Рабы твои с
горящими и потрескавшимися губами молят хотя бы о глотке из твоего
кувшина. Мы прозакладываем свои души за одну каплю твоей воды, которая
остудила бы нас в этом мерзком городе, проклятом черными костями. О Иссек,
низойди к нам! Принеси нам твою Воду Мира! Ты нужен нам, мы стремимся к
тебе! Приди же, о Иссек!
И столько было в этом последнем призыве страстной мольбы, что
коленопреклоненная толпа подхватила его и начала все громче и громче,
словно загипнотизированная, скандировать нараспев:
- Приди же, о Иссек! Приди же, о Иссек!
Эти ритмические возгласы проникли в темную комнату, где лежал пьяный
Фафхрд и добрались до какой-то бодрствующей частицы его оглушенного вином
мозга, хотя очень возможно, что путь туда уже был проторен упоминаниями
Бвадреса о пересохших гортанях, потрескавшихся губах и целительных глотках
и каплях. Как бы там ни было, но Фафхрд внезапно пробудился с одной лишь
мыслью в голове: еще чего-нибудь выпить, и помня только одно - что где-то
еще оставалось вино.
Его несколько встревожило, что рука его не покоится на горлышке
стоящего под кроватью кувшина, а по каким-то непонятным причинам находится
где-то в районе уха.
Он потянулся было за кувшином и с возмущением обнаружил, что не может
пошевелить рукой. Кто-то или что-то ее держит.
Не теряя времени на полумеры, могучий варвар мощно повернулся всем
телом, желая одновременно высвободить руку и сунуть ее под кровать за
вином.
В результате ему удалось перевернуть кровать на бок и себя вместе с
ней. Это его отнюдь не обеспокоило и не причинило никаких неудобств его
онемевшему телу. Обеспокоило его другое - вина поблизости не было: он не
чувствовал его запаха, не видел кувшин даже краем глаза, не треснулся о
него лбом... а ведь Фафхрд помнил, что оставил не менее кварты как раз для
такого случая.
В то же самое время он начал смутно догадываться, что каким-то
образом прикреплен к тому, на чем спал, в особенности в районе кистей,
плеч и груди.
Впрочем, ноги его казались сравнительно свободными, хотя у коленей
что-то мешало. Поскольку же, перевернувшись вместе с кроватью, Фафхрд
оказался частично лежащим на низком столике и упирался головой в стену, он
с помощью очередного могучего поворота и рывка встал на ноги с кроватью на
спине.
Оказавшись в вертикальном положении, он огляделся. Занавешенная дверь
выделялась на фоне мрака более светлым пятном, и Фафхрд устремился к ней.
Кровать застряла в дверном проеме, не давая ему пройти, однако в конце
концов, покрутившись так и сяк, Северянин одолел и это препятствие и
двинулся вперед со шторой на лице. Он смутно подумал, что выпитое вино,
должно быть, парализовало ему руки или какой-то колдун наложил на него
заклятие. Уж больно унизительно было Фафхрду идти с руками, поднятыми к
ушам. К тому же его голове, щекам и подбородку почему-то было прохладно, -
вероятно, и тут не обошлось без черной магии.
В конце концов штора сползла с его головы и он увидел перед собой
довольно низкую арку, а за ней - что, впрочем, не произвело на него
особого впечатления - толпу коленопреклоненных и раскачивающихся из
стороны в сторону людей.
Опять наклонившись, Фафхрд пролез под аркой и выпрямился. Свет
факелов буквально ослепил его. Северянин остановился и заморгал ресницами.
Когда его глаза немного привыкли к свету, он увидел Серого Мышелова - это
было первое, что хоть как-то возвратило Северянина к действительности.
Он тут же вспомнил, что Мышелов был последним человеком, с которым он
пил. А значит - в этих делах затуманенный ум Фафхрда работал на удивление
быстро, - значит, Мышелов и увел у него из-под носа кварту или даже больше
столь ценного снадобья. Северянина обуял неистовый, но праведный гнев, и
он набрал в легкие как можно больше воздуха.
Это пока все о Фафхрде и о том, что он увидел.
А вот толпа - впавшая в экзальтацию, поющая и рыдающая толпа -
увидела нечто совершенно иное.
Она увидела мужчину божественного сложения, его руки были высоко
подняты, а сам он привязан к какой-то раме. Могучего, мускулистого мужчину
в одной набедренной повязке, с бритой головой и лицом мраморной белизны,
которое казалось на удивление юным. И на этом мраморном лице застыло
выражение невыразимой муки.
Если толпе и нужно было еще доказательство (хотя вряд ли), что перед
ней стоит бог, всеблагой Иссек, которого она призывала в своих страстных
криках, то такое доказательство тут же было представлено: семифутовое
видение заорало громовым басом:
- Где кувшин? Кувшин где?
Тут уж даже те несколько человек, что до сих пор оставались стоять,
рухнули на колени, а кое-кто из них даже простерся ниц. Стоявшие на
коленях лицом в другую сторону принялись поворачиваться на месте, словно
перепуганные крабы. Несколько десятков людей, включая и Бвадреса, потеряли
сознание, причем у пятерых из них сердце прекратило биться навеки. Около
дюжины, и в их числе семь философов и племянница ланкмарского сюзерена,
сошли с ума, хотя в данный момент они ничем не отличались от остальных.
Толпа прямо как один человек пришла в экстатический ужас: люди ползали по
земле, корчились, били себя в грудь и по голове, закрывали ладонями глаза
и в страхе смотрели сквозь щелочку между пальцами, как будто перед ними
сиял нестерпимо яркий свет.
Нам могут возразить, что хоть несколько человек все же могли узнать в
видении рослого служку Бвадреса. Ведь рост у того и у другого был один и
тот же. Но ведь сколь разительны были и различия: служка был бородат и
космат, видение - безбородо и лысо и, как ни странно, даже безброво;
служка всегда ходил в балахоне, видение было почти голым; служка пел
приятным высоким голосом, видение хрипло ревело примерно на две октавы
ниже.
И наконец, видение было на чем-то растянуто (не иначе как на дыбе) и,
мучительно рыча, требовало свой кувшин.
Словом, толпа, как один человек, покорилась.
За исключением, естественно, Серого Мышелова, Грилли, Виггина и
Кватча. Они очень хорошо знали, кто стоит перед ними. (Пульг, конечно,
знал тоже, однако он, человек вообще-то очень проницательный и теперь
твердо обратившийся в иссекианство, просто решил, что Иссек счел нужным
явиться им в облике Фафхрда и что им, Пульгом, двигало само провидение,
когда он готовил тело Северянина для этой цели. Он даже немножко гордился
тем, какое важное положение ему удалось занять в процессе перевоплощения
Иссека.)
Однако трех его соратников религиозный экстаз обошел стороной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
горящими и потрескавшимися губами молят хотя бы о глотке из твоего
кувшина. Мы прозакладываем свои души за одну каплю твоей воды, которая
остудила бы нас в этом мерзком городе, проклятом черными костями. О Иссек,
низойди к нам! Принеси нам твою Воду Мира! Ты нужен нам, мы стремимся к
тебе! Приди же, о Иссек!
И столько было в этом последнем призыве страстной мольбы, что
коленопреклоненная толпа подхватила его и начала все громче и громче,
словно загипнотизированная, скандировать нараспев:
- Приди же, о Иссек! Приди же, о Иссек!
Эти ритмические возгласы проникли в темную комнату, где лежал пьяный
Фафхрд и добрались до какой-то бодрствующей частицы его оглушенного вином
мозга, хотя очень возможно, что путь туда уже был проторен упоминаниями
Бвадреса о пересохших гортанях, потрескавшихся губах и целительных глотках
и каплях. Как бы там ни было, но Фафхрд внезапно пробудился с одной лишь
мыслью в голове: еще чего-нибудь выпить, и помня только одно - что где-то
еще оставалось вино.
Его несколько встревожило, что рука его не покоится на горлышке
стоящего под кроватью кувшина, а по каким-то непонятным причинам находится
где-то в районе уха.
Он потянулся было за кувшином и с возмущением обнаружил, что не может
пошевелить рукой. Кто-то или что-то ее держит.
Не теряя времени на полумеры, могучий варвар мощно повернулся всем
телом, желая одновременно высвободить руку и сунуть ее под кровать за
вином.
В результате ему удалось перевернуть кровать на бок и себя вместе с
ней. Это его отнюдь не обеспокоило и не причинило никаких неудобств его
онемевшему телу. Обеспокоило его другое - вина поблизости не было: он не
чувствовал его запаха, не видел кувшин даже краем глаза, не треснулся о
него лбом... а ведь Фафхрд помнил, что оставил не менее кварты как раз для
такого случая.
В то же самое время он начал смутно догадываться, что каким-то
образом прикреплен к тому, на чем спал, в особенности в районе кистей,
плеч и груди.
Впрочем, ноги его казались сравнительно свободными, хотя у коленей
что-то мешало. Поскольку же, перевернувшись вместе с кроватью, Фафхрд
оказался частично лежащим на низком столике и упирался головой в стену, он
с помощью очередного могучего поворота и рывка встал на ноги с кроватью на
спине.
Оказавшись в вертикальном положении, он огляделся. Занавешенная дверь
выделялась на фоне мрака более светлым пятном, и Фафхрд устремился к ней.
Кровать застряла в дверном проеме, не давая ему пройти, однако в конце
концов, покрутившись так и сяк, Северянин одолел и это препятствие и
двинулся вперед со шторой на лице. Он смутно подумал, что выпитое вино,
должно быть, парализовало ему руки или какой-то колдун наложил на него
заклятие. Уж больно унизительно было Фафхрду идти с руками, поднятыми к
ушам. К тому же его голове, щекам и подбородку почему-то было прохладно, -
вероятно, и тут не обошлось без черной магии.
В конце концов штора сползла с его головы и он увидел перед собой
довольно низкую арку, а за ней - что, впрочем, не произвело на него
особого впечатления - толпу коленопреклоненных и раскачивающихся из
стороны в сторону людей.
Опять наклонившись, Фафхрд пролез под аркой и выпрямился. Свет
факелов буквально ослепил его. Северянин остановился и заморгал ресницами.
Когда его глаза немного привыкли к свету, он увидел Серого Мышелова - это
было первое, что хоть как-то возвратило Северянина к действительности.
Он тут же вспомнил, что Мышелов был последним человеком, с которым он
пил. А значит - в этих делах затуманенный ум Фафхрда работал на удивление
быстро, - значит, Мышелов и увел у него из-под носа кварту или даже больше
столь ценного снадобья. Северянина обуял неистовый, но праведный гнев, и
он набрал в легкие как можно больше воздуха.
Это пока все о Фафхрде и о том, что он увидел.
А вот толпа - впавшая в экзальтацию, поющая и рыдающая толпа -
увидела нечто совершенно иное.
Она увидела мужчину божественного сложения, его руки были высоко
подняты, а сам он привязан к какой-то раме. Могучего, мускулистого мужчину
в одной набедренной повязке, с бритой головой и лицом мраморной белизны,
которое казалось на удивление юным. И на этом мраморном лице застыло
выражение невыразимой муки.
Если толпе и нужно было еще доказательство (хотя вряд ли), что перед
ней стоит бог, всеблагой Иссек, которого она призывала в своих страстных
криках, то такое доказательство тут же было представлено: семифутовое
видение заорало громовым басом:
- Где кувшин? Кувшин где?
Тут уж даже те несколько человек, что до сих пор оставались стоять,
рухнули на колени, а кое-кто из них даже простерся ниц. Стоявшие на
коленях лицом в другую сторону принялись поворачиваться на месте, словно
перепуганные крабы. Несколько десятков людей, включая и Бвадреса, потеряли
сознание, причем у пятерых из них сердце прекратило биться навеки. Около
дюжины, и в их числе семь философов и племянница ланкмарского сюзерена,
сошли с ума, хотя в данный момент они ничем не отличались от остальных.
Толпа прямо как один человек пришла в экстатический ужас: люди ползали по
земле, корчились, били себя в грудь и по голове, закрывали ладонями глаза
и в страхе смотрели сквозь щелочку между пальцами, как будто перед ними
сиял нестерпимо яркий свет.
Нам могут возразить, что хоть несколько человек все же могли узнать в
видении рослого служку Бвадреса. Ведь рост у того и у другого был один и
тот же. Но ведь сколь разительны были и различия: служка был бородат и
космат, видение - безбородо и лысо и, как ни странно, даже безброво;
служка всегда ходил в балахоне, видение было почти голым; служка пел
приятным высоким голосом, видение хрипло ревело примерно на две октавы
ниже.
И наконец, видение было на чем-то растянуто (не иначе как на дыбе) и,
мучительно рыча, требовало свой кувшин.
Словом, толпа, как один человек, покорилась.
За исключением, естественно, Серого Мышелова, Грилли, Виггина и
Кватча. Они очень хорошо знали, кто стоит перед ними. (Пульг, конечно,
знал тоже, однако он, человек вообще-то очень проницательный и теперь
твердо обратившийся в иссекианство, просто решил, что Иссек счел нужным
явиться им в облике Фафхрда и что им, Пульгом, двигало само провидение,
когда он готовил тело Северянина для этой цели. Он даже немножко гордился
тем, какое важное положение ему удалось занять в процессе перевоплощения
Иссека.)
Однако трех его соратников религиозный экстаз обошел стороной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59