— Люси, — еще мягче продолжала она, — мы с твоим отцом не любим друг друга уже много лет. Прости, если для тебя это так неожиданно.
Я не могла говорить. На моих глазах рушился мой дом, и я вместе с ним. Мое самоощущение и без того непрочно; что, если я вообще растворюсь в воздухе, если исчезнет главная из моих определяющих черт?
— Но почему теперь? — спросила я после того, как мы провели пару минут в напряженном молчании. — Если вы давно друг друга не любите, во что я все равно не верю, почему тебе именно теперь приспичило уходить?
И вдруг до меня дошло, почему: прическа, макияж, новая одежда! Все ясно!
— О господи, — выдохнула я. — Поверить не могу: ты что, еще кого-то встретила? Ты завела… приятеля?
Она не смотрела мне в глаза, дрянь такая, и я поняла, что угадала.
— Люси, — взмолилась она, — я была так одинока!
— Одинока? — возмутилась я. — Как ты могла быть одинока, если у тебя есть папа?
— Люси, пойми, пожалуйста, — вздохнула мама, — жить с твоим отцом все равно что жить с малым ребенком.
— Не надо! — вскипела я. — Не пытайся убедить меня, что он сам во всем виноват. Ты это сделала, и виновата ты одна.
Мама с несчастным видом уставилась на свои руки и не сказала ни слова себе в оправдание.
— Так кто же он? — процедила я, морщась от привкуса желчи во рту. — Этот твой дружок?
— Люси, прошу тебя, — пробормотала она. Ее мягкость сбивала меня с толку, мне было намного спокойнее, когда она язвила и издевалась.
— Говори, — потребовала я.
Она по-прежнему молча смотрела на меня полными слез глазами. Почему не хочет говорить?
— Я его знаю, да? — встревожилась я.
— Да, Люси. Прости меня, Люси, я вовсе не хотела, чтобы так вышло…
— Скажи только, кто он, — приказала я, чувствуя, как трудно становится дышать.
— Это… Он…
— Да говори же! — закричала я.
— Кен Кирнс, — скороговоркой выпалила она.
— Кто? — не сразу поняла я. — Какой такой Кен Кирнс?
— Ну как же, ты ведь знаешь. Мистер Кирнс из химчистки.
— Ах, мистер Кирнс, — протянула я, смутно припоминая лысого старикашку в коричневой кофте, ботинках из кожзаменителя и с вставной челюстью, которая, казалось, жила своей собственной, отдельной от его беззубого рта жизнью.
О, облегчение! Как это ни нелепо, я была парализована страхом, что ее приятелем окажется Дэниэл. Он ведь все темнил насчет своей загадочной новой пассии, и мама так откровенно кокетничала с ним в тот раз, когда мы вместе были у нее, и потом Дэниэл говорил, что моя мама симпатичная…
Ладно, я очень рада, что это не Дэниэл, но мистер Кирнс из химчистки?! Неужели она не могла подцепить кого-нибудь получше? Второго такого урода днем с огнем не сыщешь!
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — заплетающимся языком сказала я. — Мистер Кирнс с вставными зубами, которые ему велики, — твой новый хахаль?
— Он уже заказал себе другие, — жалобно возразила она.
— Ты отвратительна, — тряхнула я головой. — Ты совершенно отвратительна.
Она не заорала на меня, не заругалась, как поступала обычно, если я высказывалась без должного к ней уважения, но продолжала сидеть с прибитым, смиренным видом.
— Люси, посмотри на меня, пожалуйста, — попросила она, и в уголках глаз у нее блеснули слезы. — С Кеном я чувствую себя как молодая, разве ты не понимаешь — я тоже женщина, и у меня есть потребности…
— Слышать не хочу о твоих гнусных потребностях, — перебила ее я, гоня от себя чудовищную картину страстного слияния мамы с мистером Кирнсом среди вешалок и ворохов чужой одежды.
И опять она даже не попыталась оправдаться, но я-то знала, с кем имею дело. Рано или поздно все это напускное смирение с нее слетит.
— Люси, мне пятьдесят три года, и это, возможно, моя последняя надежда на счастье. Ты ведь поймешь меня?
— Ты и твое счастье! А как же папа? Как насчет его счастья?
— Я старалась сделать его счастливым, — с грустью сказала она. — Но ничего не выходит.
— Чушь! — вознегодовала я. — Ты старалась только превратить его жизнь в ад! Почему ты, черт возьми, не ушла от него уже давно?
— Но… — робко пискнула она.
— И где ты намерена жить? — перебила я. Меня по-прежнему мутило.
— С Кеном, — шепнула она.
— Это где?
— Красный домик напротив школы, — с плохо скрываемой гордостью ответила мама. Король химчистки Кен Кирнс явно успел скопить на безбедную старость.
— А как же твой священный долг? — спросила я, зная, что бью ниже пояса. — Как быть с клятвами, что ты давала в церкви, у алтаря, — быть с мужем в горе и в радости?
— Люси, прошу тебя, — еле слышно произнесла она. — Уж как я боролась со своей совестью, сколько молилась, чтобы господь меня направил…
— Какая же ты лицемерка! — воскликнула я. Не то чтобы с точки зрения морали это для меня хоть сколько-нибудь значило, гораздо важнее было побольнее уязвить ее. — Всю мою жизнь ты пичкала меня учением католической церкви, осуждала незамужних матерей и тех, кто делает аборты, а теперь, оказывается, сама ничуть не лучше их! Ты прелюбодейка, ты нарушила свою драгоценную седьмую заповедь!
— Шестую, — возразила она, став на секунду прежней, энергичной и строгой.
Ха! Я знала, что все равно возьму верх.
— Что? — брезгливо поморщилась я.
— Я нарушила шестую заповедь, седьмая — «не укради», тебя что, на уроках Священного писания ничему не научили?
— Вот видишь, вот видишь! — злобно обрадовалась я. — Опять ты за свое, опять осуждаешь, следишь за другими, как цепная собака. Пусть тот, кто без греха, сам уберет бревно из своего глаза!
Она повесила голову, заломила руки. Мученица, да и только.
— А что думает обо всем этом отец Кольм? — не унималась я. — Наверно, теперь он уже не так дружит с тобой, ты ведь… разрушила домашний очаг.
Мама не отвечала.
— Ну? — снова спросила я.
— Они сказали, чтобы я больше не убирала цветами алтарь, — наконец призналась она. Одинокая слеза поползла по ее щеке, смывая неумело наложенный тональный крем и оставляя тонкую дорожку.
— И поделом, — фыркнула я.
— И церковный комитет не принял яблочный торт, что я испекла для благотворительной распродажи, — продолжала она. Слезы уже текли по ее лицу ручьями, и полосок становилось все больше.
— И это верно, — с жаром согласилась я.
— Наверно, думают, что это заразно, — с жалкой улыбочкой сказала она. Я холодно посмотрела на нее, и через пару секунд улыбки как не бывало.
— И мне ты тоже нашла время рассказывать. Как, по-твоему, после таких новостей я смогуработать до вечера?
Согласна, это было уже нечестно, потому что Айвора на месте не было, и я все равно ничего делать не стала бы, но дело не в том.
— Люси, мне очень жаль, — спокойно возразила мама, — но я хотела все рассказать тебе как можно скорей, чтобы не получилось так, что ты узнаешь об этом от кого-нибудь еще.
— Ну ладно, — отрезала я, вставая из-за стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135