Брат схваченного командира группы Владимир Щебет узнал, что в деревне Стешицы какой-то тип интересовался партизанами. Вместе с товарищем по группе Петром Милашевским Владимир как бы невзначай зашел в хату, где находился незнакомец. Разговорились. Неизвестный назвался Костюковичем, сообщил, что он белорус, бежал из польской армии, ненавидит оккупантов.
- И здорово ненавидите? - спросил Владимир.
- Готов устроить любую диверсию, которую поручат партизаны,- ответил Костюкович.
Друзья пригласили незнакомца в лес. Собрались партизаны, обыскали его, обнаружили листовки и шпионские записки. Текст листовок носил полицейский характер. Отпираться было невозможно, провокатор сознался, что окончил месячные курсы в Вилейке при дефензиве, получил задание проникнуть в партизанский отряд, втереться в доверие к бойцам и потом выдать всех полиции.
Спустя десять дней Дмитрий Балашко сообщил мне, что его группа задержала на шоссе возле деревни Бомбали мужчину, который назвался Жилинским. У него отобрали оружие.
- Приведите его сюда,- попросил я. У меня имелись кое-какие данные на одного польского шпиона, следовало их проверить. Фигура была значительно крупней, чем задержанный в Стешицах.
Допрос продолжался несколько дней. Жилинский и шутками отделывался, и ругался с нами. Упорно твердил свою легенду:
- Я служил в Красной Армии, был на фронте и воевал против белополяков. Теперь помогаю честным белорусам сражаться в тылу врага.
- Патриот, значит? - спросил я его, будучи выведен из терпения наглой ложью.
- А что, скажете нет? - отвечал он, и глазом не моргнув.
- В Восточной Белоруссии бывали?
- Бывал.
- Случайно не знакомы с комиссаром лесного наркомата в городе Игумене?
Такого вопроса арестованный не ожидал. Ведь этим комиссаром до недавнего времени был он сам! Опытный разведчик, он долгое время скрывался в Советской Белоруссии под разными личинами, а когда чекисты напали на его след, бежал от возмездия к польским хозяевам.
Осенью 1923 года разведка сообщила, что польские паны укрепляют западнобелорусские гарнизоны, в города и крупные села на помощь полиции стягивают армейские части. Смысл этих приготовлений нам был ясен: власти решили предпринять против партизан массовую карательную экспедицию.
В преддверии похода карателей на повстанческие леса патриотическим силам необходимо было улучшить взаимодействие, наладить контакты, с тем чтобы успешней отразить удары врага. У меня возникла мысль установить связь с крупным партизанским отрядом, несколько лет сражавшимся в Полесье под командованием талантливого, бесстрашного вожака Кирилла Прокофьевича Орловского.
15 сентября группа партизан в составе 15 человек выступила из лагеря. Оставив за себя командиром Константина Такушевича, я возглавил эту группу. Вместе со мной пошли Филипп и Иван Яблонские, Иван Ремейко, Михаил Усик, Михаил и Адам Дзики, Константин и Антон Абановичи, Леонид Чарный, Даниил Попкович, Михаил Лапытько, братья Адам и Филипп Литвинковичи и Александр Мельгуй. Все они имели большой опыт партизанской войны, знали местность и никогда не терялись при внезапном нападении.
Продовольствия мы взяли на четверо суток, вооружились винтовками, двумя ручными пулеметами и гранатами. Но на дорогу пришлось потратить больше. Из-за дождей местность развезло, маршрут наш лежал через труднопроходимые болота, показываться на шоссе мы не могли, потому что всюду разъезжали польские патрули.
Чтобы сберечь время, мы шли не только днем, но и по ночам, покрыв за пять суток свыше 120 километров. И вот в лесу, неподалеку от станции Ганцевичи, столкнулись с дозорными из отряда Орловского. Они встретили нас недоверчиво, но все же по моей просьбе отправили одного человека доложить о нас своему командиру.
Через некоторое время на поляну вышел увешанный оружием молодой парень и, радостно улыбаясь, воскликнул:
- Да это же ты, товарищ Стась!
Этого парня я знал давно, звали его Иваном Романчуком. За ним спешил и сам Кирилл Орловский, который также сразу узнал меня и крепко сжал в своих сильных объятиях. Узнал он и моего заместителя Филиппа Яблонского.
- Вот это радость,- весело говорил Орловский.- Хорошо, что пожаловали, друзья... Что же мы стоим? Пошли в мою штабную землянку. Что-то у меня сейчас гостей прибавляется.
- Значит, мы не первые? - спросил я.
- Не первые, но и не последние.
В лагере Орловского, кроме свободных от нарядов и операций партизан, находились его боевые помощники: Василий Захарович Корж, Александр Маркович Рабцевич, Борис Левченя, Семен Радюк и другие.
Начался общий разговор с расспросами о боевых действиях, о житье-бытье. Нам было что рассказать друг другу, поэтому беседа шла весело и оживленно. Да и завтрак из трофейных продуктов Кирилл Прокофьевич соорудил на славу.
Орловский в этих местах воевал уже четыре года, считал себя старожилом Полесья, на память перечислял проведенные операции и их участников. Рассказал о связях с населением, о солтысах, которые отказываются от своей должности, боясь партизан, поэтому партизанскому командиру приходится лично назначать солтысов из своих людей, о крестьянах, уклоняющихся от уплаты налогов, о трусливых чиновниках, не решающихся приезжать в села. Я в долгу не остался и поведал Кириллу о нападениях на гарнизоны и отдельных панов, о перевоспитании помещиков и ликвидации шпионов.
В лагере Орловского я познакомился с партизаном Мухой-Михальским и узнал историю его жизни. Он служил в кавалерийском полку польской армии в чине хорунжего. Однако армейские порядки ему были не по душе, он часто вступал в конфликты с офицерским составом и подвергался дисциплинарным взысканиям. После крупного инцидента, грозившего ему арестом и военным судом, Муха-Михальский выкрал из воинской конюшни коня и скрылся в лес, где стал вести бродячий образ жизни. Бойцы отряда Орловского наткнулись на этого странного бунтаря-одиночку и привели
к командиру. Кирилл Прокофьевич после долгой задушевной беседы предложил бывшему хорунжему присоединиться к отряду и воевать против всех, кто угнетал польский и белорусский народы. Михальский согласился. Среди партизан он прошел хорошую школу. В боевых операциях показал себя храбрым и находчивым, стал разбираться в политике и гордился тем, что является участником важных революционных событий.
Молодой интеллигентный поляк превратился в отличного партизана. Власти распространяли слухи, что в лесах действуют лишь русские и белорусские "бандиты", и натравливали на них польское население. А Орловский начал распространять встречные слухи о том, что все налеты, разгромы воинских гарнизонов и другие операции осуществляет со своим отрядом неуловимый и вездесущий бывший польский хорунжий Муха-Михальский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159