У его кровати сидела Фируза и ласково улыбалась ему. Крепкий, глубокий сон значительно улучшил его состояние. Асо проснулся в хорошем настроении.
— Я так долго спал,— сказал он,— что не заметил, когда внесли лампу...
Дрожащей от слабости рукой Асо взял руку жены.
— Хорошо, что в палате два источника света,— сказал он улыбаясь. Фируза удивилась:
— Откуда два?
— Один — это лампа, другой — ваше лицо.
Фируза была счастлива: Асо говорит такое — значит, он хорошо себя чувствует.
— А как вы? — ласково спросила она.— Не болит плечо?
— Болит? Что болит? Да и болело ли что-нибудь?
Я не чувствовал... Он говорил так весело, так шутливо, что Фируза готова была поверить
ему, но ей вспомнился его короткий страдальческий стон, и слезы навернулись на глаза, дрожь пробежала по телу. Между тем принесли ужин.
— Ого,— шутливо продолжал говорить Асо,— вот и ужин уже готов! Вместе и поужинаем. Хорошо?
Фируза протянула Асо пиалу кислого молока, положила в куриный бульон лепешку, говоря:
— Нам тут приготовили уютный домик, с большими окнами, с верандой, постелили большой ковер... Караванбаши помог вещи занести.
— Вот и хорошо! Когда я поправлюсь, устроим в новом доме пир.
— Непременно устроим!
— Вы сегодня будете ночевать там?
— Нет, я останусь здесь.
— Где же?
— Рядом с вами. Я говорила тут с врачами, они разрешили мне побыть несколько дней с вами, пока окрепнете... Целый день я буду за вами ухаживать, а когда настанет пора спать, уйду в соседнюю комнату, где стоит удобная кровать, и там посплю и отдохну... Будьте спокойны!
— Милая вы моя, любимая! — Только эти слова смог произнести Асо — так он был взволнован. По щеке покатилась слезинка, одна, другая, еще и еще; они убедительнее всяких слов говорили о его чувствах...
Это было в конце октября в полдень. На одной из платформ, немного в стороне от станции Каган, готов был к отправлению специальный эшелон, состоящий из красных теплушек и одного синего пассажирского вагона, прицепленного в конце состава. В теплушках с настежь раскрытыми дверями ехали красноармейцы, в закрытых находились лошади и оружие. Синий вагон был отведен для командования.
С воинским отрядом, разместившимся в этом эшелоне, почти месяц Карим преследовал в степях Кермине и Нураты Абдулхамида Орипова. Но поймать Орипова не удалось. Почуяв, откуда грозит опасность, он вместе со всеми своими людьми бежал в сторону Гиссара, к Бабатагу. Тогда отряд Карима отозвали в Бухару, пополнили новыми людьми, предоставили возможность передохнуть — и вот сегодня он снова в строю и направляется в сторону Байсуна. Настроедие у Карима было приподнятое, он был поглощен стремлением скорее расправиться с басмачами, встретиться лицом к лицу с ненавистным Асадом Махсумом, покончить с ним и освободить любимую свою Ойшу!
Вместе с Каримом до Карши собирался ехать и Насим-джан. Он имел задание ЧК, в связи с чем должен был встретиться там с Файзуллои Ходжаевым, выехавшим для проверки хозяйственных дел в областях. Кроме того, нужно было подробно рассказать, как прошла встреча Энвер-паши с группой правых джадидов. Но перед самым отправлением пришло распоряжение эшелон задержать.
— Видимо, позвонил сам председатель ЧК,— сказал опытный в таких делах Насим-джан,— не каждый имеет право задержать уходящий поезд.
— Что же случилось? — нетерпеливо воскликнул Карим.
— Наверное, что-то серьезное.
Время тянулось очень медленно. То и дело машинист подавал прерывистые гудки, словно выражал этим общее нетерпение. Да что машинист — сам пыхтящий паровоз как будто хотел сорваться с места и покатить, покатить по рельсам.
Наконец прискакали три всадника. Одним из них оказался председатель ЧК. Спешившись, он подошел к Насим-джану и Кариму и сразу приступил к делу.
— В Бухаре ожидаются большие события,— сказал он.— Предвидя их значение, мы рассудили, что я должен сам сообщить вам о них. Передайте, пожалуйста, лично Файзулле Ходжаеву этот пакет и скажите ему, что джадиды от имени бухарского правительства и от имени Файзуллы Ходжаева намерены самовольно оказывать помощь Энвер-паше. Есть среди них и такие, которые готовы поднять мятеж и взять власть в свои руки. Вот уже несколько дней, как в определенных домах и с определенными лицами ведутся тайные переговоры... Имена их и адреса — в том пакете, что я вам передал... Мы должны опередить их и принять все меры, чтобы не допустить восстания. Обстановка очень тревожная. Об этом, конечно, осведомлен председатель ЦИК республики... Знает и товарищ Юренев. Ну, все. Теперь можете ехать!
— До свидания! Всего хорошего!
— Да, Карим,— спохватился председатель,— находясь в Байсуне, проследи внимательно за Усманходжой Пулатходжаевым. Он может внезапно дать указ, якобы от имени Бухарской республики, чтобы помешать твоим делам... Ты действуй самостоятельно, ему не подчиняйся!
— Усманходже нечего делать в Байсуне, наверное, ушел оттуда.
— Возможно, что ушел, но не исключено, что он еще там. Мы узнали недавно, что Энвер, оказавшийся в наших краях, был его главным гостем.
— Вот как! — воскликнул Карим.— Хорошо, что предупредил... Спасибо!
— Итак, до свидания. Желаю удачи!
По сигналу Карима начальник поезда дал свисток. Раздался протяжный гудок, и поезд тронулся...
Насим-джан и Карим сели в последний, синий вагон и помахали на прощание председателю рукой... Поезд набирал скорость. Он мчался к городу Карши, где ехавших в нем молодых бойцов, может, ждали суровые битвы с врагами революции. Кто знает, кому суждено погибнуть в кровавых схватках... А пока они ехали и пели бодрые, подымающие дух песни.
Карим еще за час до отправления прошел по теплушкам, поговорил с бойцами, узнал, в каком они настроении, и остался очень доволен. Ребята порадовали своей боевитостью, бодростью. В купе, которое он занимал вместе с Насим-джаном, он пришел в приподнятом настроении и первым делом попросил чаю. Когда чай был принесен, Насим вынул из своего вещевого мешка хлеб, холодное мясо, халву, и друзья принялись за ужин.
Поужинав, Насим сказал:
— До Карши примерно пять-шесть часов езды, ты можешь спокойно отдохнуть, поспать...
— Спасибо, но я не устал. Ты лучше скажи, что было в Баку? Насим-джан по привычке к конспирации хотел было уже сказать
«ничего»: как опытный чекист, он на вопросы отвечал одним словом, или переводил разговор на другое, или отделывался шуткой. Но от Карима нечего было скрывать.
— Ты ведь знаешь, что в мою задачу входило выяснить взаимоотношения бухарцев с Энвером. Я знал, что у наших делегатов единственная цель поездки — встреча с Энвером. Но я не знал, на чем основана их связь. Узнать это оказалось нелегким делом. Наши бухарцы меня на встречу с ним не пригласили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Я так долго спал,— сказал он,— что не заметил, когда внесли лампу...
Дрожащей от слабости рукой Асо взял руку жены.
— Хорошо, что в палате два источника света,— сказал он улыбаясь. Фируза удивилась:
— Откуда два?
— Один — это лампа, другой — ваше лицо.
Фируза была счастлива: Асо говорит такое — значит, он хорошо себя чувствует.
— А как вы? — ласково спросила она.— Не болит плечо?
— Болит? Что болит? Да и болело ли что-нибудь?
Я не чувствовал... Он говорил так весело, так шутливо, что Фируза готова была поверить
ему, но ей вспомнился его короткий страдальческий стон, и слезы навернулись на глаза, дрожь пробежала по телу. Между тем принесли ужин.
— Ого,— шутливо продолжал говорить Асо,— вот и ужин уже готов! Вместе и поужинаем. Хорошо?
Фируза протянула Асо пиалу кислого молока, положила в куриный бульон лепешку, говоря:
— Нам тут приготовили уютный домик, с большими окнами, с верандой, постелили большой ковер... Караванбаши помог вещи занести.
— Вот и хорошо! Когда я поправлюсь, устроим в новом доме пир.
— Непременно устроим!
— Вы сегодня будете ночевать там?
— Нет, я останусь здесь.
— Где же?
— Рядом с вами. Я говорила тут с врачами, они разрешили мне побыть несколько дней с вами, пока окрепнете... Целый день я буду за вами ухаживать, а когда настанет пора спать, уйду в соседнюю комнату, где стоит удобная кровать, и там посплю и отдохну... Будьте спокойны!
— Милая вы моя, любимая! — Только эти слова смог произнести Асо — так он был взволнован. По щеке покатилась слезинка, одна, другая, еще и еще; они убедительнее всяких слов говорили о его чувствах...
Это было в конце октября в полдень. На одной из платформ, немного в стороне от станции Каган, готов был к отправлению специальный эшелон, состоящий из красных теплушек и одного синего пассажирского вагона, прицепленного в конце состава. В теплушках с настежь раскрытыми дверями ехали красноармейцы, в закрытых находились лошади и оружие. Синий вагон был отведен для командования.
С воинским отрядом, разместившимся в этом эшелоне, почти месяц Карим преследовал в степях Кермине и Нураты Абдулхамида Орипова. Но поймать Орипова не удалось. Почуяв, откуда грозит опасность, он вместе со всеми своими людьми бежал в сторону Гиссара, к Бабатагу. Тогда отряд Карима отозвали в Бухару, пополнили новыми людьми, предоставили возможность передохнуть — и вот сегодня он снова в строю и направляется в сторону Байсуна. Настроедие у Карима было приподнятое, он был поглощен стремлением скорее расправиться с басмачами, встретиться лицом к лицу с ненавистным Асадом Махсумом, покончить с ним и освободить любимую свою Ойшу!
Вместе с Каримом до Карши собирался ехать и Насим-джан. Он имел задание ЧК, в связи с чем должен был встретиться там с Файзуллои Ходжаевым, выехавшим для проверки хозяйственных дел в областях. Кроме того, нужно было подробно рассказать, как прошла встреча Энвер-паши с группой правых джадидов. Но перед самым отправлением пришло распоряжение эшелон задержать.
— Видимо, позвонил сам председатель ЧК,— сказал опытный в таких делах Насим-джан,— не каждый имеет право задержать уходящий поезд.
— Что же случилось? — нетерпеливо воскликнул Карим.
— Наверное, что-то серьезное.
Время тянулось очень медленно. То и дело машинист подавал прерывистые гудки, словно выражал этим общее нетерпение. Да что машинист — сам пыхтящий паровоз как будто хотел сорваться с места и покатить, покатить по рельсам.
Наконец прискакали три всадника. Одним из них оказался председатель ЧК. Спешившись, он подошел к Насим-джану и Кариму и сразу приступил к делу.
— В Бухаре ожидаются большие события,— сказал он.— Предвидя их значение, мы рассудили, что я должен сам сообщить вам о них. Передайте, пожалуйста, лично Файзулле Ходжаеву этот пакет и скажите ему, что джадиды от имени бухарского правительства и от имени Файзуллы Ходжаева намерены самовольно оказывать помощь Энвер-паше. Есть среди них и такие, которые готовы поднять мятеж и взять власть в свои руки. Вот уже несколько дней, как в определенных домах и с определенными лицами ведутся тайные переговоры... Имена их и адреса — в том пакете, что я вам передал... Мы должны опередить их и принять все меры, чтобы не допустить восстания. Обстановка очень тревожная. Об этом, конечно, осведомлен председатель ЦИК республики... Знает и товарищ Юренев. Ну, все. Теперь можете ехать!
— До свидания! Всего хорошего!
— Да, Карим,— спохватился председатель,— находясь в Байсуне, проследи внимательно за Усманходжой Пулатходжаевым. Он может внезапно дать указ, якобы от имени Бухарской республики, чтобы помешать твоим делам... Ты действуй самостоятельно, ему не подчиняйся!
— Усманходже нечего делать в Байсуне, наверное, ушел оттуда.
— Возможно, что ушел, но не исключено, что он еще там. Мы узнали недавно, что Энвер, оказавшийся в наших краях, был его главным гостем.
— Вот как! — воскликнул Карим.— Хорошо, что предупредил... Спасибо!
— Итак, до свидания. Желаю удачи!
По сигналу Карима начальник поезда дал свисток. Раздался протяжный гудок, и поезд тронулся...
Насим-джан и Карим сели в последний, синий вагон и помахали на прощание председателю рукой... Поезд набирал скорость. Он мчался к городу Карши, где ехавших в нем молодых бойцов, может, ждали суровые битвы с врагами революции. Кто знает, кому суждено погибнуть в кровавых схватках... А пока они ехали и пели бодрые, подымающие дух песни.
Карим еще за час до отправления прошел по теплушкам, поговорил с бойцами, узнал, в каком они настроении, и остался очень доволен. Ребята порадовали своей боевитостью, бодростью. В купе, которое он занимал вместе с Насим-джаном, он пришел в приподнятом настроении и первым делом попросил чаю. Когда чай был принесен, Насим вынул из своего вещевого мешка хлеб, холодное мясо, халву, и друзья принялись за ужин.
Поужинав, Насим сказал:
— До Карши примерно пять-шесть часов езды, ты можешь спокойно отдохнуть, поспать...
— Спасибо, но я не устал. Ты лучше скажи, что было в Баку? Насим-джан по привычке к конспирации хотел было уже сказать
«ничего»: как опытный чекист, он на вопросы отвечал одним словом, или переводил разговор на другое, или отделывался шуткой. Но от Карима нечего было скрывать.
— Ты ведь знаешь, что в мою задачу входило выяснить взаимоотношения бухарцев с Энвером. Я знал, что у наших делегатов единственная цель поездки — встреча с Энвером. Но я не знал, на чем основана их связь. Узнать это оказалось нелегким делом. Наши бухарцы меня на встречу с ним не пригласили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76