Никто не верил ей, что таможенники всегда придираются, когда Венди рассказывала об этом маленьком рядовом происшествии, но она слишком много ездила, поэтому понимала, чем это вызвано.
Они на самом деле подозревали, что Венди преступница. Наркокурьер. Все до сих пор считают: если женщина много путешествует одна, значит, она наркокурьер.
Венди инстинктивно осмотрелась в поисках пути к спасению (хотя не сделала ничего плохого, по крайней мере противозаконного!), а затем, прежде чем она сорвалась с места, женщина («агент Коуди», мысленно назвала ее Венди) приблизилась к ней и протянула руку:
– Позвольте взглянуть на вашу таможенную декларацию. – Это был приказ, а не просьба.
– Конечно. – Венди нервно перекладывала саквояж из одной руки в другую.
Агент Коуди изучила ее карточку.
– Пройдите со мной, пожалуйста. – Венди пошла за ней к длинному столу, уже ощущая себя объектом всеобщего внимания, словно ее вели голой перед толпой незнакомых людей. – Какова была цель вашего путешествия? – спросила агент Коуди.
– Деловая, – твердо ответила Венди.
– Каков характер вашего бизнеса?
Агент Коуди поставила на стол ее чемодан и начала рыться в нем.
– Я кинопродюсер… Более того, президент кинокомпании. Я летала на место съемок…
– Что это за фильм?
– Он называется «Пилигримы поневоле»…
– «Пилигримы поневоле»? Я могла видеть его?
– Нет. Мы в процессе его создания… он выйдет к Рождеству.
Подошел другой сотрудник. Мужчина лет сорока пяти с губами как ниточки. Теперь они взяли ее в кольцо. Венди вспотела.
– Ты когда-нибудь слышал о фильме «Пилигримы поневоле»? – осведомилась агент Коуди у Поджатых Губ.
– Нет.
– Миссис Хили говорит, что она кинопродюсер. – Агент Коуди вынула из саквояжа косметичку Венди и передала напарнику. Поджатые Губы открыл молнию, заглянул внутрь и вытащил зубную щетку, такую старую, что щетина торчала в разные стороны.
– Могу я… э… могу я позвонить? – спросила Венди. – Мне нужно позвонить детям.
– Нет, – ответила агент Коуди.
– Что?
– Нет. Никаких телефонных звонков в зоне таможенного досмотра.
– Позвольте взглянуть? – Поджатые Губы протянул руку к телефону.
Венди отдала телефон. Поджатые Губы взял его и потряс.
– Это обычный телефон… действительно. – Венди осмелилась выказать нетерпение. Сколько еще они намерены над ней измываться? Через пару секунд они поведут ее для личного досмотра…
– Я хотел бы посмотреть ваш паспорт. – Поджатые Губы перелистал его. – Вы много путешествуете, – сурово заметил он, словно узрев в этом нечто подозрительное. – Вам следует знать, что таможенная служба имеет право обыскать любого пассажира, в любое время и по любой причине.
Венди опустила голову и покаянно произнесла:
– Да, сэр. Вы правы.
И только после этого, окончательно унизив, таможенники отпустили Венди.
О, слава Богу! Она свободна! Через стеклянные двери Венди поспешила в зал ожидания. Там было не протолкнуться, но прямо напротив дверей стоял шофер в униформе, с тележкой и табличкой, на которой было написано «Миссис Хили». Она бросилась к нему, размахивая рукой… И тут навстречу ей шагнул мужчина в грязном пальто и почти лысый, лишь несколько прядей жирных черных волос были зачесаны назад, открывая рябое лицо.
– Венди Хили? – спросил он.
О Господи, с тоской подумала Венди, вот оно. Дурной вестник. Она не ошиблась – с Шоном и детьми случилось что-то ужасное. От страха у нее подогнулись ноги, и она потеряла дар речи.
– Вы Венди Хили? – снова спросил мужчина приглушенным голосом. Венди молча кивнула. – Спасибо, – сказал мужчина и подал ей конверт.
Повернулся и исчез в толпе. Озадаченная Венди вскрыла конверт.
«Штат Нью-Йорк… суд по делам о наследстве и о разводах… Хили против Хили, – быстро читала она, пробегая строчки. – Основания для развода… оставление детей… Дети останутся у их законного отца Шона Хили до решения суда…»
От облегчения у нее закружилась голова – дети живы, а это все пустяки, очередная глупая шутка Шона.
Черт бы его побрал.
Водитель внезапно подбежал к Венди и отвел ее в сторону.
– Это подлость, – возмущенно заметил он. – Вручить заявление о разводе, когда человек только что вышел из самолета. Знай я, что этот парень намерен делать, то помешал бы ему.
Венди покачала головой. Это не может быть серьезным.
– Не важно, ничего, – проговорила она с неуместной холодностью. Ее охватило предчувствие беды. – Ничего, – повторила Венди. – Еще одно дело, которое придется улаживать. Мой муж ненормальный.
Шофер заботливо посадил ее в машину.
– Если вам понадобятся салфетки, в бардачке лежит пачка «Клинекса».
Венди сделала знак рукой, отвергая предложение. Она не собирается плакать. Поразительно, но в подобные моменты человек не плачет. Сознание заволокло тусклой, тошнотворно-желтой пленкой. «Так-так, – думала Венди. – Вот, значит, почему Шон не отвечал на звонки. Боялся».
Ситуация складывалась настолько странная и жалкая, что не выразить словами.
Когда Венди вошла в здание, ночной охранник странно посмотрел на нее.
– Мой муж дома? – спросила Венди.
Охранник взглянул в сторону, а когда, повернувшись, пожал плечами, на его лице появилась угрожающее выражение; он словно ожидал скандала и пытался предостеречь ее от этого.
– Не знаю, – сказал охранник. – Думаю, он уехал на выходные.
Уехал? Это невозможно. Только этого не хватало. Сердце Венди снова тревожно заколотилось.
– Думаете или знаете? – решительно спросила она, нажимая кнопку вызова лифта.
– Сегодня я не видел его. Они уходили вчера днем с чемоданами. Но я ничего не знаю.
Лифт открылся в тускло освещенном коридоре с шершавыми бетонными стенами. В обоих концах коридора было по двери; направо располагалась ее квартира. Венди шла по коридору, и ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Венди не узнавала собственную дверь, и это тоже представлялось закономерным, а не удивительным! Достав ключ, она увидела, что замочная скважина другая – блестящая, новая, латунная. Вся последующая сцена разыгралась перед Венди: она пытается вставить ключ в замок, а затем в растерянности предполагает, что повернула к чужой двери. Она пробует открыть другой замок, и тут до нее доходит, что Шон сменил замки. Венди все равно вставила ключ, и все произошло так, как она представляла: ключ вошел до половины и дальше не двинулся. Поскольку Венди должна была исчерпать все возможности, она и впрямь дошла до двери в противоположном конце коридора и попыталась открыть ту, другую, своим ключом. Тоже не получилось, и, предприняв еще одну безнадежную попытку, Венди всадила ключ в новый замок. Он просто застрял в нем.
Венди захлестнуло отчаяние, и из этого черного потока явилась иррациональная, но неоспоримая мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Они на самом деле подозревали, что Венди преступница. Наркокурьер. Все до сих пор считают: если женщина много путешествует одна, значит, она наркокурьер.
Венди инстинктивно осмотрелась в поисках пути к спасению (хотя не сделала ничего плохого, по крайней мере противозаконного!), а затем, прежде чем она сорвалась с места, женщина («агент Коуди», мысленно назвала ее Венди) приблизилась к ней и протянула руку:
– Позвольте взглянуть на вашу таможенную декларацию. – Это был приказ, а не просьба.
– Конечно. – Венди нервно перекладывала саквояж из одной руки в другую.
Агент Коуди изучила ее карточку.
– Пройдите со мной, пожалуйста. – Венди пошла за ней к длинному столу, уже ощущая себя объектом всеобщего внимания, словно ее вели голой перед толпой незнакомых людей. – Какова была цель вашего путешествия? – спросила агент Коуди.
– Деловая, – твердо ответила Венди.
– Каков характер вашего бизнеса?
Агент Коуди поставила на стол ее чемодан и начала рыться в нем.
– Я кинопродюсер… Более того, президент кинокомпании. Я летала на место съемок…
– Что это за фильм?
– Он называется «Пилигримы поневоле»…
– «Пилигримы поневоле»? Я могла видеть его?
– Нет. Мы в процессе его создания… он выйдет к Рождеству.
Подошел другой сотрудник. Мужчина лет сорока пяти с губами как ниточки. Теперь они взяли ее в кольцо. Венди вспотела.
– Ты когда-нибудь слышал о фильме «Пилигримы поневоле»? – осведомилась агент Коуди у Поджатых Губ.
– Нет.
– Миссис Хили говорит, что она кинопродюсер. – Агент Коуди вынула из саквояжа косметичку Венди и передала напарнику. Поджатые Губы открыл молнию, заглянул внутрь и вытащил зубную щетку, такую старую, что щетина торчала в разные стороны.
– Могу я… э… могу я позвонить? – спросила Венди. – Мне нужно позвонить детям.
– Нет, – ответила агент Коуди.
– Что?
– Нет. Никаких телефонных звонков в зоне таможенного досмотра.
– Позвольте взглянуть? – Поджатые Губы протянул руку к телефону.
Венди отдала телефон. Поджатые Губы взял его и потряс.
– Это обычный телефон… действительно. – Венди осмелилась выказать нетерпение. Сколько еще они намерены над ней измываться? Через пару секунд они поведут ее для личного досмотра…
– Я хотел бы посмотреть ваш паспорт. – Поджатые Губы перелистал его. – Вы много путешествуете, – сурово заметил он, словно узрев в этом нечто подозрительное. – Вам следует знать, что таможенная служба имеет право обыскать любого пассажира, в любое время и по любой причине.
Венди опустила голову и покаянно произнесла:
– Да, сэр. Вы правы.
И только после этого, окончательно унизив, таможенники отпустили Венди.
О, слава Богу! Она свободна! Через стеклянные двери Венди поспешила в зал ожидания. Там было не протолкнуться, но прямо напротив дверей стоял шофер в униформе, с тележкой и табличкой, на которой было написано «Миссис Хили». Она бросилась к нему, размахивая рукой… И тут навстречу ей шагнул мужчина в грязном пальто и почти лысый, лишь несколько прядей жирных черных волос были зачесаны назад, открывая рябое лицо.
– Венди Хили? – спросил он.
О Господи, с тоской подумала Венди, вот оно. Дурной вестник. Она не ошиблась – с Шоном и детьми случилось что-то ужасное. От страха у нее подогнулись ноги, и она потеряла дар речи.
– Вы Венди Хили? – снова спросил мужчина приглушенным голосом. Венди молча кивнула. – Спасибо, – сказал мужчина и подал ей конверт.
Повернулся и исчез в толпе. Озадаченная Венди вскрыла конверт.
«Штат Нью-Йорк… суд по делам о наследстве и о разводах… Хили против Хили, – быстро читала она, пробегая строчки. – Основания для развода… оставление детей… Дети останутся у их законного отца Шона Хили до решения суда…»
От облегчения у нее закружилась голова – дети живы, а это все пустяки, очередная глупая шутка Шона.
Черт бы его побрал.
Водитель внезапно подбежал к Венди и отвел ее в сторону.
– Это подлость, – возмущенно заметил он. – Вручить заявление о разводе, когда человек только что вышел из самолета. Знай я, что этот парень намерен делать, то помешал бы ему.
Венди покачала головой. Это не может быть серьезным.
– Не важно, ничего, – проговорила она с неуместной холодностью. Ее охватило предчувствие беды. – Ничего, – повторила Венди. – Еще одно дело, которое придется улаживать. Мой муж ненормальный.
Шофер заботливо посадил ее в машину.
– Если вам понадобятся салфетки, в бардачке лежит пачка «Клинекса».
Венди сделала знак рукой, отвергая предложение. Она не собирается плакать. Поразительно, но в подобные моменты человек не плачет. Сознание заволокло тусклой, тошнотворно-желтой пленкой. «Так-так, – думала Венди. – Вот, значит, почему Шон не отвечал на звонки. Боялся».
Ситуация складывалась настолько странная и жалкая, что не выразить словами.
Когда Венди вошла в здание, ночной охранник странно посмотрел на нее.
– Мой муж дома? – спросила Венди.
Охранник взглянул в сторону, а когда, повернувшись, пожал плечами, на его лице появилась угрожающее выражение; он словно ожидал скандала и пытался предостеречь ее от этого.
– Не знаю, – сказал охранник. – Думаю, он уехал на выходные.
Уехал? Это невозможно. Только этого не хватало. Сердце Венди снова тревожно заколотилось.
– Думаете или знаете? – решительно спросила она, нажимая кнопку вызова лифта.
– Сегодня я не видел его. Они уходили вчера днем с чемоданами. Но я ничего не знаю.
Лифт открылся в тускло освещенном коридоре с шершавыми бетонными стенами. В обоих концах коридора было по двери; направо располагалась ее квартира. Венди шла по коридору, и ей казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Венди не узнавала собственную дверь, и это тоже представлялось закономерным, а не удивительным! Достав ключ, она увидела, что замочная скважина другая – блестящая, новая, латунная. Вся последующая сцена разыгралась перед Венди: она пытается вставить ключ в замок, а затем в растерянности предполагает, что повернула к чужой двери. Она пробует открыть другой замок, и тут до нее доходит, что Шон сменил замки. Венди все равно вставила ключ, и все произошло так, как она представляла: ключ вошел до половины и дальше не двинулся. Поскольку Венди должна была исчерпать все возможности, она и впрямь дошла до двери в противоположном конце коридора и попыталась открыть ту, другую, своим ключом. Тоже не получилось, и, предприняв еще одну безнадежную попытку, Венди всадила ключ в новый замок. Он просто застрял в нем.
Венди захлестнуло отчаяние, и из этого черного потока явилась иррациональная, но неоспоримая мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114