миссис Хьюард завладела всеобщим вниманием. Дентон еще пытался таращить свои выцветшие голубые глаза, но наконец и он уставился на нее. Все расслабились, даже Джарвис в своем галстуке цвета лаванды, и в дальнем конце стола Гвен и Шоукросс обменялись взглядами.
Драматический момент остался позади, и с этой минуты общение за столом обрело непринужденный приятный характер. Гвен удалось раздобыть хорошую кухарку, и закуска, по стандартам эдвардианского времени, носила легкий характер, предполагающий, что настоящее пиршество начнется вечером, когда на лицезрение кометы соберется все общество. Эдди Шоукросс просто очаровал свою пожилую глуховатую соседку с другой стороны, старую деву, последнюю из некогда знаменитой Уилтширской династии. Он обсуждал работы Бернарда Шоу – Эдди никогда не опускался ниже столичных запросов. Соседка никогда не слышала о Шоу, что было совершенно очевидно и неважно – Эдди рассыпался в остроумии.
Справа от Гвен сидел Джордж Хьюард-Вест, невысокий человечек, державшийся всегда с большим достоинством, которого, казалось, совершенно не затронул давний скандал касательно взаимоотношений его жены с королем. Он объяснял сложности рынка акций сестре Дентона – Мод, импозантной молодой женщине. Мод – Гвен не без удовлетворения отметила, что та несколько потолстела, – поймала свою звезду, выйдя замуж за какого-то итальянского князька. Сей итальянский князек, по сути, никогда не показывался, да и сейчас его не было; Мод утверждала, что он играет в Монте-Карло.
В сущности, Мод и сама обладала неплохими знаниями о рынке акций, но, будучи женщиной до мозга костей, она решила доставить удовольствие мужчине, который терпеливо объяснял красивой женщине разницу между обыкновенными акциями и облигациями. Гвен увидела, что оба вполне довольны общением, и не стала прерывать их. Вместо этого она с удовольствием позволила себе погрузиться в мечты. В комнате было тепло, несколько глотков вина привели Гвен в мягкое, расслабленное состояние, все ее гости оживленно болтали, и она могла немного заняться сама собой.
За столом собрались четырнадцать человек. Все ее сыновья сидели тут, кроме Стини, который остался наверху, и – слава Богу! – Констанцы. Няня получила твердое указание, что дети должны оставаться на месте весь день. Стини был хрупким мальчиком и нуждался в отдыхе, а Констанце придется уединиться вместе с ним. Чего Гвен больше всего не любила в Констанце – она вечно отиралась рядом, словно шпионя за своим отцом, с которым, едва только обнаружив его, не хотела расставаться. Этот ребенок прилипал к нему словно банный лист.
Четырнадцать человек за ленчем, сорок будет за обедом. Гвен была удовлетворена меню обеденного стола: черепаховый суп, устрицы и – что было всегда моментом ее триумфа – рагу из лобстера. Обилие блюд всегда приводило Дентона в хорошее настроение, и дальше последуют жареные гуси, жареное седло барашка, копченая сельдь. Кстати, не забыла ли она дать указание приготовить цесарку, которую так любит Эдди? Да, все в порядке. Затем, конечно, пудинг, который всегда выглядит столь соблазнительно, желе с шампанским в хрустальных розетках, лимонная вода со льдом – ее особенно любит Стини, и не забыть послать ему наверх в детскую… И наконец – десерт. Гвен, у которой были отличные зубы, любила эту часть застолья, когда на уже смятой скатерти искрами сверкает столовое серебро, красуются пирожные и кексы, пурпурные карлсбадские сливы под сахарной пудрой, горки мороженых вишен и винограда, орехи и фиги из теплиц, высокие стаканы с ледяным сотерном. О, это будет просто прекрасно!
Потом она и ее гости соберутся снаружи на террасе, и, осиянная славой, по небу пройдет комета.
По такому случаю Гвен облачится в меха. Дентон еще не видел ее новую котиковую шубку с воротником из горностая – как и счет за нее. (Когда он увидит его, то, конечно, не придет в восторг, потому что Дентон скуповат и прижимист.) Тем не менее она может смело надевать ее – Дентон будет так пьян, что ничего не заметит.
Затем они вернутся в дом. Позволят себе немного музыки; Джейн Канингхэм, одаренная пианистка, обещала поиграть для них; сама Гвен может спеть пару сентиментальных баллад, которые она так любит. После этого наступит расслабление, никакой спешки. Пусть все идет своим чередом, как говорит Эдди; люди должны следовать своим наклонностям.
Дентон исчезнет – это уж точно. Он куда-то завалится со своими приятелями – курить сигары и набираться портвейном, несмотря на подагру; затем он взгромоздится на постель – неважно, как поздно это произойдет, и Гвен не придется слушать его храп. Да, Дентон напьется и исчезнет, как он всегда поступает. Пронырливая Констанца будет крепко спать, гости будут заняты друг другом, и, наконец, Эдди и Гвен получат возможность обрести свободу в обществе друг друга где-нибудь в укромном месте.
Гвен предалась мечтам, и по мере того, как они все отчетливее обращались к тому сладостному моменту, который ждал ее, она не могла справиться с охватывавшим ее острым нетерпением. Она жаждала Эдди, она нуждалась в Эдди; стремление к нему было столь неодолимым, что ее бросало в жар и у нее перехватывало дыхание, словно она была на грани обморока.
* * *
Этим утром в Каменном домике, когда дети оставили их, Эдди взял ее руку и сунул в карман своего пиджака. Пальцы ее коснулись чего-то мягкого, и она вытащила длинную черную шелковую ленточку. Она молча смотрела на нее, и знакомая слабость овладевала ее телом. У нее не было необходимости спрашивать о предназначении этих ленточек, она уже видела их в воображении – то ли в Королевской спальне, то ли на поляне в лесу, где они с Эдди порой встречались. Эти места отчетливо представали у нее перед глазами, когда она рассматривала черные ленточки и помнила, с какой целью Эдди их использует.
Гвен теперь смотрела на Шоукросса. Похоже, он не думал о ней так, как сейчас она размышляла о нем. Напротив, его поведение было раскованным, веселым и несколько рассеянным. Он переговаривался через стол со своим приятелем Джарвисом, рассуждая о каком-то художнике. Джарвис, насколько Гвен могла понять, был посредником. Он выражал надежду, что может обеспечить Дентону приобретение нескольких картин у своего знакомого художника: мастер отличный, сказал Джарвис, поскольку посвящает свое творчество единственным темам, которые Дентон считал достойными для искусства, – пирушкам, собакам, лошадям, оленям и лисам.
А теперь Эдди говорил о какой-то картинной галерее, о которой Гвен и не слышала. И в кармане у него должны лежать те черные ленточки, пока он говорит – страстно и убежденно, темно-серые глаза поблескивают, рыжеватая бородка лоснится от бриолина;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Драматический момент остался позади, и с этой минуты общение за столом обрело непринужденный приятный характер. Гвен удалось раздобыть хорошую кухарку, и закуска, по стандартам эдвардианского времени, носила легкий характер, предполагающий, что настоящее пиршество начнется вечером, когда на лицезрение кометы соберется все общество. Эдди Шоукросс просто очаровал свою пожилую глуховатую соседку с другой стороны, старую деву, последнюю из некогда знаменитой Уилтширской династии. Он обсуждал работы Бернарда Шоу – Эдди никогда не опускался ниже столичных запросов. Соседка никогда не слышала о Шоу, что было совершенно очевидно и неважно – Эдди рассыпался в остроумии.
Справа от Гвен сидел Джордж Хьюард-Вест, невысокий человечек, державшийся всегда с большим достоинством, которого, казалось, совершенно не затронул давний скандал касательно взаимоотношений его жены с королем. Он объяснял сложности рынка акций сестре Дентона – Мод, импозантной молодой женщине. Мод – Гвен не без удовлетворения отметила, что та несколько потолстела, – поймала свою звезду, выйдя замуж за какого-то итальянского князька. Сей итальянский князек, по сути, никогда не показывался, да и сейчас его не было; Мод утверждала, что он играет в Монте-Карло.
В сущности, Мод и сама обладала неплохими знаниями о рынке акций, но, будучи женщиной до мозга костей, она решила доставить удовольствие мужчине, который терпеливо объяснял красивой женщине разницу между обыкновенными акциями и облигациями. Гвен увидела, что оба вполне довольны общением, и не стала прерывать их. Вместо этого она с удовольствием позволила себе погрузиться в мечты. В комнате было тепло, несколько глотков вина привели Гвен в мягкое, расслабленное состояние, все ее гости оживленно болтали, и она могла немного заняться сама собой.
За столом собрались четырнадцать человек. Все ее сыновья сидели тут, кроме Стини, который остался наверху, и – слава Богу! – Констанцы. Няня получила твердое указание, что дети должны оставаться на месте весь день. Стини был хрупким мальчиком и нуждался в отдыхе, а Констанце придется уединиться вместе с ним. Чего Гвен больше всего не любила в Констанце – она вечно отиралась рядом, словно шпионя за своим отцом, с которым, едва только обнаружив его, не хотела расставаться. Этот ребенок прилипал к нему словно банный лист.
Четырнадцать человек за ленчем, сорок будет за обедом. Гвен была удовлетворена меню обеденного стола: черепаховый суп, устрицы и – что было всегда моментом ее триумфа – рагу из лобстера. Обилие блюд всегда приводило Дентона в хорошее настроение, и дальше последуют жареные гуси, жареное седло барашка, копченая сельдь. Кстати, не забыла ли она дать указание приготовить цесарку, которую так любит Эдди? Да, все в порядке. Затем, конечно, пудинг, который всегда выглядит столь соблазнительно, желе с шампанским в хрустальных розетках, лимонная вода со льдом – ее особенно любит Стини, и не забыть послать ему наверх в детскую… И наконец – десерт. Гвен, у которой были отличные зубы, любила эту часть застолья, когда на уже смятой скатерти искрами сверкает столовое серебро, красуются пирожные и кексы, пурпурные карлсбадские сливы под сахарной пудрой, горки мороженых вишен и винограда, орехи и фиги из теплиц, высокие стаканы с ледяным сотерном. О, это будет просто прекрасно!
Потом она и ее гости соберутся снаружи на террасе, и, осиянная славой, по небу пройдет комета.
По такому случаю Гвен облачится в меха. Дентон еще не видел ее новую котиковую шубку с воротником из горностая – как и счет за нее. (Когда он увидит его, то, конечно, не придет в восторг, потому что Дентон скуповат и прижимист.) Тем не менее она может смело надевать ее – Дентон будет так пьян, что ничего не заметит.
Затем они вернутся в дом. Позволят себе немного музыки; Джейн Канингхэм, одаренная пианистка, обещала поиграть для них; сама Гвен может спеть пару сентиментальных баллад, которые она так любит. После этого наступит расслабление, никакой спешки. Пусть все идет своим чередом, как говорит Эдди; люди должны следовать своим наклонностям.
Дентон исчезнет – это уж точно. Он куда-то завалится со своими приятелями – курить сигары и набираться портвейном, несмотря на подагру; затем он взгромоздится на постель – неважно, как поздно это произойдет, и Гвен не придется слушать его храп. Да, Дентон напьется и исчезнет, как он всегда поступает. Пронырливая Констанца будет крепко спать, гости будут заняты друг другом, и, наконец, Эдди и Гвен получат возможность обрести свободу в обществе друг друга где-нибудь в укромном месте.
Гвен предалась мечтам, и по мере того, как они все отчетливее обращались к тому сладостному моменту, который ждал ее, она не могла справиться с охватывавшим ее острым нетерпением. Она жаждала Эдди, она нуждалась в Эдди; стремление к нему было столь неодолимым, что ее бросало в жар и у нее перехватывало дыхание, словно она была на грани обморока.
* * *
Этим утром в Каменном домике, когда дети оставили их, Эдди взял ее руку и сунул в карман своего пиджака. Пальцы ее коснулись чего-то мягкого, и она вытащила длинную черную шелковую ленточку. Она молча смотрела на нее, и знакомая слабость овладевала ее телом. У нее не было необходимости спрашивать о предназначении этих ленточек, она уже видела их в воображении – то ли в Королевской спальне, то ли на поляне в лесу, где они с Эдди порой встречались. Эти места отчетливо представали у нее перед глазами, когда она рассматривала черные ленточки и помнила, с какой целью Эдди их использует.
Гвен теперь смотрела на Шоукросса. Похоже, он не думал о ней так, как сейчас она размышляла о нем. Напротив, его поведение было раскованным, веселым и несколько рассеянным. Он переговаривался через стол со своим приятелем Джарвисом, рассуждая о каком-то художнике. Джарвис, насколько Гвен могла понять, был посредником. Он выражал надежду, что может обеспечить Дентону приобретение нескольких картин у своего знакомого художника: мастер отличный, сказал Джарвис, поскольку посвящает свое творчество единственным темам, которые Дентон считал достойными для искусства, – пирушкам, собакам, лошадям, оленям и лисам.
А теперь Эдди говорил о какой-то картинной галерее, о которой Гвен и не слышала. И в кармане у него должны лежать те черные ленточки, пока он говорит – страстно и убежденно, темно-серые глаза поблескивают, рыжеватая бородка лоснится от бриолина;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231