- Нингобль бросил назад
черепок и вызвал тем самым миниатюрный обвал.
- Клянусь гнилыми костями Локи! [в скандинавской мифологии бог,
отличавшийся насмешливым и коварным характером] - возопил Фафхрд, а
Мышелов заметил:
- Но, отец, никакая женщина не приходит, когда готова. Любая женщина
в таком случае ждет.
Радостно вздохнув, Нингобль сказал:
- Не печальтесь, дети. Разве это в обычае вашего доброго друга
Сплетника - давать легкие советы?
- Не в обычае, - согласился Фафхрд.
- Итак, собрав все, о чем я сказал, вы должны отправиться в
Затерянный Город Аримана, лежащий к востоку от Армении. Давайте не будем
произносить его имени даже шепотом...
- Это Хатти? - прошептал Мышелов.
- Нет, мясная ты муха. И почему ты перебиваешь меня, когда должен
усердно вспоминать подробности скандала с пятничной наложницей, тремя
жрецами-евнухами и рабыней с Самоса?
- Воистину, о Соглядатай Невыразимого, я тружусь над этим, пока ум
мой не устает и не начинает отвлекаться, и все из любви к тебе.
Мышелов был рад, что Нингобль задал этот вопрос, поскольку сам он
начисто забыл о трех жрецах-евнухах, что было весьма неосторожно: никакому
здравомыслящему человеку и в голову не пришло бы утаить от Сплетника хоть
крупицу обещанной дезинформации.
Нингобль между тем продолжал:
- Оказавшись в Затерянном Городе, вы должны найти разрушенную черную
святыню, поместить женщину перед большой усыпальницей, завернуть ее в
покров Аримана, дать ей выпить прах мумии в кубке из-под цикуты,
предварительно смешав его с вином, которое найдете там же, где и мумию,
дать ей в руку побег Древа Жизни и дождаться рассвета.
- А потом? - громогласно вопросил Фафхрд.
- А потом все зеркало покрывается красной ржавчиной. Я вижу лишь
одно: кто-то вернется из места, которое нельзя покидать, и, кроме того, вы
должны остерегаться женщины.
- Но, отец, это же страшная морока - собрать по всему свету столько
магической дряни, - забрюзжал Фафхрд. - Почему бы нам сразу не отправиться
в Затерянный Город?
- Без карты, что начертана на покрове Аримана? - прошептал Нингобль.
- И ты все еще не можешь назвать имя адепта, которого мы ищем? -
осмелился спросить Мышелов. - Или хотя бы имя женщины? Ничего себе щенячьи
задания! Мы даем тебе суку, отец, а к тому времени, когда ты возвращаешь
ее назад, она уже успевает ощениться.
Нингобль чуть заметно покачал головой, шесть глаз спрятались под
капюшон и засверкали оттуда таким зловещим огнем, что у Мышелова по спине
побежали мурашки.
- Почему, Продавец Загадок, ты всегда говоришь нам только половину? -
сердито наступал Фафхрд. - Может, для того, чтобы в решительный момент
наши мечи наносили удар вполсилы?
Нингобль хмыкнул:
- Это все потому, что я вас знаю, дети мои. Скажи я словом больше, и
ты, пентюх, стал бы размахивать своим длинным мечом, угрожая совсем не
тому, кому нужно. А твой друг из породы кошачьих стал бы затевать свои
детские магические фокусы, причем совсем не те, что нужно. Вы ищете столь
безрассудно не простое существо, а тайну, не отдельную личность, а мираж,
камень, похитивший где-то кровь и жизненную субстанцию, выползший из сна
кошмар.
На миг друзьям показалось, что в дальнем краю мрачной пещеры нечто,
долго ожидавшее чего-то, пошевелилось. Но это ощущение тут же исчезло.
Нингобль самодовольно проурчал:
- А теперь, когда у меня выдалась свободная минутка, я, чтобы
доставить вам удовольствие, готов истратить ее на историю, которую
Мышелову не терпится мне поведать.
Деваться было некуда, и Мышелов начал, предварительно пояснив, что
история лишь на первый взгляд имеет отношение к наложнице, трем жрецам и
рабыне, тогда как ее глубинные слои касаются главным образом четырех
бесчестных служанок Иштар, а также карлика, который был с лихвой
вознагражден за свое уродство. Время от времени костер догорал,
лемуроподобные твари бегали за дровами, и часы текли один за другим,
поскольку Мышелов, рассказывая свои истории, обычно входил в раж. В одном
месте Фафхрд выпучил глаза от изумления, в другом брюхо Нингобля
заколыхалось, словно небольшая гора во время землетрясения, но в
результате история подошла к концу, оборвавшись внезапно и будто бы
посередине, как это бывает с иностранными музыкальными пьесами.
Затем зазвучали слова прощания, последние вопросы, оставшиеся без
ответа, и два искателя приключений пустились в обратный путь. А Нингобль
принялся перебирать в уме подробности рассказа Мышелова, которыми весьма
дорожил, поскольку знал, что все это была импровизация, а любимой его
пословицей было изречение: "Тот, кто врет артистически, оказывается
гораздо ближе к истине, нежели подозревает".
Фафхрд и Мышелов почти уже спустились по лестнице из валунов, когда
услышали позади легкое постукивание: Нингобль стоял наверху у самого края,
опираясь на нечто вроде одной трости и постукивая о камень другой.
- Дети мои! - крикнул он, и голос его прозвучал тонко, как одинокая
флейта в храме Ваала. - Сдается мне, что нечто в отдаленных пространствах
алчет в вас чего-то. Вы должны внимательно охранять то, что обычно охраны
не требует.
- Да, Крестный Отец Мистификаций.
- Вы будете осторожны? - донесся до них тоненький голосок. - От этого
зависит ваша жизнь.
- Да, отец.
Нингобль махнул еще раз на прощание и поковылял прочь. Маленькие
жители тьмы последовали за ним - то ли для того, чтобы получить новые
приказания и отчитаться в сделанном, то ли чтобы позабавить его своими
милыми ужимками - кто его знает? Кое-кто утверждал, что Нингобля создали
древние боги, чтобы люди учились угадывать и тренировали воображение на
самых трудных загадках. Никто не знал, обладал ли Нингобль даром
предвидения или просто умел так ловко обставлять сцену грядущих событий,
что лишь ифрит или адепт мог увильнуть от исполнения отведенной ему роли.
ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ПРИШЛА
После того, как Фафхрд и Серый Мышелов вылезли из Бездонных Пещер на
ослепительный солнечный свет, след их на некоторое время затерялся.
Историографы поскупились на сведения о наших героях, да это и понятно:
Фафхрд и Мышелов пользовались слишком сомнительной репутацией, чтобы
попасть в классический миф, были слишком загадочны и независимы, чтобы
оказаться героями народных преданий, приключения их были слишком запутанны
и невероятны, чтобы понравиться историкам, слишком часто они ввязывались в
заварушки со всякими сомнительными демонами, разжалованными волшебниками и
потерявшими доверие божествами, то есть с настоящими подонками
сверхъестественного мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
черепок и вызвал тем самым миниатюрный обвал.
- Клянусь гнилыми костями Локи! [в скандинавской мифологии бог,
отличавшийся насмешливым и коварным характером] - возопил Фафхрд, а
Мышелов заметил:
- Но, отец, никакая женщина не приходит, когда готова. Любая женщина
в таком случае ждет.
Радостно вздохнув, Нингобль сказал:
- Не печальтесь, дети. Разве это в обычае вашего доброго друга
Сплетника - давать легкие советы?
- Не в обычае, - согласился Фафхрд.
- Итак, собрав все, о чем я сказал, вы должны отправиться в
Затерянный Город Аримана, лежащий к востоку от Армении. Давайте не будем
произносить его имени даже шепотом...
- Это Хатти? - прошептал Мышелов.
- Нет, мясная ты муха. И почему ты перебиваешь меня, когда должен
усердно вспоминать подробности скандала с пятничной наложницей, тремя
жрецами-евнухами и рабыней с Самоса?
- Воистину, о Соглядатай Невыразимого, я тружусь над этим, пока ум
мой не устает и не начинает отвлекаться, и все из любви к тебе.
Мышелов был рад, что Нингобль задал этот вопрос, поскольку сам он
начисто забыл о трех жрецах-евнухах, что было весьма неосторожно: никакому
здравомыслящему человеку и в голову не пришло бы утаить от Сплетника хоть
крупицу обещанной дезинформации.
Нингобль между тем продолжал:
- Оказавшись в Затерянном Городе, вы должны найти разрушенную черную
святыню, поместить женщину перед большой усыпальницей, завернуть ее в
покров Аримана, дать ей выпить прах мумии в кубке из-под цикуты,
предварительно смешав его с вином, которое найдете там же, где и мумию,
дать ей в руку побег Древа Жизни и дождаться рассвета.
- А потом? - громогласно вопросил Фафхрд.
- А потом все зеркало покрывается красной ржавчиной. Я вижу лишь
одно: кто-то вернется из места, которое нельзя покидать, и, кроме того, вы
должны остерегаться женщины.
- Но, отец, это же страшная морока - собрать по всему свету столько
магической дряни, - забрюзжал Фафхрд. - Почему бы нам сразу не отправиться
в Затерянный Город?
- Без карты, что начертана на покрове Аримана? - прошептал Нингобль.
- И ты все еще не можешь назвать имя адепта, которого мы ищем? -
осмелился спросить Мышелов. - Или хотя бы имя женщины? Ничего себе щенячьи
задания! Мы даем тебе суку, отец, а к тому времени, когда ты возвращаешь
ее назад, она уже успевает ощениться.
Нингобль чуть заметно покачал головой, шесть глаз спрятались под
капюшон и засверкали оттуда таким зловещим огнем, что у Мышелова по спине
побежали мурашки.
- Почему, Продавец Загадок, ты всегда говоришь нам только половину? -
сердито наступал Фафхрд. - Может, для того, чтобы в решительный момент
наши мечи наносили удар вполсилы?
Нингобль хмыкнул:
- Это все потому, что я вас знаю, дети мои. Скажи я словом больше, и
ты, пентюх, стал бы размахивать своим длинным мечом, угрожая совсем не
тому, кому нужно. А твой друг из породы кошачьих стал бы затевать свои
детские магические фокусы, причем совсем не те, что нужно. Вы ищете столь
безрассудно не простое существо, а тайну, не отдельную личность, а мираж,
камень, похитивший где-то кровь и жизненную субстанцию, выползший из сна
кошмар.
На миг друзьям показалось, что в дальнем краю мрачной пещеры нечто,
долго ожидавшее чего-то, пошевелилось. Но это ощущение тут же исчезло.
Нингобль самодовольно проурчал:
- А теперь, когда у меня выдалась свободная минутка, я, чтобы
доставить вам удовольствие, готов истратить ее на историю, которую
Мышелову не терпится мне поведать.
Деваться было некуда, и Мышелов начал, предварительно пояснив, что
история лишь на первый взгляд имеет отношение к наложнице, трем жрецам и
рабыне, тогда как ее глубинные слои касаются главным образом четырех
бесчестных служанок Иштар, а также карлика, который был с лихвой
вознагражден за свое уродство. Время от времени костер догорал,
лемуроподобные твари бегали за дровами, и часы текли один за другим,
поскольку Мышелов, рассказывая свои истории, обычно входил в раж. В одном
месте Фафхрд выпучил глаза от изумления, в другом брюхо Нингобля
заколыхалось, словно небольшая гора во время землетрясения, но в
результате история подошла к концу, оборвавшись внезапно и будто бы
посередине, как это бывает с иностранными музыкальными пьесами.
Затем зазвучали слова прощания, последние вопросы, оставшиеся без
ответа, и два искателя приключений пустились в обратный путь. А Нингобль
принялся перебирать в уме подробности рассказа Мышелова, которыми весьма
дорожил, поскольку знал, что все это была импровизация, а любимой его
пословицей было изречение: "Тот, кто врет артистически, оказывается
гораздо ближе к истине, нежели подозревает".
Фафхрд и Мышелов почти уже спустились по лестнице из валунов, когда
услышали позади легкое постукивание: Нингобль стоял наверху у самого края,
опираясь на нечто вроде одной трости и постукивая о камень другой.
- Дети мои! - крикнул он, и голос его прозвучал тонко, как одинокая
флейта в храме Ваала. - Сдается мне, что нечто в отдаленных пространствах
алчет в вас чего-то. Вы должны внимательно охранять то, что обычно охраны
не требует.
- Да, Крестный Отец Мистификаций.
- Вы будете осторожны? - донесся до них тоненький голосок. - От этого
зависит ваша жизнь.
- Да, отец.
Нингобль махнул еще раз на прощание и поковылял прочь. Маленькие
жители тьмы последовали за ним - то ли для того, чтобы получить новые
приказания и отчитаться в сделанном, то ли чтобы позабавить его своими
милыми ужимками - кто его знает? Кое-кто утверждал, что Нингобля создали
древние боги, чтобы люди учились угадывать и тренировали воображение на
самых трудных загадках. Никто не знал, обладал ли Нингобль даром
предвидения или просто умел так ловко обставлять сцену грядущих событий,
что лишь ифрит или адепт мог увильнуть от исполнения отведенной ему роли.
ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ ПРИШЛА
После того, как Фафхрд и Серый Мышелов вылезли из Бездонных Пещер на
ослепительный солнечный свет, след их на некоторое время затерялся.
Историографы поскупились на сведения о наших героях, да это и понятно:
Фафхрд и Мышелов пользовались слишком сомнительной репутацией, чтобы
попасть в классический миф, были слишком загадочны и независимы, чтобы
оказаться героями народных преданий, приключения их были слишком запутанны
и невероятны, чтобы понравиться историкам, слишком часто они ввязывались в
заварушки со всякими сомнительными демонами, разжалованными волшебниками и
потерявшими доверие божествами, то есть с настоящими подонками
сверхъестественного мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59