Это был всегдашний партизанский маневр: каратели за время с 24 по 27 число прочесали наш район, разгромили покинутые лагеря и согласно своей логике считали местность очищенной от вооруженных патриотов. Значит, пришла пора вновь заселять прочесанный лес.
Слегка отдохнувшие партизаны шагали веселей. Их согревала мысль, что закончились блуждания по территории, нашпигованной гитлеровскими молодчиками, что впереди их ждут обжитые базы, тепло, безопасность, покой.
Миновали контролируемую противником дорогу и на опушке остановились. Разведка донесла, что путь в Гресский лес перекрывает мощный эсэсовский заслон. Чтобы при его обходе не нарваться на другие карательные части, приняли решение подождать, пока заслон уйдет. Жить подолгу на природе фашисты не умели, их тянуло в хорошо натопленные дома городов и райцентров, под прикрытие танковой брони, колючей проволоки и дзотов.
И опять расчет партизанских вожаков оказался верен, в восемь часов вечера оккупанты снялись с места и двинулись к Поликарповке. Оба отряда тихо пошли следом за ними. В Жилин Броде и Березинце неприятеля уже не было, до большого леса оставалось три-четыре километра. Поликарповку обошли по снежной целине, пользуясь глухой темнотой. Однако фашистский гарнизон расслышал скрип полозьев и стал палить по звуку. Бесприцельная стрельба не причинила колонне урона, партизаны вышли на шоссе, чтобы запутать следы, затем по проезжей просеке углубились в чащу и повернули к зимним лагерям.
В километре от базы сделали привал. Разведчики сообщили, что лагеря Сороки и Мотевосяна сожжены. Люди приуныли. Другая разведгруппа донесла, что лагерь спецотряда цел, но заминирован. Луньков спросил:
- Как заминирован?
- А так,- сказали разведчики,- везде надписи сделаны "Осторожно, мины!"
- Надписи-то на русском языке?
- На русском.
- Здорово! - воскликнул Алексей.- Это же наши, советские надписи. Военная хитрость называется!
Ликование партизан после этой реплики можно представить. В полдень 29 января оба отряда плотно набились в уцелевшие землянки нашего зимнего городка.
- Вот и все,- закончил начштаба.
Мы закурили самосад. Я поинтересовался:
- Натерпелся страху?
- Только в самом начале,- откровенно сказал Луньков.- Когда испугался за сумку.
- А я плена боюсь,- признался я другу.- И не потому, что пытать будут. По иным, чисто моральным причинам.
- Понимаю,- сказал Алексей. Он всегда слыл человеком сообразительным.
- Адъютанту Малеву приказал в случае, если буду без сознания и не смогу застрелиться, сделать два дела. Первое - срезать с меня полевую сумку, второе - добить насмерть.
- Понимаю,- повторил Алексей.
- В этом мире есть штуки пострашней физической смерти,- сказал я.- Ты давно в органах, ты знаешь.
- Знаю,- печально согласился Луньков.- Зато, кроме плена, ты ничего не боишься. Потому и командуешь нами, грешными.
Зарево победы
Новые имена
Как провезти взрывчатку? - Связной Степан Ходыка. - Нормальное человеческое неустройство.- Патриоты идут на смертельный риск. - Летят под откос поезда.
После сокрушительного разгрома гитлеровских войск под Сталинградом Советские Вооруженные Силы в течение января - марта 1943 года провели целый ряд успешных наступательных операций. Сильные удары по врагу были нанесены на Северном Кавказе, на Верхнем Дону, под Ленинградом, на Курском и Харьковском направлениях и в Донбассе. Немецко-фашистская армия потерпела невиданную в истории катастрофу. Завершился коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Линия фронта переместилась далеко на Запад. Было положено начало массовому изгнанию врага с советской земли. Над миром уже алело зарево неизбежной и окончательной победы над фашистскими захватчиками.
Но враг еще был силен, не терял надежды изменить стратегическую обстановку на фронте в свою пользу и яростно огрызался. Оказывая помощь Советской Армии, чувствительные удары по вражеским тылам по-прежнему наносили славные советские партизаны. Фашисты бесились и злобствовали. Организовывали против партизан одну за другой карательные экспедиции.
Зимняя карательная экспедиция в южной части Минской зоны окончилась для врага, как и прежде, неудачей. Противник потерял в атаках более 80 солдат убитыми и такое же количество ранеными. А в четырех партизанских отрядах, включая наш спецотряд, было ранено 10 человек и около 10 бойцов получили обморожения.
В результате борьбы с карателями еще больше возросла ненависть партизан к фашистским захватчикам, окрепла воля к победе, отточилось боевое мастерство, закалился дух. Я вижу закономерность в том, что с каждым новым периодом освободительной войны враг все больше проигрывал как в военном, так и в моральном отношении, а силы патриотов неизменно увеличивались. Особенно заметно проявилось это в зиму 1942/43 года, когда на фронте Красная Армия нанесла захватчикам решающие удары, изменившие весь ход исторического поединка с гитлеризмом в нашу пользу.
Вернувшись на постоянную базу в Гресский лес, отряд особого назначения возобновил работу на Минск. Прежде всего мы задумались над тем, как доставить в город взрывчатку для наших подпольных групп.
Конечно, самый простой способ был такой: дать нашим оперуполномоченным Михаилу Гуриновичу и Максиму Воронкову тол, маломагнитные мины и сказать: "Прорывайтесь в Минск, ребята". Они бывали там не однажды, люди опытные, надежные, что-нибудь придумают. Но я и сам не любил и другим не советовал пользоваться шаблонными ходами в нашей опасной работе. Зачем же уподобляться неприятелю, который часто проигрывает из-за своей догматической тактики? Воронков и Гуринович удачно пробирались в город налегке. Тяжело нагруженные мешки за плечами придадут им не только иной внешний вид, но и другое внутреннее состояние. Вероятность, что оккупанты заинтересуются ими вплотную, вырастала в десятки раз, а это грозило неминуемым провалом. Безрассудно рисковать жизнями своих боевых товарищей я не мог и не имел права как коммунист и командир.
После сталинградской победы в отряд было принято 34 добровольца, все люди проверенные, с хорошими рекомендациями, в большинстве местные жители. Я беседовал с ними, нащупывая связи для транспортировки взрывчатых материалов, и поручил такую же задачу другим офицерам и разведчикам Дмитрия Меньшикова, подробно изучавшим окрестное население, советовался с партизанскими командирами, чьи базы были неподалеку.
Мои люди заинтересовались личностью лесного объездчика Туркина, жившего с семьей в пяти километрах от нашего лагеря, и некоторое время внимательно изучали его. Туркин был замкнут, нелюдим, обязанности свои выполнял исправно. С немецкой администрацией поддерживал ровные отношения, не лебезил перед оккупантами, но и не саботировал их распоряжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159