Страна Наири
Роман
(армян)
Этот наирский архаический город всецело походил на все древние и новые наирские города: был мал и немноголюден, дряхл и пылен. На современном языке про такие города принято говорить — отсталый уездный городишко. Один бог ведает, когда был основан этот древний наирский город. Но передают, что основателями этого города были древние наиряне быть, широкоплечие и кряжистые халдеи или же густоволосые урартийцы. Думается нам, однако, что это историческое обстоятельство не имеет особенного значения, тем более что от того древнего халдейского или урартийского города ныне, очевидно, не осталось и следа. На месте их глиняных врытых в землю хижин теперь в этом маленьком наирском городишке стоят одноэтажные, двух- или даже трехэтажные постройки: дома и лавки, которые так же походят на те древние урартийские хижины, как, читатель, твой нос похож на... Эйфелеву башню. Из этих новых домов и лавок некоторые имеют даже железные красные или зеленые крыши,— обстоятельство, берущее свое начало в двадцатом веке и новизною своей заслуживающее особенного внимания. В однообразном море приземистых домов и лавок эти железные крыши поражают глаз так же резко, как поразила бы взор в восточной деревушке разукрашенная перьями шляпа европеянки. И недаром в этом наирском городе до сих пор с таким необъятным страхом и благоговением говорят про того человека, кто первым покрыл железом крышу своего двухэтажного дома. Это — всем известный, всеми уважаемый, так называемый генерал Алеш, переваливший за восемьдесят наирянин, с которым читатель будет иметь еще много случаев встретиться в этом моем, подобном поэме, романе.
Дома, как я упомянул уже, в этом наирском городе приземистые, большей частью одноэтажные, с плоскими крышами,— но в море этого однообразия домов и лавок, прямо в центре города высится, словно попавшее из чужого мира или упавшее с небес каменное чудо,— представляете себе?..— пятиэтажный гигант, некое недоразумение из камня... Знакомый нам учитель приходской школы г. Марукэ Драстаматян— тоже своего рода чудо в этом городе — всякий раз, проходя мимо этого здания, говорит про себя или же собеседнику, если таковой оказывается: «Одно дело мы, другое — европейцы... Да-с». И, окидывая взором необыкновенно маленькие четырехугольные окна пятиэтажного здания, добавляет: «Уж слишком отстали мы!» Так думает г. Марукэ, и он, конечно, прав.
Г-н Марукэ кончил курс местной городской семилетней школы, месяца два-три жил в Берлине — по крайней мере так уверяет он, г. Марукэ. Он питает любовь лишь к новому и совершенному и абсолютно не выносит старины; поэтому он, вполне резонно, в этом наирском городе пользуется репутацией европейца, и все — стар и млад,— кроме учителя второй приходской школы, товарища Вародяна,— уважают его.
Но город, кроме этого пятиэтажного чудо здания, имел ряд других чудес, коими, к сожалению, не интересовался г. Драстаматян. Однако, что бы там ни думал г. Марукэ, без этих чудес наирский город в глазах самих обитателей его обязательно лишился бы если не всех, то, по крайней мере, доброй половины своих прелестей. И в самом деле, почему не могут считаться совершенным чудом хотя бы крепость или же, скажем, мост Вардана, либо, наконец, церковь Апостолов? А скользкий камень в овраге? Гробница отшельника? Всего не перечесть: это диковины, удивительные чудеса, невероятные творения.
Начнем с крепости.
На западном конце города, выше, на желтом скалистом холме угрюмо и мрачно, точно восточный деспот, воссела крепость и со своего скалистого трона смотрит на город. Кажется, будто гигантский каменный ящик
всей своей тяжестью упал сверху и повис на холме; сначала гигантский каменный ящик, а затем друг за другом посыпались вниз большие и маленькие, тяжелые и легкие, различной формы сундуки и сгрудились один над другим, друг к другу. Чудеса! Не понимаешь и только поражаешься.
. Говорят, что при постройке этой крепости наирские мастера взамен связующей массы употребляли яичный белок — отсюда и причина ее неуязвимости. Неприступна она, эта крепость, и лишь измена, коварная, низкая наирская измена сдала ее чужеземцам. Одни глупцы могут не поражаться этой крепости, и в числе таких глупцов, да будет нам позволено сказать,— г. Марукэ. Пусть скажет, прошу я, г. Драстаматян, этот высокомерный «европеец»,— чем, чем бы мог защищаться древний город от напора первого же врага, не будь этой крепости? Оттуда, с неприступных стен — лишь возникнет война — должны сыпаться снаряды. Придет день — и оттуда, со скалистых твердынь крепости, обрушится на врага, словно железный кулак, твердая, непобедимая мощь наирского племени! Такой выглядит эта крепость — и, конечно, для понимающего. Вот почему внизу, в городе, спокойны в домах — дремлют там беззаботно и безмятежно. А наирянин лавочник, лениво и беспечно зевая, ждет покупателя. И какое имеет значение то совершенно случайное и временное обстоятельство, что ныне, в 1913 году, на самой высокой башне крепости развевается не наирский, а украшенный орлом флаг! Крепость построили наиряне, но, к сожалению, эта же самая крепость ныне защищает пришельцев. Настанет день — и они уйдут! И вновь с неприступных твердынь крепости, словно страшная железная угроза, воспрянет наирский дух, мощь, сила тысячелетняя страны наирской... И зажжется вновь неугасаемой веселостью, возликует тысячелетняя страна — Наири!..
Так думали о крепости жившие в этом наирском городе настоящие наиряне, и что бы мог выставить против этого факта какой-нибудь, хотя бы и европеец, г. Драстаматян?..
С обеих сторон крепости, этого гигантского сундука, зигзагами спускаются вниз, к городу, точно чудовищные горбатые верблюды, остатки городских стен. Прежде, в давно минувшие времена, тут тянулась в виде сплошной цепи каменного верблюжьего каравана прочная стена, которая, спускаясь от крепости, пересекала реку и, охватив весь город, долгое время защищала население от всяких напастей. Ныне же уцелели местами одни лишь горбы тех гигантских каменных верблюдов — кривые, бугристые холмы. Уцелели ныне одни лишь чудо остатки тех древних стен: одни вот тут, прилепившись к стенам крепости, другие там, на берегу реки, третьи далеко-далеко, вне города. Все они покрылись мхом. Несведущий невольно подумает: кто бы мог обтесать, облагородить, покрыть мхом камни этого холма?.. Один же гигантский кусок этой легендарной стены и доселе торчит на середине реки, протекающей через город. Эта застрявшая в реке часть стены и называется теперь мостом Вардана. Думают, что тут был мост, и уверены, что такой мост мог соорудить один лишь воевода Вардан, так как нынешний простодушный наирянин все великое и гигантское, все наирское и победное приписывает Вардану Мамиконяну, этому последнему отважному наирянину, про которого теперь всякий простой наирянин знает лишь, что в четверг на масленой во всех наирских церквах в его память совершается обедня, поется «амперы» и что в тот день у всех наирян есть именинники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Роман
(армян)
Этот наирский архаический город всецело походил на все древние и новые наирские города: был мал и немноголюден, дряхл и пылен. На современном языке про такие города принято говорить — отсталый уездный городишко. Один бог ведает, когда был основан этот древний наирский город. Но передают, что основателями этого города были древние наиряне быть, широкоплечие и кряжистые халдеи или же густоволосые урартийцы. Думается нам, однако, что это историческое обстоятельство не имеет особенного значения, тем более что от того древнего халдейского или урартийского города ныне, очевидно, не осталось и следа. На месте их глиняных врытых в землю хижин теперь в этом маленьком наирском городишке стоят одноэтажные, двух- или даже трехэтажные постройки: дома и лавки, которые так же походят на те древние урартийские хижины, как, читатель, твой нос похож на... Эйфелеву башню. Из этих новых домов и лавок некоторые имеют даже железные красные или зеленые крыши,— обстоятельство, берущее свое начало в двадцатом веке и новизною своей заслуживающее особенного внимания. В однообразном море приземистых домов и лавок эти железные крыши поражают глаз так же резко, как поразила бы взор в восточной деревушке разукрашенная перьями шляпа европеянки. И недаром в этом наирском городе до сих пор с таким необъятным страхом и благоговением говорят про того человека, кто первым покрыл железом крышу своего двухэтажного дома. Это — всем известный, всеми уважаемый, так называемый генерал Алеш, переваливший за восемьдесят наирянин, с которым читатель будет иметь еще много случаев встретиться в этом моем, подобном поэме, романе.
Дома, как я упомянул уже, в этом наирском городе приземистые, большей частью одноэтажные, с плоскими крышами,— но в море этого однообразия домов и лавок, прямо в центре города высится, словно попавшее из чужого мира или упавшее с небес каменное чудо,— представляете себе?..— пятиэтажный гигант, некое недоразумение из камня... Знакомый нам учитель приходской школы г. Марукэ Драстаматян— тоже своего рода чудо в этом городе — всякий раз, проходя мимо этого здания, говорит про себя или же собеседнику, если таковой оказывается: «Одно дело мы, другое — европейцы... Да-с». И, окидывая взором необыкновенно маленькие четырехугольные окна пятиэтажного здания, добавляет: «Уж слишком отстали мы!» Так думает г. Марукэ, и он, конечно, прав.
Г-н Марукэ кончил курс местной городской семилетней школы, месяца два-три жил в Берлине — по крайней мере так уверяет он, г. Марукэ. Он питает любовь лишь к новому и совершенному и абсолютно не выносит старины; поэтому он, вполне резонно, в этом наирском городе пользуется репутацией европейца, и все — стар и млад,— кроме учителя второй приходской школы, товарища Вародяна,— уважают его.
Но город, кроме этого пятиэтажного чудо здания, имел ряд других чудес, коими, к сожалению, не интересовался г. Драстаматян. Однако, что бы там ни думал г. Марукэ, без этих чудес наирский город в глазах самих обитателей его обязательно лишился бы если не всех, то, по крайней мере, доброй половины своих прелестей. И в самом деле, почему не могут считаться совершенным чудом хотя бы крепость или же, скажем, мост Вардана, либо, наконец, церковь Апостолов? А скользкий камень в овраге? Гробница отшельника? Всего не перечесть: это диковины, удивительные чудеса, невероятные творения.
Начнем с крепости.
На западном конце города, выше, на желтом скалистом холме угрюмо и мрачно, точно восточный деспот, воссела крепость и со своего скалистого трона смотрит на город. Кажется, будто гигантский каменный ящик
всей своей тяжестью упал сверху и повис на холме; сначала гигантский каменный ящик, а затем друг за другом посыпались вниз большие и маленькие, тяжелые и легкие, различной формы сундуки и сгрудились один над другим, друг к другу. Чудеса! Не понимаешь и только поражаешься.
. Говорят, что при постройке этой крепости наирские мастера взамен связующей массы употребляли яичный белок — отсюда и причина ее неуязвимости. Неприступна она, эта крепость, и лишь измена, коварная, низкая наирская измена сдала ее чужеземцам. Одни глупцы могут не поражаться этой крепости, и в числе таких глупцов, да будет нам позволено сказать,— г. Марукэ. Пусть скажет, прошу я, г. Драстаматян, этот высокомерный «европеец»,— чем, чем бы мог защищаться древний город от напора первого же врага, не будь этой крепости? Оттуда, с неприступных стен — лишь возникнет война — должны сыпаться снаряды. Придет день — и оттуда, со скалистых твердынь крепости, обрушится на врага, словно железный кулак, твердая, непобедимая мощь наирского племени! Такой выглядит эта крепость — и, конечно, для понимающего. Вот почему внизу, в городе, спокойны в домах — дремлют там беззаботно и безмятежно. А наирянин лавочник, лениво и беспечно зевая, ждет покупателя. И какое имеет значение то совершенно случайное и временное обстоятельство, что ныне, в 1913 году, на самой высокой башне крепости развевается не наирский, а украшенный орлом флаг! Крепость построили наиряне, но, к сожалению, эта же самая крепость ныне защищает пришельцев. Настанет день — и они уйдут! И вновь с неприступных твердынь крепости, словно страшная железная угроза, воспрянет наирский дух, мощь, сила тысячелетняя страны наирской... И зажжется вновь неугасаемой веселостью, возликует тысячелетняя страна — Наири!..
Так думали о крепости жившие в этом наирском городе настоящие наиряне, и что бы мог выставить против этого факта какой-нибудь, хотя бы и европеец, г. Драстаматян?..
С обеих сторон крепости, этого гигантского сундука, зигзагами спускаются вниз, к городу, точно чудовищные горбатые верблюды, остатки городских стен. Прежде, в давно минувшие времена, тут тянулась в виде сплошной цепи каменного верблюжьего каравана прочная стена, которая, спускаясь от крепости, пересекала реку и, охватив весь город, долгое время защищала население от всяких напастей. Ныне же уцелели местами одни лишь горбы тех гигантских каменных верблюдов — кривые, бугристые холмы. Уцелели ныне одни лишь чудо остатки тех древних стен: одни вот тут, прилепившись к стенам крепости, другие там, на берегу реки, третьи далеко-далеко, вне города. Все они покрылись мхом. Несведущий невольно подумает: кто бы мог обтесать, облагородить, покрыть мхом камни этого холма?.. Один же гигантский кусок этой легендарной стены и доселе торчит на середине реки, протекающей через город. Эта застрявшая в реке часть стены и называется теперь мостом Вардана. Думают, что тут был мост, и уверены, что такой мост мог соорудить один лишь воевода Вардан, так как нынешний простодушный наирянин все великое и гигантское, все наирское и победное приписывает Вардану Мамиконяну, этому последнему отважному наирянину, про которого теперь всякий простой наирянин знает лишь, что в четверг на масленой во всех наирских церквах в его память совершается обедня, поется «амперы» и что в тот день у всех наирян есть именинники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46