Фредди вгляделся в них. Он попытался прикинуть, где на самом деле был установлен тот самый капкан.
Наверно, вон там, подумал он, вон в том подлеске. Он поежился. Когда Стини опять протянул ему фляжку, он решительно сделал второй глоток и взглянул на братьев. Окленд неотрывно смотрел в сторону подлеска. Его лицо выглядело словно высеченным из камня.
– Это было вон там.
Окленд так неожиданно подал голос, что Фредди чуть не подпрыгнул. Он показал на сплетение веток.
– Именно там.
– Ты уверен? – посмотрел в ту же сторону и Стини.
– Да. Как раз справа от тропы.
– Откуда ты это знаешь?
У Стини был резкий голос. Окленд, пожав плечами, отвернулся.
– Эту штуку должны были убрать – потом.
– Я думал, что это сделал Каттермол.
– Я пришел вместе с ним. И с другими. – У Окленда был хриплый, напряженный голос. – Я забыл, с кем. Кто-то из братьев Хеннеси, кажется.
– Хм… Какой ужас! – Стини поежился. Он не отрываясь смотрел на то место, на которое показал Окленд.
– Да, вот тут и было. Лужа крови. Одежда вся изодрана. Прогулка ему досталась не из приятных.
Окленд отошел на несколько шагов. Он стоял спиной к братьям. Снова наступило молчание. Когда они оказались на этом месте, Фредди почувствовал, что оно обладает какой-то властью над ними. Никто из них не собирался останавливаться, но, остановившись, они не могли сдвинуться с места. Фредди стал убеждать сам себя, что в яркий солнечный день это место отнюдь не кажется таким ужасным. Оно наводит ужас в сгущающихся сумерках. Он сказал, но в голосе у него просквозила предательская слабость:
– Давайте возвращаться.
– Ты помнишь, что сказала мама – когда она умирала?
Вопрос задал Стини. Казалось, он даже не услышал предложения Фредди. Он смотрел лишь на Окленда.
– Да. Помню, – коротко ответил Окленд.
– Что помнишь? – спросил Фредди.
Он был тогда в Южной Америке, летал, развозя почту. Гвен болела недолго. Фредди, который слишком поздно получил сообщение, прибыл в Винтеркомб на следующий день после ее кончины. Это была его неизбывная боль, которая продолжала жить в нем: Стини и Окленд были с Гвен; Джейн была рядом; только он оставил ее.
Фредди переводил взгляд с брата на брата; он жалобно, ничего не понимая, смотрел на окружающие заросли. В его собственных отношениях с матерью была незаживающая рана, которая спустя много лет и поспособствовала ее смерти. Она так и не зажила. Он так бы хотел сказать матери, умиравшей на своем ложе, как он любит ее. Да, он бы сказал ей эти слова.
– Что мама сказала? – снова потребовал он ответа.
Окленд не ответил. Стини лишь вздохнул.
– Ну, в самом конце… – Он замялся. – Она говорила о Шоукроссе. Это было просто ужасно. Она много говорила о нем.
– О Господи. – Фредди склонил голову.
– Она не была расстроена, Фредди, – сказал Стини, беря его за руку. – Честно. Она была совершенно спокойна. Но я думаю… я думаю, ей казалось, что Шоукросс стоит тут же в комнате. А ты, Окленд?.. Похоже, и тебе так казалось. Она разговаривала с ним.
– Ты сказал мне, что все было легко и спокойно! – взорвался Фредди. – Вы оба уверяли меня в этом. Вы сказали, что все закончилось легко; вы говорили, что она просто… ушла.
– Так и было. – Стини нахмурился, как бы вспоминая. – Казалось, она была рада наконец уйти. Она не сопротивлялась. Но тогда она уже почти ничего не понимала. То она что-то говорила, спорила, а потом замолкала. О Господи. Хотел бы я, чтобы нас тут не было. Как нас сюда занесло?
– Я хочу знать, Окленд… – Фредди схватил его за руку. – Что она сказала?
– Ничего. – Окленд движением плеча освободился от его руки. – Она говорила о Шоукроссе, вот и все. Как Стини и сказал. От лекарств, которые ей прописали, у нее все мутилось. Она сама не понимала, о чем ведет речь…
– Нет, она все понимала… – Стини повернулся. – Она рассказала, что, когда Шоукросс оказался здесь в ночь кометы, то услышал, как она зовет его. Он сам рассказал ей перед смертью. И это были его последние слова, обращенные к ней. И вот, умирая, она их вспомнила. Это было очень странно…
– Странно? В каком смысле странно?
– Она начала страшно волноваться – так, Окленд? Я думаю, она понимала, что мы рядом. Словно бы она хотела что-то нам сказать и не могла. Как будто она чего-то боялась.
– Она была очень больна, – отрывисто сказал Окленд. – И нет смысла ворошить прошлое, Стини. Она была не в себе… – Он помедлил. – Затем она уснула. И в самом конце к ней пришло успокоение. Она была такой… усталой. Я думаю, она была рада, что все подходит к концу.
Стини с трудом набрал воздух в грудь; у него перехватило горло.
– Это правда, – сказал он. – В самом деле, Фредди. Когда умер папа, его очень не хватало ей, как я думаю. Она нуждалась в нем, а когда его не стало…
– Она прекратила бороться, – ровным голосом продолжил Окленд. – До определенной черты мы все себя так ведем.
– О Господи, как мне тут плохо! – Стини схватил Фредди за руку. – Я ненавижу это место. Я хотел никогда не видеть его и не бывать здесь. Тут все возвращается. Посмотрите на нас. Мы все разочаровали ее, каждый по-своему. Она строила такие планы – и гляньте на нас. Окленд, который старается стать фермером. Окленд, неудавшийся аристократ. Я неудавшийся художник. Фредди…
– О, я самый худший из вас. Из меня вообще ничего не получилось. – К удивлению своих братьев, Фредди произнес эти слова спокойно и даже без горечи. – И нет смысла сетовать по этому поводу, Стини, – рассудительно продолжил он. – Кроме того, это не вся правда. Стараниями Окленда эти места все же живут – несмотря ни на какие препятствия. Это требует мужества. Ты больше не рисуешь, но ты продолжаешь путешествовать. Ты заставляешь людей радоваться и смеяться. Ты такой, как ты и есть. И не должен извиняться за это – такой образ жизни тоже требует определенного мужества. А я… я так и болтаюсь себе, как и всегда. Но сомневаюсь, чтобы кому-нибудь я принес горе. Во всяком случае, я стараюсь этого не делать. Нас могла бы постичь куда худшая судьба. Но мы по-прежнему здесь. И мы принадлежим друг другу.
– Ох, Фредди! – Стини начал расплываться в улыбке. Он положил руки брату на плечи. – Ты черт-те что, ты это понимаешь? Только ты мог нас так утешить. Как мне это нравится!
– Я не старался, – твердо ответил Фредди. – Я понимаю, что у меня не ума палата. Но то, что я сказал, – это истина. Мы не хуже всех прочих. В нас есть и плохое, и хорошее. Мы просто… обыкновенные.
– И голодные, – вмешался Окленд. Он улыбался. – Не забывай и об этом, Фредди. Пошли – мы все впадаем в сентиментальность, и Фредди прав. Будем благодарны за все, что у нас есть. – Он огляделся, повернувшись. – Мне не хватает моей жены. Мне не хватает моего ребенка. Я хочу получить свой чай. Пошли к дому.
Фредди сразу же развеселился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231
Наверно, вон там, подумал он, вон в том подлеске. Он поежился. Когда Стини опять протянул ему фляжку, он решительно сделал второй глоток и взглянул на братьев. Окленд неотрывно смотрел в сторону подлеска. Его лицо выглядело словно высеченным из камня.
– Это было вон там.
Окленд так неожиданно подал голос, что Фредди чуть не подпрыгнул. Он показал на сплетение веток.
– Именно там.
– Ты уверен? – посмотрел в ту же сторону и Стини.
– Да. Как раз справа от тропы.
– Откуда ты это знаешь?
У Стини был резкий голос. Окленд, пожав плечами, отвернулся.
– Эту штуку должны были убрать – потом.
– Я думал, что это сделал Каттермол.
– Я пришел вместе с ним. И с другими. – У Окленда был хриплый, напряженный голос. – Я забыл, с кем. Кто-то из братьев Хеннеси, кажется.
– Хм… Какой ужас! – Стини поежился. Он не отрываясь смотрел на то место, на которое показал Окленд.
– Да, вот тут и было. Лужа крови. Одежда вся изодрана. Прогулка ему досталась не из приятных.
Окленд отошел на несколько шагов. Он стоял спиной к братьям. Снова наступило молчание. Когда они оказались на этом месте, Фредди почувствовал, что оно обладает какой-то властью над ними. Никто из них не собирался останавливаться, но, остановившись, они не могли сдвинуться с места. Фредди стал убеждать сам себя, что в яркий солнечный день это место отнюдь не кажется таким ужасным. Оно наводит ужас в сгущающихся сумерках. Он сказал, но в голосе у него просквозила предательская слабость:
– Давайте возвращаться.
– Ты помнишь, что сказала мама – когда она умирала?
Вопрос задал Стини. Казалось, он даже не услышал предложения Фредди. Он смотрел лишь на Окленда.
– Да. Помню, – коротко ответил Окленд.
– Что помнишь? – спросил Фредди.
Он был тогда в Южной Америке, летал, развозя почту. Гвен болела недолго. Фредди, который слишком поздно получил сообщение, прибыл в Винтеркомб на следующий день после ее кончины. Это была его неизбывная боль, которая продолжала жить в нем: Стини и Окленд были с Гвен; Джейн была рядом; только он оставил ее.
Фредди переводил взгляд с брата на брата; он жалобно, ничего не понимая, смотрел на окружающие заросли. В его собственных отношениях с матерью была незаживающая рана, которая спустя много лет и поспособствовала ее смерти. Она так и не зажила. Он так бы хотел сказать матери, умиравшей на своем ложе, как он любит ее. Да, он бы сказал ей эти слова.
– Что мама сказала? – снова потребовал он ответа.
Окленд не ответил. Стини лишь вздохнул.
– Ну, в самом конце… – Он замялся. – Она говорила о Шоукроссе. Это было просто ужасно. Она много говорила о нем.
– О Господи. – Фредди склонил голову.
– Она не была расстроена, Фредди, – сказал Стини, беря его за руку. – Честно. Она была совершенно спокойна. Но я думаю… я думаю, ей казалось, что Шоукросс стоит тут же в комнате. А ты, Окленд?.. Похоже, и тебе так казалось. Она разговаривала с ним.
– Ты сказал мне, что все было легко и спокойно! – взорвался Фредди. – Вы оба уверяли меня в этом. Вы сказали, что все закончилось легко; вы говорили, что она просто… ушла.
– Так и было. – Стини нахмурился, как бы вспоминая. – Казалось, она была рада наконец уйти. Она не сопротивлялась. Но тогда она уже почти ничего не понимала. То она что-то говорила, спорила, а потом замолкала. О Господи. Хотел бы я, чтобы нас тут не было. Как нас сюда занесло?
– Я хочу знать, Окленд… – Фредди схватил его за руку. – Что она сказала?
– Ничего. – Окленд движением плеча освободился от его руки. – Она говорила о Шоукроссе, вот и все. Как Стини и сказал. От лекарств, которые ей прописали, у нее все мутилось. Она сама не понимала, о чем ведет речь…
– Нет, она все понимала… – Стини повернулся. – Она рассказала, что, когда Шоукросс оказался здесь в ночь кометы, то услышал, как она зовет его. Он сам рассказал ей перед смертью. И это были его последние слова, обращенные к ней. И вот, умирая, она их вспомнила. Это было очень странно…
– Странно? В каком смысле странно?
– Она начала страшно волноваться – так, Окленд? Я думаю, она понимала, что мы рядом. Словно бы она хотела что-то нам сказать и не могла. Как будто она чего-то боялась.
– Она была очень больна, – отрывисто сказал Окленд. – И нет смысла ворошить прошлое, Стини. Она была не в себе… – Он помедлил. – Затем она уснула. И в самом конце к ней пришло успокоение. Она была такой… усталой. Я думаю, она была рада, что все подходит к концу.
Стини с трудом набрал воздух в грудь; у него перехватило горло.
– Это правда, – сказал он. – В самом деле, Фредди. Когда умер папа, его очень не хватало ей, как я думаю. Она нуждалась в нем, а когда его не стало…
– Она прекратила бороться, – ровным голосом продолжил Окленд. – До определенной черты мы все себя так ведем.
– О Господи, как мне тут плохо! – Стини схватил Фредди за руку. – Я ненавижу это место. Я хотел никогда не видеть его и не бывать здесь. Тут все возвращается. Посмотрите на нас. Мы все разочаровали ее, каждый по-своему. Она строила такие планы – и гляньте на нас. Окленд, который старается стать фермером. Окленд, неудавшийся аристократ. Я неудавшийся художник. Фредди…
– О, я самый худший из вас. Из меня вообще ничего не получилось. – К удивлению своих братьев, Фредди произнес эти слова спокойно и даже без горечи. – И нет смысла сетовать по этому поводу, Стини, – рассудительно продолжил он. – Кроме того, это не вся правда. Стараниями Окленда эти места все же живут – несмотря ни на какие препятствия. Это требует мужества. Ты больше не рисуешь, но ты продолжаешь путешествовать. Ты заставляешь людей радоваться и смеяться. Ты такой, как ты и есть. И не должен извиняться за это – такой образ жизни тоже требует определенного мужества. А я… я так и болтаюсь себе, как и всегда. Но сомневаюсь, чтобы кому-нибудь я принес горе. Во всяком случае, я стараюсь этого не делать. Нас могла бы постичь куда худшая судьба. Но мы по-прежнему здесь. И мы принадлежим друг другу.
– Ох, Фредди! – Стини начал расплываться в улыбке. Он положил руки брату на плечи. – Ты черт-те что, ты это понимаешь? Только ты мог нас так утешить. Как мне это нравится!
– Я не старался, – твердо ответил Фредди. – Я понимаю, что у меня не ума палата. Но то, что я сказал, – это истина. Мы не хуже всех прочих. В нас есть и плохое, и хорошее. Мы просто… обыкновенные.
– И голодные, – вмешался Окленд. Он улыбался. – Не забывай и об этом, Фредди. Пошли – мы все впадаем в сентиментальность, и Фредди прав. Будем благодарны за все, что у нас есть. – Он огляделся, повернувшись. – Мне не хватает моей жены. Мне не хватает моего ребенка. Я хочу получить свой чай. Пошли к дому.
Фредди сразу же развеселился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231