Затем прошел в комнату мимо подвешенной в коридоре кожаной боксерской груши и принялся рыться на столе в поисках чистого листа бумаги. Не обнаружив ничего подходящего, вырвал лист из нотной тетради и крупно написал на нем источенным цветным карандашом: "Буду поздно. Не волнуйтесь". Вернувшись на кухню, он поставил лист на стол, заложив его вилкой.
– Твои сейчас где? – спросил Аркадий, прочитав коротенькое послание.
– Жена – на работе… Сын – в саду, – буркнул Игорь. – Ну, все, кажется? Пошли?
– Пошли, – согласился Аркадий.
Они вышли на серую, бесцветную улицу. Грязные облака, как огромные дирижабли медленно плыли по небу, высматривая, где бы опрокинуться надоедливым дождем. Аркадий задумчиво посмотрел на свою красную девятку, стоящую неподалеку от подъезда, и сказал:
– Слушай, старик! А на машине туда, пожалуй, не добраться … В центре наверняка всё войсками запружено…
Он перевел озадаченный взгляд на Игоря.
– Что предлагаешь? – посмотрел на него Игорь.
– Давай на метро… Так верней… Машину я пока здесь оставлю…
Игорь подумал, что Аркадий скорее всего прав, но в этом случае ему придется пережить назойливые просьбы об автографе, которые были сейчас совсем некстати… Но выбора, похоже, не оставалось…
– Ладно… Давай… – сказал он.
Оставив машину во дворе у дома, они с Аркадием направились к метро.
Пока шли вдоль широкого проспекта к подземному переходу с высокой буквой "М", Игорь, хмурясь, глядел на череду военной техники, заполонившую проезжую часть. Танки, бронетранспортеры, машины десанта, грузовики с солдатами ядовитым зеленым потоком текли по направлению к центру города. Проходя мимо стеклянной коробки универсама, Резман вдруг остановился – увидел длинную очередь, высунувшую длинный хвост из стеклянных дверей.
– Смотри-ка, очередь! Неужели, выбросили чего-то? Подожди, я посмотрю…
Быстрым шагом он подошел к дверям магазина.
– Чего дают? – обратился к пожилой женщине, стоящей в очереди последней.
– Да, вот… Чай и гречку, – сказала та, нервно комкая в руках черную полотняную сумку. – Не знаю, хватит мне иль нет… Сказали больше не занимать… Дают-то по два кило гречки и две пачки чая в одни руки… Некоторые, вон успели по два раза очередь занять, а моя-то соседка уж больно поздно мне сказала. Ох, горе, горе! – женщина расстроено покачала седой головой. – Продуктов-то в магазинах-то совсем нет… Может потом эти гречку и чай совсем не купишь…
Тут Аркадий обратил внимание, что перед входом в магазин стоит небольшая группа пикетчиков. Несколько молодых людей с плакатами на груди, – по виду то ли студенты, то ли молодые специалисты, – раздавали прохожим листовки.
На плакатах – простых ватмановых листах, от руки было написано:
"Купи себе еды в последний раз!", "Бери больше – это последняя еда!"
– Возьмите! – настойчиво предлагали молодые люди. Прохожие брали листовки и тут же начинали их читать. Вокруг собралась небольшая толпа любопытных.
– Товарищи, нас пытаются купить! – вдруг начала зычно выкрикивать в мегафон дородная дама в очках, стоявшая у входа в магазин. – Задешево! За два килограмма гречки и две пачки чая! Докажем прогнившей власти, что мы не быдло поганое, которым она нас привыкла считать! Наша совесть не продается! Выйдем все организованно на митинг к Белому дому и защитим демократию!
– Пошли, пошли! – нетерпеливо потянул Игорь Аркадия за рукав, но дама с мегафоном, пронзив их неприязненным взглядом из под лупоглазых очков, решительно потребовала:
– Молодые люди! Возьмите листовки!
Аркадий, снисходительно усмехнувшись, взял из рук рыженькой девчонки пару листовок и они с Игорем направились к подземному переходу. Не сбавляя шага, Аркадий принялся рассматривать листовки, – на стандартных писчих листах было крупно отпечатано:
"Диктатура не пройдет! Все на митинг около дома правительства Российской Федерации. Москва, Краснопресненская набережная."
– Свеженькие… Только что из типографии, – сказал Аркадий, показывая их Игорю. – Ещё краска не просохла…
– Сохрани на память, – посоветовал Игорь. Аркадий несколько раз сложил листки пополам и сунул их в карман.
Дойдя до входа в метро, они нырнули в провал подземного перехода, – спустились по ребристым ступенькам медленно тащившегося эскалатора и оказались на платформе подземной станции. Подошедшая электричка, привычно клацнув дверьми, выпустила из себя пассажиров и, заглотив новых, умчалась в темноту тоннеля. Игорь, стараясь избежать любопытных взглядов, протиснулся в самый конец вагона, но пассажирам, нервно покачивающимся вместе с ним в утробе подземной электрички, похоже, было не до того. Гомонящий люд находился во взвинчено-возбужденном состоянии. Все разговоры были только о путче. Кто-то громко спорил, кто-то внимательно слушал, но равнодушных не было.
– Порядок, конечно, наводить надо было, – стараясь перекричать шум громыхающей подземки говорил один, в очках, с аккуратно подстриженной профессорской бородкой. – Но, чтоб вот так, с танками?
– Какой, на фиг, порядок? – кричал ему второй, с длинным лошадиным лицом, судорожно вцепившись в хромированный поручень. – Ты Бельцина слушал? ГУЛАГ с железным занавесом нам опять готовят… Вот и весь твой порядок!
– Михайлов-то, говорят, умер! – слышался возбужденный голос с противоположной стороны.
– Умер… Как же… Он со своим здоровьем ещё нас переживет!
– Умер! Я тебе говорю! А иначе бы не было эту всей этой заварухи…
Пока Аркадий и Игорь ехали до своей остановки, накаленные страсти продолжали лихорадочно метаться в тесной толчее вагона. Перед остановкой "Краснопресненская", с трудом протиснувшись к дверям, Таликов и Резман с удивлением обнаружили, пестрый людской вал целеустремленно покатил к выходу.
– Смотри-ка! – сказал Аркадий. – Не одни мы с тобой сознательные…
Поднявшись вверх на тесно навьюченном эскалаторе, они вышли на промозглый уличный воздух и увидели, что людской поток течет в сторону Краснопресненской набережной. Ещё издали стало заметно, что перед Домом правительства колышется темное море из людских голов. По углам Белого дома, ощетинившись длинными пушками, словно высматривая цель для залпов, стояли темные танки. Игорь с Резманом стали протискиваться поближе к высокому фасаду белого здания.
– А танки-то тут откуда? – обескуражено спросил Аркадий, разглядывая приземистый танк с пулеметом на башне. Худой парень с волосами, собранными на затылке в конский хвост, – поставив ногу на высокий бордюр, он завязывал шнурок, – ответил, не оборачиваясь:
– Это наши… Из Таманской дивизии… Перешли на сторону Бельцина…
У Аркадия удивленно вскинулись брови. Он наклонился, пытаясь заглянуть парню в лицо и спросил недоверчиво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Твои сейчас где? – спросил Аркадий, прочитав коротенькое послание.
– Жена – на работе… Сын – в саду, – буркнул Игорь. – Ну, все, кажется? Пошли?
– Пошли, – согласился Аркадий.
Они вышли на серую, бесцветную улицу. Грязные облака, как огромные дирижабли медленно плыли по небу, высматривая, где бы опрокинуться надоедливым дождем. Аркадий задумчиво посмотрел на свою красную девятку, стоящую неподалеку от подъезда, и сказал:
– Слушай, старик! А на машине туда, пожалуй, не добраться … В центре наверняка всё войсками запружено…
Он перевел озадаченный взгляд на Игоря.
– Что предлагаешь? – посмотрел на него Игорь.
– Давай на метро… Так верней… Машину я пока здесь оставлю…
Игорь подумал, что Аркадий скорее всего прав, но в этом случае ему придется пережить назойливые просьбы об автографе, которые были сейчас совсем некстати… Но выбора, похоже, не оставалось…
– Ладно… Давай… – сказал он.
Оставив машину во дворе у дома, они с Аркадием направились к метро.
Пока шли вдоль широкого проспекта к подземному переходу с высокой буквой "М", Игорь, хмурясь, глядел на череду военной техники, заполонившую проезжую часть. Танки, бронетранспортеры, машины десанта, грузовики с солдатами ядовитым зеленым потоком текли по направлению к центру города. Проходя мимо стеклянной коробки универсама, Резман вдруг остановился – увидел длинную очередь, высунувшую длинный хвост из стеклянных дверей.
– Смотри-ка, очередь! Неужели, выбросили чего-то? Подожди, я посмотрю…
Быстрым шагом он подошел к дверям магазина.
– Чего дают? – обратился к пожилой женщине, стоящей в очереди последней.
– Да, вот… Чай и гречку, – сказала та, нервно комкая в руках черную полотняную сумку. – Не знаю, хватит мне иль нет… Сказали больше не занимать… Дают-то по два кило гречки и две пачки чая в одни руки… Некоторые, вон успели по два раза очередь занять, а моя-то соседка уж больно поздно мне сказала. Ох, горе, горе! – женщина расстроено покачала седой головой. – Продуктов-то в магазинах-то совсем нет… Может потом эти гречку и чай совсем не купишь…
Тут Аркадий обратил внимание, что перед входом в магазин стоит небольшая группа пикетчиков. Несколько молодых людей с плакатами на груди, – по виду то ли студенты, то ли молодые специалисты, – раздавали прохожим листовки.
На плакатах – простых ватмановых листах, от руки было написано:
"Купи себе еды в последний раз!", "Бери больше – это последняя еда!"
– Возьмите! – настойчиво предлагали молодые люди. Прохожие брали листовки и тут же начинали их читать. Вокруг собралась небольшая толпа любопытных.
– Товарищи, нас пытаются купить! – вдруг начала зычно выкрикивать в мегафон дородная дама в очках, стоявшая у входа в магазин. – Задешево! За два килограмма гречки и две пачки чая! Докажем прогнившей власти, что мы не быдло поганое, которым она нас привыкла считать! Наша совесть не продается! Выйдем все организованно на митинг к Белому дому и защитим демократию!
– Пошли, пошли! – нетерпеливо потянул Игорь Аркадия за рукав, но дама с мегафоном, пронзив их неприязненным взглядом из под лупоглазых очков, решительно потребовала:
– Молодые люди! Возьмите листовки!
Аркадий, снисходительно усмехнувшись, взял из рук рыженькой девчонки пару листовок и они с Игорем направились к подземному переходу. Не сбавляя шага, Аркадий принялся рассматривать листовки, – на стандартных писчих листах было крупно отпечатано:
"Диктатура не пройдет! Все на митинг около дома правительства Российской Федерации. Москва, Краснопресненская набережная."
– Свеженькие… Только что из типографии, – сказал Аркадий, показывая их Игорю. – Ещё краска не просохла…
– Сохрани на память, – посоветовал Игорь. Аркадий несколько раз сложил листки пополам и сунул их в карман.
Дойдя до входа в метро, они нырнули в провал подземного перехода, – спустились по ребристым ступенькам медленно тащившегося эскалатора и оказались на платформе подземной станции. Подошедшая электричка, привычно клацнув дверьми, выпустила из себя пассажиров и, заглотив новых, умчалась в темноту тоннеля. Игорь, стараясь избежать любопытных взглядов, протиснулся в самый конец вагона, но пассажирам, нервно покачивающимся вместе с ним в утробе подземной электрички, похоже, было не до того. Гомонящий люд находился во взвинчено-возбужденном состоянии. Все разговоры были только о путче. Кто-то громко спорил, кто-то внимательно слушал, но равнодушных не было.
– Порядок, конечно, наводить надо было, – стараясь перекричать шум громыхающей подземки говорил один, в очках, с аккуратно подстриженной профессорской бородкой. – Но, чтоб вот так, с танками?
– Какой, на фиг, порядок? – кричал ему второй, с длинным лошадиным лицом, судорожно вцепившись в хромированный поручень. – Ты Бельцина слушал? ГУЛАГ с железным занавесом нам опять готовят… Вот и весь твой порядок!
– Михайлов-то, говорят, умер! – слышался возбужденный голос с противоположной стороны.
– Умер… Как же… Он со своим здоровьем ещё нас переживет!
– Умер! Я тебе говорю! А иначе бы не было эту всей этой заварухи…
Пока Аркадий и Игорь ехали до своей остановки, накаленные страсти продолжали лихорадочно метаться в тесной толчее вагона. Перед остановкой "Краснопресненская", с трудом протиснувшись к дверям, Таликов и Резман с удивлением обнаружили, пестрый людской вал целеустремленно покатил к выходу.
– Смотри-ка! – сказал Аркадий. – Не одни мы с тобой сознательные…
Поднявшись вверх на тесно навьюченном эскалаторе, они вышли на промозглый уличный воздух и увидели, что людской поток течет в сторону Краснопресненской набережной. Ещё издали стало заметно, что перед Домом правительства колышется темное море из людских голов. По углам Белого дома, ощетинившись длинными пушками, словно высматривая цель для залпов, стояли темные танки. Игорь с Резманом стали протискиваться поближе к высокому фасаду белого здания.
– А танки-то тут откуда? – обескуражено спросил Аркадий, разглядывая приземистый танк с пулеметом на башне. Худой парень с волосами, собранными на затылке в конский хвост, – поставив ногу на высокий бордюр, он завязывал шнурок, – ответил, не оборачиваясь:
– Это наши… Из Таманской дивизии… Перешли на сторону Бельцина…
У Аркадия удивленно вскинулись брови. Он наклонился, пытаясь заглянуть парню в лицо и спросил недоверчиво:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155