Это очень трудная задача!
— Конечно, это трудная задача,— сказал Турсун Ходжаев.— Но если взяться за дело серьезно, можно ее разрешить. Ведь в отряде Асада не все контрреволюционеры, враги революционного правительства. Многие из них — просто обманутые люди, пошедшие за Асадом вслепую.
Вот среди них и надо искать помощников.
— Вы правы,— сказал Юренев,— ЦК РКП (б) рекомендует распространить среди населения воззвание ко всем басмачам с призывом сдаваться революционной власти. Правительство простит их, даст им землю и работу, чтобы они жили честным трудом и мирно крестьянствовали.
— Правильно,— сказал Турсун Ходжаев.— Даже если сдадутся сами курбаши, главари басмаческих шаек, их тоже надо амнистировать. Помните: когда курбаши Джаббар сдался со своим отрядом, а Асад, который тогда еще был с нами, велел расстрелять его и людей, которым было обещано прощение,— как тогда все в испуге шарахнулись от нас! Сейчас нужно добиваться, чтобы как можно больше басмачей сдавались нам, Карим-джан! Асад, очевидно, выжидает, держит своих воинов обещаниями какой-то большой помощи извне.
— Точно! — сказал Карим.
— Какой же у тебя план? — спросил Юренев.
— Мой план таков,— ответил Карим.— Пусть правительство Бухары даст в мое распоряжение большой отряд молодых новобранцев, только что призванных в армию. Я и наш командир, полковник Соловьев, займемся обучением молодых воинов. Затем напечатаем в газете и устно распространим слух, что специальный отряд под моим командованием направляется воевать с Асадом. Пусть Асад и его люди узнают об этом еще до нашего прихода в тот край. Я уверен, что Ойша постарается дать мне весть о себе. Я и сам буду искать ее. Сердцем чую, что мы достигнем цели.
— Хорошо, пусть будет по-твоему! — сказал Турсун Ходжаев.— Завтра же зайди ко мне, мы подробно обсудим твой план... Я сообщу о твоем предложении товарищу Файзулле Ходжаеву, он, как глава правительства и военный комиссар, примет тебя. Надеюсь, он тебя поддержит.
— Что скажешь, Карим? — спросил Юренев.
— Я рад и благодарен вам от души! — отвечал Карим.— Если со мной согласятся и дадут мне отряд, я сделаю все, что в моих силах.
— Молодец! — воскликнул Хайдаркул.— Я тоже постараюсь помочь тебе чем смогу. Может быть, я сам отправлюсь с тобой в Байсун.
— О, это будет отлично! — поддержал его Юренев.— Отправляйтесь туда и возглавьте поход.
— Посмотрим,— сказал Турсун Ходжаев.— Если будет возможность, то, может, и пошлем товарища Хайдаркула. Хотя его возраст не очень подходит, но мы верим в его вечно молодое сердце.
— Теперь разрешите идти? — спросил Карим.
— Можешь идти,— ответил Юренев,— но завтра утром пораньше будь у товарища Ходжаева.
Карим поклонился и вышел из комнаты. Гости еще с полчаса обсуждали вопросы государственной важности.
Затем распрощались.
У ворот посольства их ждал тот же большой фаэтон и тот же кучер с круглой бородкой. Ходжаев и Хайдаркул сели, и фаэтон тронулся.
— Юренев один из видных дипломатов России,— сказал Турсун Ходжаев,— Ленин оказывает ему большое доверие.
— А зачем нашей Бухаре такие видные дипломаты? — спросил Хайдаркул.
— Если внимательно присмотреться к тому, что делается в мировой политике,— отвечал Турсун Ходжаев,— то окажется, что Бухара и Хива играют в ней немаловажную роль. Все, кто точит зубы на революционную Россию, стараются использовать в своих целях контрреволюционное движение в Бухаре и Хиве. Через Иран, Афганистан и отчасти Турцию они стремятся напасть на наши земли. Поэтому Россия и шлет нам в помощь своих лучших людей, опытных политических деятелей. Ведь наши ошибки могут послужить причиной больших бед
— Понимаю,— сказал Хайдаркул.
— Что, Шоди,— обратился вдруг к кучеру Турсун Ходжаев,— почему ты опять свернул с большой дороги? Неужели до сих пор ее не починили?
— На этом участке дороги повреждена мостовая, неизвестно, когда ее починят,— отвечал кучер.— Ничего, мы обьедем.
Турсун Ходжаев ничего не сказал на это. Фаэтон проехал близ вокзала, вновь выехал на пыльную дорогу и двигался мимо лавок и мастерских, которые к тому времени были уже закрыты. Внезапно из открытого окна какой-то мансарды по фаэтону дважды выстрелили. Хайдаркул, сидевший с той стороны, откуда стреляли, быстро закрыл своим телом Турсуна Ходжаева. Выстрелы испугали коней, они помчались, но третья пуля настигла Хайдаркула. Он вскрикнул, схватился за бок и свалился с сиденья.
Фаэтон уже въезжал в городские ворота. Оттуда, услышав стрельбу, выскочили сторожа и солдаты. Кучер изо всех сил старался удержать лошадей, но не мог остановить экипаж. Лошади скакали дальше, и хорошо, что не было встречных — ни повозок, ни людей. Лишь на повороте улицы удалось остановить их.
Турсун Ходжаев уже поднял Хайдаркула и, усадив на сиденье, глядя на побледневшее лицо, старался привести его в чувство.
— Хайдаркул-амак! Хайдаркул-амак! — взывал он.— Вы ранены? Куда попала пуля? О-о, да тут кровь!
Хайдаркул открыл глаза и проговорил:
— Хорошо, что вы живы... Я... ничего... ранен...
В это время взгляд Турсуна остановился на кучере, который смотрел на раненого бледный, с испугом, весь дрожа.
— Что остановился? Гони к воротам ЦК!
Кучер тронул лошадей и медленно повел фаэтон к зданию ЦК. Был конец дня, служащие, закончив работу, выходили из ворот...
Следователь ЧК Хабибуллин занимался делами торговых учреждений и рынка. Это был высокий худощавый мужчина, желтолицый, в очках, всегда угрюмый и раздражительный. Никто из работавших с ним не видел улыбки на его лице. Про него говорили, что он важничает будто бы потому, что ему покровительствует кто-то из лидеров младобухарцев.
В этот день он быстро закончил свои дела и ушел. Его спрашивал председатель, но не могли найти, не знали, где он. Только под вечер он появился, и комендант передал ему, что его ждет председатель. Хабибуллин сразу понял, в чем дело. Но так как он все знал заранее и был уверен, что его не смогут ни в чем уличить, он твердыми шагами, решительно направился в кабинет председателя. Едва он вошел в приемную, как двое чекистов с двух сторон направили на него револьверы, а встретивший его Асо скомандовал:
— Руки вверх, Хабибуллин!
— Что это значит?! — в ярости, грубо спросил он.
— Ничего. Просто сейчас такой порядок для посетителей председателя. Ну, быстрее! Заберите у него пистолет, проверьте, нет ли у него другого оружия. Да, вот так! Теперь вы можете пожаловать к председателю!
— Безобразие! — сказал Хабибуллин. Направляясь к двери в кабинет председателя, он уже не сомневался, что тайны его раскрыты... Значит, Бако-джан не умер... Асо и председатель узнали, что он, Хабибуллин, заходил к нему. Но сам Асо, какое он имел право оставить Бако-джана и уйти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Конечно, это трудная задача,— сказал Турсун Ходжаев.— Но если взяться за дело серьезно, можно ее разрешить. Ведь в отряде Асада не все контрреволюционеры, враги революционного правительства. Многие из них — просто обманутые люди, пошедшие за Асадом вслепую.
Вот среди них и надо искать помощников.
— Вы правы,— сказал Юренев,— ЦК РКП (б) рекомендует распространить среди населения воззвание ко всем басмачам с призывом сдаваться революционной власти. Правительство простит их, даст им землю и работу, чтобы они жили честным трудом и мирно крестьянствовали.
— Правильно,— сказал Турсун Ходжаев.— Даже если сдадутся сами курбаши, главари басмаческих шаек, их тоже надо амнистировать. Помните: когда курбаши Джаббар сдался со своим отрядом, а Асад, который тогда еще был с нами, велел расстрелять его и людей, которым было обещано прощение,— как тогда все в испуге шарахнулись от нас! Сейчас нужно добиваться, чтобы как можно больше басмачей сдавались нам, Карим-джан! Асад, очевидно, выжидает, держит своих воинов обещаниями какой-то большой помощи извне.
— Точно! — сказал Карим.
— Какой же у тебя план? — спросил Юренев.
— Мой план таков,— ответил Карим.— Пусть правительство Бухары даст в мое распоряжение большой отряд молодых новобранцев, только что призванных в армию. Я и наш командир, полковник Соловьев, займемся обучением молодых воинов. Затем напечатаем в газете и устно распространим слух, что специальный отряд под моим командованием направляется воевать с Асадом. Пусть Асад и его люди узнают об этом еще до нашего прихода в тот край. Я уверен, что Ойша постарается дать мне весть о себе. Я и сам буду искать ее. Сердцем чую, что мы достигнем цели.
— Хорошо, пусть будет по-твоему! — сказал Турсун Ходжаев.— Завтра же зайди ко мне, мы подробно обсудим твой план... Я сообщу о твоем предложении товарищу Файзулле Ходжаеву, он, как глава правительства и военный комиссар, примет тебя. Надеюсь, он тебя поддержит.
— Что скажешь, Карим? — спросил Юренев.
— Я рад и благодарен вам от души! — отвечал Карим.— Если со мной согласятся и дадут мне отряд, я сделаю все, что в моих силах.
— Молодец! — воскликнул Хайдаркул.— Я тоже постараюсь помочь тебе чем смогу. Может быть, я сам отправлюсь с тобой в Байсун.
— О, это будет отлично! — поддержал его Юренев.— Отправляйтесь туда и возглавьте поход.
— Посмотрим,— сказал Турсун Ходжаев.— Если будет возможность, то, может, и пошлем товарища Хайдаркула. Хотя его возраст не очень подходит, но мы верим в его вечно молодое сердце.
— Теперь разрешите идти? — спросил Карим.
— Можешь идти,— ответил Юренев,— но завтра утром пораньше будь у товарища Ходжаева.
Карим поклонился и вышел из комнаты. Гости еще с полчаса обсуждали вопросы государственной важности.
Затем распрощались.
У ворот посольства их ждал тот же большой фаэтон и тот же кучер с круглой бородкой. Ходжаев и Хайдаркул сели, и фаэтон тронулся.
— Юренев один из видных дипломатов России,— сказал Турсун Ходжаев,— Ленин оказывает ему большое доверие.
— А зачем нашей Бухаре такие видные дипломаты? — спросил Хайдаркул.
— Если внимательно присмотреться к тому, что делается в мировой политике,— отвечал Турсун Ходжаев,— то окажется, что Бухара и Хива играют в ней немаловажную роль. Все, кто точит зубы на революционную Россию, стараются использовать в своих целях контрреволюционное движение в Бухаре и Хиве. Через Иран, Афганистан и отчасти Турцию они стремятся напасть на наши земли. Поэтому Россия и шлет нам в помощь своих лучших людей, опытных политических деятелей. Ведь наши ошибки могут послужить причиной больших бед
— Понимаю,— сказал Хайдаркул.
— Что, Шоди,— обратился вдруг к кучеру Турсун Ходжаев,— почему ты опять свернул с большой дороги? Неужели до сих пор ее не починили?
— На этом участке дороги повреждена мостовая, неизвестно, когда ее починят,— отвечал кучер.— Ничего, мы обьедем.
Турсун Ходжаев ничего не сказал на это. Фаэтон проехал близ вокзала, вновь выехал на пыльную дорогу и двигался мимо лавок и мастерских, которые к тому времени были уже закрыты. Внезапно из открытого окна какой-то мансарды по фаэтону дважды выстрелили. Хайдаркул, сидевший с той стороны, откуда стреляли, быстро закрыл своим телом Турсуна Ходжаева. Выстрелы испугали коней, они помчались, но третья пуля настигла Хайдаркула. Он вскрикнул, схватился за бок и свалился с сиденья.
Фаэтон уже въезжал в городские ворота. Оттуда, услышав стрельбу, выскочили сторожа и солдаты. Кучер изо всех сил старался удержать лошадей, но не мог остановить экипаж. Лошади скакали дальше, и хорошо, что не было встречных — ни повозок, ни людей. Лишь на повороте улицы удалось остановить их.
Турсун Ходжаев уже поднял Хайдаркула и, усадив на сиденье, глядя на побледневшее лицо, старался привести его в чувство.
— Хайдаркул-амак! Хайдаркул-амак! — взывал он.— Вы ранены? Куда попала пуля? О-о, да тут кровь!
Хайдаркул открыл глаза и проговорил:
— Хорошо, что вы живы... Я... ничего... ранен...
В это время взгляд Турсуна остановился на кучере, который смотрел на раненого бледный, с испугом, весь дрожа.
— Что остановился? Гони к воротам ЦК!
Кучер тронул лошадей и медленно повел фаэтон к зданию ЦК. Был конец дня, служащие, закончив работу, выходили из ворот...
Следователь ЧК Хабибуллин занимался делами торговых учреждений и рынка. Это был высокий худощавый мужчина, желтолицый, в очках, всегда угрюмый и раздражительный. Никто из работавших с ним не видел улыбки на его лице. Про него говорили, что он важничает будто бы потому, что ему покровительствует кто-то из лидеров младобухарцев.
В этот день он быстро закончил свои дела и ушел. Его спрашивал председатель, но не могли найти, не знали, где он. Только под вечер он появился, и комендант передал ему, что его ждет председатель. Хабибуллин сразу понял, в чем дело. Но так как он все знал заранее и был уверен, что его не смогут ни в чем уличить, он твердыми шагами, решительно направился в кабинет председателя. Едва он вошел в приемную, как двое чекистов с двух сторон направили на него револьверы, а встретивший его Асо скомандовал:
— Руки вверх, Хабибуллин!
— Что это значит?! — в ярости, грубо спросил он.
— Ничего. Просто сейчас такой порядок для посетителей председателя. Ну, быстрее! Заберите у него пистолет, проверьте, нет ли у него другого оружия. Да, вот так! Теперь вы можете пожаловать к председателю!
— Безобразие! — сказал Хабибуллин. Направляясь к двери в кабинет председателя, он уже не сомневался, что тайны его раскрыты... Значит, Бако-джан не умер... Асо и председатель узнали, что он, Хабибуллин, заходил к нему. Но сам Асо, какое он имел право оставить Бако-джана и уйти?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76