш, ведь в базе данных пол не указан. Или указан?
– Не указан, – подтвердила она и с гордостью добавила: – У нас равноправие. Но свой номер я вам не скажу, это было бы нарушением моего права на частную жизнь.
Последняя фраза была произнесена твердо и не терпела возражений.
– Хорошо, я что-нибудь придумаю. Итак, сколько я вам должен за билет?
– Да берите так, – равнодушно сказал она и протянула мне билет вместе с рекламным буклетом и приглашением. Когда бумаги почти что оказались у меня между пальцев, она отвела руку и строго спросила:
– Так зачем он вам?
– Вы собирались их выбросить, – напомнил я, – так сделайте это прямо сейчас. Я не гордый, залезу и в мусоросборник.
– Ну бог с вами, – вздохнула она. – Берите.
Я схватил бумаги, едва те оказались от меня на расстоянии вытянутой руки.
– Ого! – она покачала головой. – Ну и прыть! Должно быть, они действительно для вас важны.
– Спасибо! – воскликнул я вне себя от благодарности. – Ждите ответного подарка!
– Да не стоит, – пробормотала она и о чем-то задумалась.
От Яны я слышал, что женщина, беременная от человека, которого все считают погибшим, способна чувствовать, что отец ее будущего ребенка жив – если он на самом деле жив. Ларсон считает это ерундой, ничем не подтвержденной. Я спросил:
– Луиза, какие у вас отношения со Стаховой?
– Нормальные. – Она посмотрела на меня с некоторой настороженностью. – Почему вы спросили?
– Она убеждена, что на видеозаписи… Вы понимаете о какой видеозаписи я говорю?
Луиза прикусила губу и кивнула. Я продолжил:
– …На видеозаписи не Тимофей Стахов и не ваш муж, Жорж Кастен. На видеозаписи какой-то другой человек, одетый в биозащитный скафандр, душит биолога Сэмюэла Милна проводом от переносной лампы. Кое-кто полагает, что Стахова, подозревая по какой-то причине, что ее муж в действительности остался жив и что, следовательно, он и является убийцей, таким способом отгоняет от себя – нет, скорее, от других – мысль о том, что ее муж – убийца. Она не обвиняет Жоржа Кастена, потому что, во-первых, вы были дружны, во-вторых, не хочет, чтобы вы, в ответ, обвинили ее мужа. Что вы по этому поводу думаете?
Глаза у нее потускнели, она молча встала и вышла из кухни.
Луиза стояла лицом к окну, выходившему на веранду, где в горшках и лотках зеленели какие-то всходы. Я подошел к книжной полке, на которую сперва не обратил внимания. Много книг по планетарной биологии и агрономии.
– Вы считаете, Жорж жив? – спросила она, не оборачиваясь.
Две оккультный брошюрки и «Записки о поисках духов». Она не видела Кастена и не общалась с ним. Она общалась с духами.
– Не знаю. – Я подошел к ней и встал рядом. – А вы?
Посмотрев сквозь стекло окна и веранды на небо, я тотчас забыл о том, что что-то спросил. Полицейский флаер сделал над домом круг и приземлился на лужайке позади дома – то есть со стороны вершины 1339. Из флаера вылез темнокожий сержант Пит. Он направился к дому. Походка у него была легкой и непринужденной.
Ясно, что по мою душу, но почему…
Луиза очнулась:
– Кого это еще принесло?!
У меня уже не оставалось никаких сомнений, за кем прилетела полиция: следом за сержантом из флаера выбрался агент Бобер, следивший за мной в Лондоне.
– Похоже, это ко мне, – сказал я. – Где тут вас выход?
Несмотря на то, что в доме было два выхода, Луиза с первого раза указала на тот, что не был виден со стороны лужайки. Какое, однако, понимание!
Я схватил рюкзак и бросился вон из дома.
Пока я бежал по Луизиному участку, я старался не давить грядки. Потом я перестал смотреть под ноги. Бежать под уклон было легко даже в УНИКУМе с рюкзаком. Достигнув высоких зарослей – видимо, культурных – я пробежал еще метров сто, затем присел и прислушался. Минуту спустя я услышал, как кто-то с тяжелым пыхтением продирается сквозь заросли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Неужели, – сказала она, – мне пытались отмстить за гибель станции?
Она не услышала от меня ни да, ни нет. Мне не хотелось, чтобы она сопоставила анонимку и неожиданный билет на космический круиз, поэтому я спросил:
– Скажите, кроме той анонимки, были еще попытки чем-то навредить вам?
Нет, ей никто не вредил. Ундиква не всходила по собственной прихоти. Правда, есть еще радикально настроенные экологи, их организация протестует против колонизации планеты. Раз уж им не удалось воспрепятствовать заселению планеты, они требуют хотя бы не внедряться в биосферу Ундины. Жить в максимально изолированных городах. Влияние экологов очень велико, они – одна из причин того, что количество ферм ограничено, отсюда, кстати, и высокий конкурс среди желающих переехать в ундинскую деревню. Но сомнительно, чтобы экологи опустились до анонимок. Ведь их основной лозунг – открытость. Они не ищут отдельных жертв, а действуют через правительственные организации и средства массовой информации. Конечно, им бы доставило удовольствие увидеть пустое поле, но вредительство – не их метод.
– Незнакомые люди вас не навещали?
– Наверное, вы первый. Вы, вероятно, заметили, что мы живем довольно замкнутым кругом. Ближайшие соседи еще находят время для общения, но на дальние поездки времени нет вообще. Из города сюда приезжают биологи и те же экологи, всех их мы хорошо знаем.
Луиза озабоченно переставляла посуду с места на место. Мне было пора уходить. Я уже выяснил, что хотел.
– Вероятно, моя просьбы вам покажется странной, – сказал я и одновременно стал помогать ей убирать посуду, – вы не могли бы уступить мне билет на круиз?
– Действительно странная просьба, – согласилась она.
– К сожалению, я не имею ни малейшего понятия, сколько может стоить этот круиз, но, вероятно, достаточно дорого. Я у вас его куплю, цену назначьте сами.
Ни слова не говоря, Луиза вышла из кухни, через какое-то время вернулась, на ходу просматривая приглашение.
– Зачем это вам? – спросила она. По ее глазам было видно, что она заранее готова не поверить ни единому моему слову. Поэтому я выдвинул самое неправдоподобное объяснение:
– Следственная комиссия, занимавшаяся расследованием катастрофы на «Телемаке», направила людей, готовых на все, лишь бы только помешать моему расследованию. Мне необходим запасной путь с Ундины. Кому придет в голову искать меня в группе туристов-миллионеров?
– Но на билете стоит мое имя, – напомнила она. Похоже, моя детективная история ей понравилась.
– Знаете, сколько на Фаоне Луизов Кастенов?
– Нет, а сколько?
– Этого не знает никто. Я изображу такой акцент, что ваша таможня удивится, что меня зовут не Кашкиндук, сын Вапролока. Улечу Луизой Кастен, делов-то…
– А идентификационный номер?
– В крайнем случае возьму ваш, ведь в базе данных пол не указан. Или указан?
– Не указан, – подтвердила она и с гордостью добавила: – У нас равноправие. Но свой номер я вам не скажу, это было бы нарушением моего права на частную жизнь.
Последняя фраза была произнесена твердо и не терпела возражений.
– Хорошо, я что-нибудь придумаю. Итак, сколько я вам должен за билет?
– Да берите так, – равнодушно сказал она и протянула мне билет вместе с рекламным буклетом и приглашением. Когда бумаги почти что оказались у меня между пальцев, она отвела руку и строго спросила:
– Так зачем он вам?
– Вы собирались их выбросить, – напомнил я, – так сделайте это прямо сейчас. Я не гордый, залезу и в мусоросборник.
– Ну бог с вами, – вздохнула она. – Берите.
Я схватил бумаги, едва те оказались от меня на расстоянии вытянутой руки.
– Ого! – она покачала головой. – Ну и прыть! Должно быть, они действительно для вас важны.
– Спасибо! – воскликнул я вне себя от благодарности. – Ждите ответного подарка!
– Да не стоит, – пробормотала она и о чем-то задумалась.
От Яны я слышал, что женщина, беременная от человека, которого все считают погибшим, способна чувствовать, что отец ее будущего ребенка жив – если он на самом деле жив. Ларсон считает это ерундой, ничем не подтвержденной. Я спросил:
– Луиза, какие у вас отношения со Стаховой?
– Нормальные. – Она посмотрела на меня с некоторой настороженностью. – Почему вы спросили?
– Она убеждена, что на видеозаписи… Вы понимаете о какой видеозаписи я говорю?
Луиза прикусила губу и кивнула. Я продолжил:
– …На видеозаписи не Тимофей Стахов и не ваш муж, Жорж Кастен. На видеозаписи какой-то другой человек, одетый в биозащитный скафандр, душит биолога Сэмюэла Милна проводом от переносной лампы. Кое-кто полагает, что Стахова, подозревая по какой-то причине, что ее муж в действительности остался жив и что, следовательно, он и является убийцей, таким способом отгоняет от себя – нет, скорее, от других – мысль о том, что ее муж – убийца. Она не обвиняет Жоржа Кастена, потому что, во-первых, вы были дружны, во-вторых, не хочет, чтобы вы, в ответ, обвинили ее мужа. Что вы по этому поводу думаете?
Глаза у нее потускнели, она молча встала и вышла из кухни.
Луиза стояла лицом к окну, выходившему на веранду, где в горшках и лотках зеленели какие-то всходы. Я подошел к книжной полке, на которую сперва не обратил внимания. Много книг по планетарной биологии и агрономии.
– Вы считаете, Жорж жив? – спросила она, не оборачиваясь.
Две оккультный брошюрки и «Записки о поисках духов». Она не видела Кастена и не общалась с ним. Она общалась с духами.
– Не знаю. – Я подошел к ней и встал рядом. – А вы?
Посмотрев сквозь стекло окна и веранды на небо, я тотчас забыл о том, что что-то спросил. Полицейский флаер сделал над домом круг и приземлился на лужайке позади дома – то есть со стороны вершины 1339. Из флаера вылез темнокожий сержант Пит. Он направился к дому. Походка у него была легкой и непринужденной.
Ясно, что по мою душу, но почему…
Луиза очнулась:
– Кого это еще принесло?!
У меня уже не оставалось никаких сомнений, за кем прилетела полиция: следом за сержантом из флаера выбрался агент Бобер, следивший за мной в Лондоне.
– Похоже, это ко мне, – сказал я. – Где тут вас выход?
Несмотря на то, что в доме было два выхода, Луиза с первого раза указала на тот, что не был виден со стороны лужайки. Какое, однако, понимание!
Я схватил рюкзак и бросился вон из дома.
Пока я бежал по Луизиному участку, я старался не давить грядки. Потом я перестал смотреть под ноги. Бежать под уклон было легко даже в УНИКУМе с рюкзаком. Достигнув высоких зарослей – видимо, культурных – я пробежал еще метров сто, затем присел и прислушался. Минуту спустя я услышал, как кто-то с тяжелым пыхтением продирается сквозь заросли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107