Немало зла приносил Асад Махсум, укрывшийся в Байсуне, как, впрочем, и другие курбаши.
Военный комиссариат Бухарской республики и военное командование туркестанских войск решили окружить и уничтожить отряды Асада. Это должно было обезопасить дороги Байсун — Шахрисябз и Байсун — Восточная Бухара.
Но вернемся к тому сентябрьскому дню, о котором было сказано выше. В такие душные и облачные дни даже здоровым неможется. Они не находят себе места. В комнаты вползает сырая мгла, на улице так же сыро и темно.
В тот день Карим пришел в казарму побеседовать с бойцами и командирами. Чувствовал он себя неважно, но после казармы отправился еще в представительство РСФСР, чтобы ознакомиться с последними сообщениями о положении на фронтах Восточной Бухары.
Вручив Кариму листки с фронтовыми донесениями, секретарь приветливо улыбнулся и сказал:
— Как хорошо, что вы пришли! Вас ждет письмо от Фатхуллина. А еще звонили из Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии, просили передать, что в тринадцать часов вас приглашает товарищ Турсун Ходжаев.
Приятно слышать. Если бы я это знал раньше, пришел бы до рассвета, ожидая вас у закрытой еще двери.
— Вот как! А вы приходите почаще, хоть каждый день, я всегда буду радовать вас.
Поблагодарив секретаря еще раз, Карим присел к столу и с нетерпением стал читать письмо от Фатхуллина. Положение командующего было очень трудным. Сам Махсум спрятался в горах, но его отряды, действующие внизу, мешали Фатхуллину освободить Санг Калу. К тому же небольшие шайки басмачей, возглавляемые разными курбаши, появились у Шахрисябза и Китаба. Они нарушают планы командующего, наносят ощутимые удары по его войскам. Ни правительство Бухары, ни особенно военный комиссариат не оказывают нужной помощи. Продовольствие и фураж не доставляют вовремя, бойцы частенько голодают. Не хватает лекарств, людей валит с ног малярия.
Фатхуллин дважды писал об этом Файзулле Ходжаеву, но ответа не получил. Что бы это значило? Неужели донесения не дошли? Тогда Фатхуллин написал в Ташкент главнокомандующему войсками Туркестана. Это письмо звучало как крик о помощи.
На днях от Ойши и Гаюрбека пришло сообщение, что Асад Махсум, видимо, готовится к бою. Срок неизвестен. Фатхуллин опасается, что это может произойти внезапно и он будет атакован с двух сторон, если басмачи, действующие в окрестностях Байсуна, соединятся с отрядами Асада. Большая угроза нависла над этим городом. Карим должен все взвесить и добиться, чтобы его немедленно отправили в Байсун. Обо всем этом Фатхуллин просил сообщить Центральному Комитету и правительству Бухары.
В письмо Фатхуллина было вложено еще одно короткое письмецо, при виде которого у Карима сильно сбилось сердце. Писала ему Ойша.
«Дорогой мой, милый Карим-джан Я пишу Вам третий раз, а от Вас получила только одно письмо. Но и короткие строки, написанные Вашей рукой,— мой талисман, я ношу его в своем сердце. Эти строки вдохнули в меня, несчастную, оскорбленную и униженную, новую надежду. Мечтаю дожить до гибели моего тирана, до той минуты, когда он будет уничтожен. Я хочу всем, чем смогу, помочь Красной Армии одержать победу. У меня есть верные люди, через них буду вам передавать по возможности точные сведения о планах Махсума. Он сейчас хмурый, как туча. Каждый день проводит военные занятия, составляет какие-то планы и то принимает, то отвергает какие-то решения. Неведомо откуда приходят к нему письма. Однажды он явился радостный и веселый, был разговорчив. «Скоро, скоро,— сказал он,— к нам прибудет главнокомандующий тюрков, и с его помощью мы отправим на тот свет всех большевиков и джадидов. Победителями войдем в Бухару. Возьмем в свои руки и присоединим к ней Ташкент и Самарканд». Ума не приложу, что это за главнокомандующий, но ясно, что Махсум рассчитывает на большую помощь с его стороны, потому и готовит свое войско.
Вот пока все новости. С нетерпением буду ждать Вас. Предупредите, если сможете, заранее, и я сделаю все, что окажется в моих силах, выполню любое поручение. Жизнью готова пожертвовать ради Вашего дела...»
Карим был счастлив, он читал и перечитывал письмо. «Милая Ойша,— думал он,— моя храбрая, моя героиня! Потерпи еще немного, подожди, я страстно хочу тебя видеть и полетел бы к тебе в Байсун, не медля ни минуты, но это невозможно, ты же знаешь...»
Посмотрев последние сводки, Карим занес в свою тетрадку самое главное и, вернув документы секретарю, ушел.
На душе у него стало легко. Даже походка его стала такой бодрой, словно он обрел крылья. Последние месяцы он ни днем, ни ночью не знал покоя, все думая, как завершить дела поскорее. Руки чешутся схватиться с Асадом, взять его в плен, вырвать из рук злодея любимую Ойшу. Хлопоты по отъезду шли гладко, ему помогали организации, связанные с этим делом. Но все время бередила одна мысль: жива ли Ойша, здорова ли? Как ее мать? Ведь высоко в горах не все выдерживают. А вдруг Ойша его забыла? От этой мысли замирало сердце, леденела кровь... Недавно Карим получил известие от одного воина, бежавшего из отряда Махсума. И Ойша и ее мать живы-здоровы, но Махсум мучает бедных женщин, так что живется им там плохо. Примерно в это же время Фатхуллин установил связь с обеими женщинами, и, наконец, пришло это письмо... И все же Карим понимает, что жизнь Ойши в опасности Господи, хоть бы она продержалась до его прихода, только бы продержалась!
У здания Центрального Комитета Карим повстречал Насим-джана. Тот, видимо, куда-то спешил с толстой папкой в руках. Они обрадовались друг другу.
— Ну, что нового? — спросил Насим-джан.— Готов ли отряд добровольцев?
— Готов! Собираемся в путь,— уверенно сказал Карим.— Вот иду к Турсуну Ходжаеву, важно знать, что он скажет... А у тебя как дела? Ухватился за кончик клубка, размотал его?
— Вот именно — разматываю.— Насим-джан опасливо оглянулся.— Раскрылась целая контрреволюционная организация, во главе ее — зять эмира В числе активнейших руководителей Низамиддин-эфенди и еще несколько так называемых «правых коммунистов». По их злой воле, оказывается, творились эти темные дела: покушение на Турсуна Ходжаева, убийство Хамрохон и другие...
Приди сегодня вечером ко мне, есть о чем поговорить!..
— Непременно приду, если дела не задержат...
— А ты постарайся их закончить. Ведь я вот-вот уеду в Тифлис.
— Почему туда?
— Постпредом.
— Ого, поздравляю!
— Спасибо! А ты приходи сегодня...
— Хорошо, хорошо...
Насим-джан снова заспешил куда-то. Карим вошел в здание Центрального Комитета Коммунистической партии Бухары. В приемной у кабинета Турсуна Ходжаева он подошел к секретарше, представился и спросил, когда его примут.
— Вас вызвали на час дня, но тут возникло неожиданное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Военный комиссариат Бухарской республики и военное командование туркестанских войск решили окружить и уничтожить отряды Асада. Это должно было обезопасить дороги Байсун — Шахрисябз и Байсун — Восточная Бухара.
Но вернемся к тому сентябрьскому дню, о котором было сказано выше. В такие душные и облачные дни даже здоровым неможется. Они не находят себе места. В комнаты вползает сырая мгла, на улице так же сыро и темно.
В тот день Карим пришел в казарму побеседовать с бойцами и командирами. Чувствовал он себя неважно, но после казармы отправился еще в представительство РСФСР, чтобы ознакомиться с последними сообщениями о положении на фронтах Восточной Бухары.
Вручив Кариму листки с фронтовыми донесениями, секретарь приветливо улыбнулся и сказал:
— Как хорошо, что вы пришли! Вас ждет письмо от Фатхуллина. А еще звонили из Центрального Комитета Бухарской Коммунистической партии, просили передать, что в тринадцать часов вас приглашает товарищ Турсун Ходжаев.
Приятно слышать. Если бы я это знал раньше, пришел бы до рассвета, ожидая вас у закрытой еще двери.
— Вот как! А вы приходите почаще, хоть каждый день, я всегда буду радовать вас.
Поблагодарив секретаря еще раз, Карим присел к столу и с нетерпением стал читать письмо от Фатхуллина. Положение командующего было очень трудным. Сам Махсум спрятался в горах, но его отряды, действующие внизу, мешали Фатхуллину освободить Санг Калу. К тому же небольшие шайки басмачей, возглавляемые разными курбаши, появились у Шахрисябза и Китаба. Они нарушают планы командующего, наносят ощутимые удары по его войскам. Ни правительство Бухары, ни особенно военный комиссариат не оказывают нужной помощи. Продовольствие и фураж не доставляют вовремя, бойцы частенько голодают. Не хватает лекарств, людей валит с ног малярия.
Фатхуллин дважды писал об этом Файзулле Ходжаеву, но ответа не получил. Что бы это значило? Неужели донесения не дошли? Тогда Фатхуллин написал в Ташкент главнокомандующему войсками Туркестана. Это письмо звучало как крик о помощи.
На днях от Ойши и Гаюрбека пришло сообщение, что Асад Махсум, видимо, готовится к бою. Срок неизвестен. Фатхуллин опасается, что это может произойти внезапно и он будет атакован с двух сторон, если басмачи, действующие в окрестностях Байсуна, соединятся с отрядами Асада. Большая угроза нависла над этим городом. Карим должен все взвесить и добиться, чтобы его немедленно отправили в Байсун. Обо всем этом Фатхуллин просил сообщить Центральному Комитету и правительству Бухары.
В письмо Фатхуллина было вложено еще одно короткое письмецо, при виде которого у Карима сильно сбилось сердце. Писала ему Ойша.
«Дорогой мой, милый Карим-джан Я пишу Вам третий раз, а от Вас получила только одно письмо. Но и короткие строки, написанные Вашей рукой,— мой талисман, я ношу его в своем сердце. Эти строки вдохнули в меня, несчастную, оскорбленную и униженную, новую надежду. Мечтаю дожить до гибели моего тирана, до той минуты, когда он будет уничтожен. Я хочу всем, чем смогу, помочь Красной Армии одержать победу. У меня есть верные люди, через них буду вам передавать по возможности точные сведения о планах Махсума. Он сейчас хмурый, как туча. Каждый день проводит военные занятия, составляет какие-то планы и то принимает, то отвергает какие-то решения. Неведомо откуда приходят к нему письма. Однажды он явился радостный и веселый, был разговорчив. «Скоро, скоро,— сказал он,— к нам прибудет главнокомандующий тюрков, и с его помощью мы отправим на тот свет всех большевиков и джадидов. Победителями войдем в Бухару. Возьмем в свои руки и присоединим к ней Ташкент и Самарканд». Ума не приложу, что это за главнокомандующий, но ясно, что Махсум рассчитывает на большую помощь с его стороны, потому и готовит свое войско.
Вот пока все новости. С нетерпением буду ждать Вас. Предупредите, если сможете, заранее, и я сделаю все, что окажется в моих силах, выполню любое поручение. Жизнью готова пожертвовать ради Вашего дела...»
Карим был счастлив, он читал и перечитывал письмо. «Милая Ойша,— думал он,— моя храбрая, моя героиня! Потерпи еще немного, подожди, я страстно хочу тебя видеть и полетел бы к тебе в Байсун, не медля ни минуты, но это невозможно, ты же знаешь...»
Посмотрев последние сводки, Карим занес в свою тетрадку самое главное и, вернув документы секретарю, ушел.
На душе у него стало легко. Даже походка его стала такой бодрой, словно он обрел крылья. Последние месяцы он ни днем, ни ночью не знал покоя, все думая, как завершить дела поскорее. Руки чешутся схватиться с Асадом, взять его в плен, вырвать из рук злодея любимую Ойшу. Хлопоты по отъезду шли гладко, ему помогали организации, связанные с этим делом. Но все время бередила одна мысль: жива ли Ойша, здорова ли? Как ее мать? Ведь высоко в горах не все выдерживают. А вдруг Ойша его забыла? От этой мысли замирало сердце, леденела кровь... Недавно Карим получил известие от одного воина, бежавшего из отряда Махсума. И Ойша и ее мать живы-здоровы, но Махсум мучает бедных женщин, так что живется им там плохо. Примерно в это же время Фатхуллин установил связь с обеими женщинами, и, наконец, пришло это письмо... И все же Карим понимает, что жизнь Ойши в опасности Господи, хоть бы она продержалась до его прихода, только бы продержалась!
У здания Центрального Комитета Карим повстречал Насим-джана. Тот, видимо, куда-то спешил с толстой папкой в руках. Они обрадовались друг другу.
— Ну, что нового? — спросил Насим-джан.— Готов ли отряд добровольцев?
— Готов! Собираемся в путь,— уверенно сказал Карим.— Вот иду к Турсуну Ходжаеву, важно знать, что он скажет... А у тебя как дела? Ухватился за кончик клубка, размотал его?
— Вот именно — разматываю.— Насим-джан опасливо оглянулся.— Раскрылась целая контрреволюционная организация, во главе ее — зять эмира В числе активнейших руководителей Низамиддин-эфенди и еще несколько так называемых «правых коммунистов». По их злой воле, оказывается, творились эти темные дела: покушение на Турсуна Ходжаева, убийство Хамрохон и другие...
Приди сегодня вечером ко мне, есть о чем поговорить!..
— Непременно приду, если дела не задержат...
— А ты постарайся их закончить. Ведь я вот-вот уеду в Тифлис.
— Почему туда?
— Постпредом.
— Ого, поздравляю!
— Спасибо! А ты приходи сегодня...
— Хорошо, хорошо...
Насим-джан снова заспешил куда-то. Карим вошел в здание Центрального Комитета Коммунистической партии Бухары. В приемной у кабинета Турсуна Ходжаева он подошел к секретарше, представился и спросил, когда его примут.
— Вас вызвали на час дня, но тут возникло неожиданное дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76