— говорит один, лениво ударяя ногой о железный рельс и с масленой улыбкой на лице слушая приятный звук рельса.
— Куда можно выйти, ежели этак поедешь?..
— Куда хочешь, туда и поедешь,— отвечает другой.
— В Московию выедешь?
— Ну да, конечно.
— А в Киив?..
— Можно и в Киив...
И наступает благоговейное молчание и удивление.
Вторая новость, также ненаирского происхождения, перед которой так благоговеют все горожане без исключения и коей обычно так восторгается учитель приходской школы Драстаматян,— это то пятиэтажное гигантское здание, что стоит посредине города, точно чудовищное величие, каменное благоговение. Да, именно каменное благоговение, ибо здание это, кроме своих гигантских размеров, замечательно еще благодаря иному, более существенному — весьма существенному обстоятельству: тут, в этом единственном строении сосредоточены наиболее влиятельные учреждения не только города, но и уезда. Тут сидят: уездный начальник, полицмейстер, здесь находится уездное воинское присутствие, в этом же здании находятся, наконец, почта-телеграф и государственное казначейство. И все же не мог всего сосчитать. Забыл самое необходимое учреждение — то, без которого это легендарное здание утратило бы добрую половину своей прелести и в особенности своей устрашающей важности... Дело в том, что в первом этаже этого пятиэтажного здания, в самом конце коридора, можно сказать, в самой заброшенной части здания, есть комнатушка... Боже упаси, читатель, туда попасть: раз попав — больше не выйдешь оттуда. Темное место — так называют горожане эту комнату, хотя комната и достаточно светлая — имеет два окна и три электрические лампочки. Закрепило за комнатой эту таинственную репутацию не отсутствие света, а, кажется, то обстоятельство, что у перешагнувшего через порог этой комнаты от ужаса темнеет в глазах. Вот особенность этой таинственной комнаты, дорогой читатель,.. И в значительной степени этой комнате нужно приписать то таинственное уважение, которое чувствует всякий горожанин, проходящий мимо этого здания. И не з этом ли нужно искать причину того, что это пятиэтажное здание стало своего рода
всемогущим центром, или, лучше сказать, осью, вокруг которой вертятся город и уезд, и не могут не вертеться. Бесспорная аксиома, что во вселенной всякая точка может считаться центром, опровергается с удивительной легкостью в данном случае, как и во всех подобных случаях, когда речь идет о человеческой жизни и общественных установлениях. Да, именно центром города, и притом единственным, является это пятиэтажное здание— и вместе с тем он, город этот, не может иметь другого центра. Пусть сколько угодно учитель приходской школы товарищ Вародян убеждает барышень, что в отношении вселенной центром может считаться даже харчевня Бочка Николая,— пусть говорит т. Вародян что ему угодно,— мы не изменим нашего мнения и с уверенностью будем настаивать, что именно это пятиэтажное здание есть единственный центр в этом наирском городе и во всем уезде и именно отсюда исходят, подобно голубым искрам электричества, и расходятся по всем направлениям решения и приговоры. Тов. Вародян, конечно, это лучше нас знает, но все же продолжает заниматься софистикой, дабы прослыть в глазах барышень милым, дерзким и отважным. И как же может этого не знать т. Вародян, когда он на собственной своей шкуре испытал непосредственное влияние этого всемогущего центра.
Следует, однако, заметить, что выражение «на шкуре» надо понимать буквально. Всем хорошо известный содержатель кофейни Телефон Сето, тот самый, чья кофейня находится на улице, именуемой Лорис-Меликовской,— он клянется именем Иисуса, что в бане случайно заметил на спине т. Вародяна... интересные следы. Где же, скажите на милость, спина т. Вародяна могла украситься интересными следами — синими полосами, если не в этом всемогущем центре? Если же т. Вародян не признается в этом и многозначительно намекает на свою причастность к Товариществу трудно в этом случае пускаться с ним в спор. Даже дети и те знают, что Товарищество — центр, и притом центр более всемогущий и страшный, лучше сказать, незримый, «математический» центр, долженствующий низвергать султанов, шахов и царей.
По словам т. Вародяна, пятиэтажный центр воздвигнут на страхе, насилии, крови и недоразумении,— в противовес ему центр Товарищество каменный, гранитный,— он зиждется на незыблемых основах научного социализма. Следовательно, ясно, как дважды два, что пятиэтажный центр — ничто, а Товарищество — факт, неумолимая правда, голая истина. Так рассуждает т. Вародян — и он прав. Спросите любого ребенка, да, именно ребенка, и он безошибочно покажет место этого «сверх-центра» — мост Вардана. Собственно, буквально, не мост, а домик напротив, построенный на берегу реки, полуразрушенный и ныне пустующий. С историей таинственного разрушения этого домика и связана история спины т. Вародяна.
Вот, дорогой читатель, эта история.
Однажды ночью, часа этак в три, оконные стекла всех домов города сильно зазвенели, и в тот же миг раздался страшный, оглушительный взрыв. Горожане в ужасе высыпали из домов и побежали в поле, к кладбищу: думали, что землетрясение, кара божья. Но весть эта скоро вытесняется другим страшным слухом — будто взорвалась крепость, будто в мгновение ока вся крепость взлетела в небо. Многие же были того мнения, что взорвалась церковь Апостолов, ибо всякому известно, что там под каменной плитой наирскими мастерами зарыта тысяча пудов динамита... А известный ресторатор Бочка Николай, тот, что по Лорис-Меликовской улице содержит общедоступный духан, говорил своему соседу, гробовщику Еноку, что, видимо, началась война, а они не знали об этом,— люди-де они простые — откуда могли знать. Но вскоре выяснилось, что эти предположения ошибочны. «Кабы так!» — сам себя мальчишески опровергая, говорит до сих пор т. Вародян. По-нашему же, хорошо, что всего этого .не было, а взорвался — представляете вы себе? — мост Вардана. Собственно, не самый мост, а тот загадочный домик, о котором мы упоминали несколько выше. В домике взорвалось три пуда динамита!.. На следующий же день войска и полицейские из-под обломков извлекли четыре обуглившихся трупа, скорее, остатки трупов. То были: известный всем Карабахец Никол — учитель, Маргар из Муша — содержатель кофейни, Рус
Абраам — агент тайной полиции и варжапет Каро — тот самый, о котором т. Вародян обычно говорил с благоговением: «товарищ Каро». Вот почему, дорогой читатель, Товарищество считается центром, и притом «сверх-центром». И какое же еще, кроме положительного, значение может иметь то обстоятельство, что влияние динамита, взорвавшегося в домике, косвенным образом отразилось на спине т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Куда можно выйти, ежели этак поедешь?..
— Куда хочешь, туда и поедешь,— отвечает другой.
— В Московию выедешь?
— Ну да, конечно.
— А в Киив?..
— Можно и в Киив...
И наступает благоговейное молчание и удивление.
Вторая новость, также ненаирского происхождения, перед которой так благоговеют все горожане без исключения и коей обычно так восторгается учитель приходской школы Драстаматян,— это то пятиэтажное гигантское здание, что стоит посредине города, точно чудовищное величие, каменное благоговение. Да, именно каменное благоговение, ибо здание это, кроме своих гигантских размеров, замечательно еще благодаря иному, более существенному — весьма существенному обстоятельству: тут, в этом единственном строении сосредоточены наиболее влиятельные учреждения не только города, но и уезда. Тут сидят: уездный начальник, полицмейстер, здесь находится уездное воинское присутствие, в этом же здании находятся, наконец, почта-телеграф и государственное казначейство. И все же не мог всего сосчитать. Забыл самое необходимое учреждение — то, без которого это легендарное здание утратило бы добрую половину своей прелести и в особенности своей устрашающей важности... Дело в том, что в первом этаже этого пятиэтажного здания, в самом конце коридора, можно сказать, в самой заброшенной части здания, есть комнатушка... Боже упаси, читатель, туда попасть: раз попав — больше не выйдешь оттуда. Темное место — так называют горожане эту комнату, хотя комната и достаточно светлая — имеет два окна и три электрические лампочки. Закрепило за комнатой эту таинственную репутацию не отсутствие света, а, кажется, то обстоятельство, что у перешагнувшего через порог этой комнаты от ужаса темнеет в глазах. Вот особенность этой таинственной комнаты, дорогой читатель,.. И в значительной степени этой комнате нужно приписать то таинственное уважение, которое чувствует всякий горожанин, проходящий мимо этого здания. И не з этом ли нужно искать причину того, что это пятиэтажное здание стало своего рода
всемогущим центром, или, лучше сказать, осью, вокруг которой вертятся город и уезд, и не могут не вертеться. Бесспорная аксиома, что во вселенной всякая точка может считаться центром, опровергается с удивительной легкостью в данном случае, как и во всех подобных случаях, когда речь идет о человеческой жизни и общественных установлениях. Да, именно центром города, и притом единственным, является это пятиэтажное здание— и вместе с тем он, город этот, не может иметь другого центра. Пусть сколько угодно учитель приходской школы товарищ Вародян убеждает барышень, что в отношении вселенной центром может считаться даже харчевня Бочка Николая,— пусть говорит т. Вародян что ему угодно,— мы не изменим нашего мнения и с уверенностью будем настаивать, что именно это пятиэтажное здание есть единственный центр в этом наирском городе и во всем уезде и именно отсюда исходят, подобно голубым искрам электричества, и расходятся по всем направлениям решения и приговоры. Тов. Вародян, конечно, это лучше нас знает, но все же продолжает заниматься софистикой, дабы прослыть в глазах барышень милым, дерзким и отважным. И как же может этого не знать т. Вародян, когда он на собственной своей шкуре испытал непосредственное влияние этого всемогущего центра.
Следует, однако, заметить, что выражение «на шкуре» надо понимать буквально. Всем хорошо известный содержатель кофейни Телефон Сето, тот самый, чья кофейня находится на улице, именуемой Лорис-Меликовской,— он клянется именем Иисуса, что в бане случайно заметил на спине т. Вародяна... интересные следы. Где же, скажите на милость, спина т. Вародяна могла украситься интересными следами — синими полосами, если не в этом всемогущем центре? Если же т. Вародян не признается в этом и многозначительно намекает на свою причастность к Товариществу трудно в этом случае пускаться с ним в спор. Даже дети и те знают, что Товарищество — центр, и притом центр более всемогущий и страшный, лучше сказать, незримый, «математический» центр, долженствующий низвергать султанов, шахов и царей.
По словам т. Вародяна, пятиэтажный центр воздвигнут на страхе, насилии, крови и недоразумении,— в противовес ему центр Товарищество каменный, гранитный,— он зиждется на незыблемых основах научного социализма. Следовательно, ясно, как дважды два, что пятиэтажный центр — ничто, а Товарищество — факт, неумолимая правда, голая истина. Так рассуждает т. Вародян — и он прав. Спросите любого ребенка, да, именно ребенка, и он безошибочно покажет место этого «сверх-центра» — мост Вардана. Собственно, буквально, не мост, а домик напротив, построенный на берегу реки, полуразрушенный и ныне пустующий. С историей таинственного разрушения этого домика и связана история спины т. Вародяна.
Вот, дорогой читатель, эта история.
Однажды ночью, часа этак в три, оконные стекла всех домов города сильно зазвенели, и в тот же миг раздался страшный, оглушительный взрыв. Горожане в ужасе высыпали из домов и побежали в поле, к кладбищу: думали, что землетрясение, кара божья. Но весть эта скоро вытесняется другим страшным слухом — будто взорвалась крепость, будто в мгновение ока вся крепость взлетела в небо. Многие же были того мнения, что взорвалась церковь Апостолов, ибо всякому известно, что там под каменной плитой наирскими мастерами зарыта тысяча пудов динамита... А известный ресторатор Бочка Николай, тот, что по Лорис-Меликовской улице содержит общедоступный духан, говорил своему соседу, гробовщику Еноку, что, видимо, началась война, а они не знали об этом,— люди-де они простые — откуда могли знать. Но вскоре выяснилось, что эти предположения ошибочны. «Кабы так!» — сам себя мальчишески опровергая, говорит до сих пор т. Вародян. По-нашему же, хорошо, что всего этого .не было, а взорвался — представляете вы себе? — мост Вардана. Собственно, не самый мост, а тот загадочный домик, о котором мы упоминали несколько выше. В домике взорвалось три пуда динамита!.. На следующий же день войска и полицейские из-под обломков извлекли четыре обуглившихся трупа, скорее, остатки трупов. То были: известный всем Карабахец Никол — учитель, Маргар из Муша — содержатель кофейни, Рус
Абраам — агент тайной полиции и варжапет Каро — тот самый, о котором т. Вародян обычно говорил с благоговением: «товарищ Каро». Вот почему, дорогой читатель, Товарищество считается центром, и притом «сверх-центром». И какое же еще, кроме положительного, значение может иметь то обстоятельство, что влияние динамита, взорвавшегося в домике, косвенным образом отразилось на спине т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46