События, предшествовавшие таким вполне реальным фактам, как веревка,
дым и болтающийся где-то в колодце Фафхрд, были совсем просты. На рассвете
одномачтовик таинственным образом начал дрейфовать среди углублений в воде
без заметного ветра или течения. Вскоре он ударился носом о край большой
круглой вмятины и тихо соскользнул в свое теперешнее положение, после чего
замер, как будто бушприт судна и дыра были разноименными полюсами магнита.
Затем, не обращая внимания на вытаращенные глаза и стучащие зубы Мышелова,
Фафхрд заглянул в колодец, удовлетворенно хмыкнули, сбросив в дыру
веревку, начал облачаться, явно имея в виду как сражение, так и любовь: он
напомадил стоящие торчком волосы и бороду, умастил благовониями свою
мохнатую грудь и подмышки, надел голубую шелковую тунику, а сверху -
блестящую накидку из меха выдры, а также все ожерелья, браслеты и застежки
накладного серебра и кольцо, после этого прицепил к поясу меч и топор и
обулся в подбитые шипами башмаки. Затем от камбузного очага он запалил
длинный тонкий факел из смолистого соснового дерева и, невзирая на
возгласы озабоченного Мышелова и даже попытки схватить его за одежду,
выполз на бушприт и полез в колодец, зажав факел между большим и
указательным пальцами правой руки, а остальными пальцами той же руки и
всей левой ладонью перехватывая веревку. Только после этого он подал
голос: крикнул Мышелову готовиться и лезть следом, если у него, то есть
Мышелова, кровь хоть немного горячее, чем у ящерицы.
Приготовления Мышелова свелись к тому, что он разделся почти догола -
ему пришло в голову, что он должен будет нырять за Фафхрдом, когда дыра
осознает, что ее не может быть, и будет затоплена водой, - и принес на бак
свой меч Скальпель и кинжал Кошачий Коготь, завернутые в промасленную
тюленью кожу, на случай, если придется обороняться от акул. После этого
он, как мы видели, растянулся вдоль бушприта и стал наблюдать за медленным
спуском Фафхрда, целиком отдавшись волшебному зрелищу.
В конце концов он свесил голову и тихонько крикнул в дыру:
- Фафхрд, ты уже на дне?
По стенам колодца забегали вверх и вниз круги, и Мышелов нахмурился.
- Что ты сказал?
Зычный голос Фафхрда, усиленный трубой, вылетел наружу, словно
снаряд, и чуть не сшиб Мышелова с бушприта. Но, что было еще ужаснее, крик
Фафхрда вызвал такие крупные кольцевые волны на стенках колодца, что
диаметр его сузился фута на два, в лицо Мышелову брызнул фонтан водяных
капель, а кромка углубления кольцом выдвинулась вверх, словно море в этом
месте обладало упругостью, после чего снова вдавилась назад.
В гримасе ужаса Мышелов зажмурился, но когда открыл глаза, дыра была
еще на месте, а громадные кольцевые вздутия уже уменьшились.
Лишь чуть громче, чем в первый раз, но зато гораздо более
выразительно, Мышелов крикнул в трубу:
- Фафхрд, больше так не делай!
- Чего?
На сей раз Мышелов был готов ко всему, но все равно наблюдал не без
ужаса за громадными кольцевыми вздутиями, с быстротой стрелы бегающими
вверх и вниз по трубе и напоминавшими перистальтику кишки зеленого цвета.
Он твердо решил больше Фафхрда не окликать, но в этот миг тот заговорил
голосом более приемлемой громкости - кольца на стенках были не толще
человеческой руки.
- Спускайся, Мышелов! Это очень просто! Веревка не доходит до дна
всего на шесть футов!
- Не прыгай, Фафхрд! - тут же отозвался Мышелов. - Поднимайся назад!
- Да я уже! Спрыгнул, я хочу сказать. Я на дне. Ой, Мышелов!..
В последнем восклицании Фафхрда было столько трепета и восхищения,
что Мышелов тут же поинтересовался:
- Что, Фафхрд? Что там такое?
- Это чудесно, удивительно, потрясающе! - прозвучал ответ снизу, но
на сей раз очень приглушенно, как будто Фафхрд внезапно зашел за угол.
- Да что там, Фафхрд? - снова спросил Мышелов, и по стенкам трубы
забегали кольца. - Не уходи далеко. Рассказывай: что ты там нашел?
- Все что угодно! - уже несколько громче прозвучал ответ.
- А девушки? - поинтересовался Мышелов.
- Да тут целый мир!
Мышелов вздохнул. Он понял: наступил тот миг - как это бывало всегда,
- когда внешние обстоятельства и внутренний голос вынуждали его к
действию, когда любопытство и чары перевешивали осторожность, когда
соблазн что-то увидеть и во что-то ввязаться цеплял его так сильно, что
приходилось ему поддаться, чтобы не потерять самоуважение.
К тому же Мышелов из опыта знал, что теперь вытащить этого
надушенного и вооруженного варвара из затруднительного положения он может
только лично.
Поэтому Мышелов вскочил, прицепил к поясу свое обернутое тюленьей
кожей оружие, привесил рядом свернутую в кольца веревку с узлами и удавкой
на конце, проверил, плотно ли задраены судовые люки и не грозит ли пожаром
огонь в камбузном очаге, после чего, наскоро отбарабанив молитву
ланкмарским богам, залез на бушприт и начал спускаться в зеленоватый
колодец.
Там было прохладно, пахло рыбой, дымом и помадой Фафхрда. Едва начав
спуск, Мышелов с удивлением обнаружил, что главная забота у него теперь
одна: как бы не коснуться блестящих стенок колодца. У него было ощущение,
что стоит ему лишь слегка дотронуться до стенки, как волшебная водяная
пленка прорвется и вода поглотит его - точно так же, как плавающая в тазу
с водой смазанная маслом иголка тонет, если проткнуть поддерживающий ее
тонкий поверхностный слой. Он спускался, быстро перебирая веревку руками,
и молился, чтобы не началась качка и чтобы он мог с ней справиться, если
волна все же поднимется. Ему пришло в голову, что нужно было попросить
Фафхрда закрепить веревку внизу и, главное, предупредить его, чтобы он
помолчал, пока Мышелов спускается, - мысль о том, что его могут раздавить
эти кошмарные водяные кольца, была просто невыносимой. Но теперь слишком
поздно: скажи он хоть слово, как Северянин тут же завопит в ответ во всю
глотку.
Итак, разобравшись с первыми страхами, но отнюдь их не отбросив,
Мышелов занялся осмотром того, что его окружало. Светящийся зеленоватый
мир вовсе не был просто изумрудной пустотой, как ему показалось вначале.
Там текла жизнь, хотя и не слишком разнообразная тонкие иззубренные ленты
бурых водорослей, полупрозрачные медузы с опаловой бахромой, маленькие
черные скаты, похожие на летучих мышей, сновавшие туда и сюда крошечные
серебристые рыбки с острыми спинными плавниками - некоторые из них,
собравшись в небольшой голубовато-желтый пестрый косяк, лениво плавали над
отбросами, выкинутыми утром с "Черного казначея", которые Мышелов
распознал по громадному беловатому мослу, - так его обглодал Фафхрд,
прежде чем швырнуть за борт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59