Полон суровости и достоинства. Винтовка-трехлинейка с примкнутым граненым штыком гораздо выше самого часового.
Подходит В. И. Ленин. Поздоровавшись, останавливается, начинает расспрашивать, откуда я, как попал на пулеметные курсы, учился ли где раньше. Потом прошел в квартиру. Выйдя через некоторое время, положил на подоконник пакетик и сказал:
- Когда сменишься, возьми...
В пакетике оказался бутерброд - два кусочка черного хлеба с повидлом. Лакомство двадцатого года.
Очень трогала курсантов манера Владимира Ильича здороваться с часовым за руку. Потом комендант Кремля Петерсон, очевидно, зачитал Председателю Совнаркома соответствующую выдержку из Устава гарнизонной службы, запрещавшую подобное обращение с часовыми. И Владимир Ильич здоровался уже просто кивком.
Несколько раз в те годы доводилось мне слушать В. И. Ленина на конгрессе Коминтерна в Большом театре, где мы, курсанты, несли внутреннюю охрану. Страстная вера вождя в силы революции, в силы народа передавалась и нам, молодым, сплачивая наши ряды, помогая с большей сознательностью и убежденностью бороться за общее дело".
Артур Карлович не участвовал в западнобелорусском подполье, в те времена он служил на границе. Я познакомился с ним в 30-е годы в Советской Белоруссии, где мы вместе с Орловским, Коржем и другими товарищами готовились к будущей партизанской войне.
В Испанию Спрогис прибыл почти на год раньше меня, а решение о поездке принял так же, как и я,- мгновенно: Он ехал с западной границы на курорт через Москву. В столице его спросили, хочет ли он помочь Испанской республике, на что немедленно последовал утвердительный ответ, и на другой день Артур Карлович продолжал свой путь к Черному морю, но уже не отдыхать, а садиться на корабль, отправляющийся к далеким берегам.
Он провоевал на Пиренейском полуострове полтора года. Его назначили советником частей специального назначения, но Спрогис не ограничивался этой ролью, а возглавил отряд разведчиков и непосредственно участвовал в боевых операциях. Отряд входил в состав 11-й интернациональной бригады, действовавшей на Гвадалахарском фронте.
Разведчики Спрогиса взорвали вражеский пороховой завод, пустили под откос около 20 эшелонов, проводили рейды по фашистским тылам, добывали "языков" и секретные документы. За подвиги на испанской земле Артур Карлович был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.
В Испании я познакомился и подружился с национальным героем Польши Каролем Сверчевским (генералом Вальтером). Он командовал 35-й дивизией, и при каждой возможности я заворачивал к гостеприимному военачальнику. Нам было о чем поговорить - он из Польши, я из Литвы, соседи.
У генерала Вальтера была отличная выправка, он был строен, худощав, наголо брил лысеющую голову. К его светлым глазам, строгому интеллигентному лицу хорошо шла республиканская военная форма. Беседы наши проходили на русском языке, генерал говорил на нем чисто и темпераментно, как и на польском. Знал он также испанский.
Кароль Сверчевский рассказал мне, что родился он в 1897 году в семье польского рабочего, рано познакомился с нуждой и голодом. В начале первой мировой войны эвакуировался в Россию вместе с фабрикой, на которую устроился В 1917 году вступил в Красную гвардию, участвовал в гражданской войне. Впоследствии закончил Военную академию имени Фрунзе. Когда вспыхнул мятеж Франко, он одним из первых записался в добровольцы и в 1936 году прибыл на Пиренейский полуостров, вначале командовал бригадой, теперь вот - дивизией.
У нас нашлись общие знакомые, он сообщил мне много интересного об участии в испанской войне добровольцев из Польши. По численности они были вторыми после французов. В Испанию приехало более 5 тысяч поляков, украинцев, белорусов и евреев с родины Сверчевского. Основную массу среди них составляли коммунисты и комсомольцы, были также социалисты, члены крестьянской партии, беспартийные. Принадлежали они все к трудящимся классам- рабочим, земледельцам, интеллигенции.
Уйти за Пиренеи из Польши добровольцам было крайне тяжело. Польское правительство беспощадно преследовало сторонников республиканской Испании, а особенно тех, кто хотел сражаться за нее с оружием в руках. Уехавшие лишались польского гражданства, задержанные при переходе границы приговаривались к двум, а то и трем годам тюремного заключения. Но, невзирая на все препоны, интернационалисты тайно покидали страну и ехали воевать "за вашу и нашу свободу", как повелевал лозунг польских борцов за свободу, провозглашенный еще в прошлом столетии.
Первые группы добровольцев из Польши сформировали батальон имени Ярослава Домбровского, затем батальоны имени Палафокса (испанского генерала, героя войны против Наполеона Бонапарта), имени Адама Мицкевича, украинско-белорусскую роту имени Тараса Шевченко и еврейскую роту имени Нафталия Ботвина (рабочего-комсомольца, расстрелянного польской полицией за убийство провокатора). Спустя год на базе первого польского батальона возникла 13-я интернациональная бригада имени Домбровского, ею командовали сначала Юзеф Стшельчик, потом Кароль Сверчевский.
Генерал Вальтер сказал мне, что под Мадридом смертью храбрых пал секретать ЦК комсомола Западной Белоруссии Николай Дворников (С. Тамашевич). У меня сжалось сердце, я знал погибшего по западнобелорусскому подполью.
Сильно тронул меня рассказ о той денежной помощи, которую оказывают трудящиеся Западной Белоруссии испанским республиканцам. Я же прекрасно знал, в какой нищете живет западнобелорусская деревня, и несмотря на это, в ней стал популярным лозунг "Первый сноп урожая в помощь детям и народу Испании". Люди, которые едва могли прокормить своих собственных детей, отдавали последнее во имя интернациональной солидарности! Рабочие и земледельцы Гродненщины одними из первых собрали 801 злотый. Крестьяне Полесья, не сводившие концы с концами, внесли свои 349 злотых. Какими словами воспеть самоотверженность и высокое благородство их души! Секретариат ЦК Компартии Польши в августе 1937 года отмечал, что первое место по денежным сборам в фонд помощи Испанской республике занимают Варшава и белорусская деревня.
Мера героической пролетарской солидарности стала еще явственней, когда Кароль Сверчевский поведал мне, что даже польские политзаключенные ведут денежные отчисления в пользу сражающегося народа Испании. Узники тюрьмы в Серадзе, например, постановили направить республиканцам сумму, выделяемую им МОПРом на полмесяца. Вот что такое коммунисты, подпольщики, которые даже в неволе остаются великими борцами за правое дело!
Генерал Вальтер назвал имена еще нескольких добровольцев из Западной Белоруссии - руководящего партийного работника Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
Подходит В. И. Ленин. Поздоровавшись, останавливается, начинает расспрашивать, откуда я, как попал на пулеметные курсы, учился ли где раньше. Потом прошел в квартиру. Выйдя через некоторое время, положил на подоконник пакетик и сказал:
- Когда сменишься, возьми...
В пакетике оказался бутерброд - два кусочка черного хлеба с повидлом. Лакомство двадцатого года.
Очень трогала курсантов манера Владимира Ильича здороваться с часовым за руку. Потом комендант Кремля Петерсон, очевидно, зачитал Председателю Совнаркома соответствующую выдержку из Устава гарнизонной службы, запрещавшую подобное обращение с часовыми. И Владимир Ильич здоровался уже просто кивком.
Несколько раз в те годы доводилось мне слушать В. И. Ленина на конгрессе Коминтерна в Большом театре, где мы, курсанты, несли внутреннюю охрану. Страстная вера вождя в силы революции, в силы народа передавалась и нам, молодым, сплачивая наши ряды, помогая с большей сознательностью и убежденностью бороться за общее дело".
Артур Карлович не участвовал в западнобелорусском подполье, в те времена он служил на границе. Я познакомился с ним в 30-е годы в Советской Белоруссии, где мы вместе с Орловским, Коржем и другими товарищами готовились к будущей партизанской войне.
В Испанию Спрогис прибыл почти на год раньше меня, а решение о поездке принял так же, как и я,- мгновенно: Он ехал с западной границы на курорт через Москву. В столице его спросили, хочет ли он помочь Испанской республике, на что немедленно последовал утвердительный ответ, и на другой день Артур Карлович продолжал свой путь к Черному морю, но уже не отдыхать, а садиться на корабль, отправляющийся к далеким берегам.
Он провоевал на Пиренейском полуострове полтора года. Его назначили советником частей специального назначения, но Спрогис не ограничивался этой ролью, а возглавил отряд разведчиков и непосредственно участвовал в боевых операциях. Отряд входил в состав 11-й интернациональной бригады, действовавшей на Гвадалахарском фронте.
Разведчики Спрогиса взорвали вражеский пороховой завод, пустили под откос около 20 эшелонов, проводили рейды по фашистским тылам, добывали "языков" и секретные документы. За подвиги на испанской земле Артур Карлович был награжден орденами Ленина и Красного Знамени.
В Испании я познакомился и подружился с национальным героем Польши Каролем Сверчевским (генералом Вальтером). Он командовал 35-й дивизией, и при каждой возможности я заворачивал к гостеприимному военачальнику. Нам было о чем поговорить - он из Польши, я из Литвы, соседи.
У генерала Вальтера была отличная выправка, он был строен, худощав, наголо брил лысеющую голову. К его светлым глазам, строгому интеллигентному лицу хорошо шла республиканская военная форма. Беседы наши проходили на русском языке, генерал говорил на нем чисто и темпераментно, как и на польском. Знал он также испанский.
Кароль Сверчевский рассказал мне, что родился он в 1897 году в семье польского рабочего, рано познакомился с нуждой и голодом. В начале первой мировой войны эвакуировался в Россию вместе с фабрикой, на которую устроился В 1917 году вступил в Красную гвардию, участвовал в гражданской войне. Впоследствии закончил Военную академию имени Фрунзе. Когда вспыхнул мятеж Франко, он одним из первых записался в добровольцы и в 1936 году прибыл на Пиренейский полуостров, вначале командовал бригадой, теперь вот - дивизией.
У нас нашлись общие знакомые, он сообщил мне много интересного об участии в испанской войне добровольцев из Польши. По численности они были вторыми после французов. В Испанию приехало более 5 тысяч поляков, украинцев, белорусов и евреев с родины Сверчевского. Основную массу среди них составляли коммунисты и комсомольцы, были также социалисты, члены крестьянской партии, беспартийные. Принадлежали они все к трудящимся классам- рабочим, земледельцам, интеллигенции.
Уйти за Пиренеи из Польши добровольцам было крайне тяжело. Польское правительство беспощадно преследовало сторонников республиканской Испании, а особенно тех, кто хотел сражаться за нее с оружием в руках. Уехавшие лишались польского гражданства, задержанные при переходе границы приговаривались к двум, а то и трем годам тюремного заключения. Но, невзирая на все препоны, интернационалисты тайно покидали страну и ехали воевать "за вашу и нашу свободу", как повелевал лозунг польских борцов за свободу, провозглашенный еще в прошлом столетии.
Первые группы добровольцев из Польши сформировали батальон имени Ярослава Домбровского, затем батальоны имени Палафокса (испанского генерала, героя войны против Наполеона Бонапарта), имени Адама Мицкевича, украинско-белорусскую роту имени Тараса Шевченко и еврейскую роту имени Нафталия Ботвина (рабочего-комсомольца, расстрелянного польской полицией за убийство провокатора). Спустя год на базе первого польского батальона возникла 13-я интернациональная бригада имени Домбровского, ею командовали сначала Юзеф Стшельчик, потом Кароль Сверчевский.
Генерал Вальтер сказал мне, что под Мадридом смертью храбрых пал секретать ЦК комсомола Западной Белоруссии Николай Дворников (С. Тамашевич). У меня сжалось сердце, я знал погибшего по западнобелорусскому подполью.
Сильно тронул меня рассказ о той денежной помощи, которую оказывают трудящиеся Западной Белоруссии испанским республиканцам. Я же прекрасно знал, в какой нищете живет западнобелорусская деревня, и несмотря на это, в ней стал популярным лозунг "Первый сноп урожая в помощь детям и народу Испании". Люди, которые едва могли прокормить своих собственных детей, отдавали последнее во имя интернациональной солидарности! Рабочие и земледельцы Гродненщины одними из первых собрали 801 злотый. Крестьяне Полесья, не сводившие концы с концами, внесли свои 349 злотых. Какими словами воспеть самоотверженность и высокое благородство их души! Секретариат ЦК Компартии Польши в августе 1937 года отмечал, что первое место по денежным сборам в фонд помощи Испанской республике занимают Варшава и белорусская деревня.
Мера героической пролетарской солидарности стала еще явственней, когда Кароль Сверчевский поведал мне, что даже польские политзаключенные ведут денежные отчисления в пользу сражающегося народа Испании. Узники тюрьмы в Серадзе, например, постановили направить республиканцам сумму, выделяемую им МОПРом на полмесяца. Вот что такое коммунисты, подпольщики, которые даже в неволе остаются великими борцами за правое дело!
Генерал Вальтер назвал имена еще нескольких добровольцев из Западной Белоруссии - руководящего партийного работника Г.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159