Нико прошла по коридору. В доме жила прислуга, супружеская пара – чете отвели две комнаты справа и ванную. Миновав коридор, Нико оказалась в кухне открытой планировки. К задней стене дома Сеймур пристроил оранжерею; он использовал ее и для других целей и называл своей псарней. Нажав кнопку лифта, Нико поднялась на третий этаж.
Здесь располагались их с мужем спальня и ванная комната, а в задней части, с видом на сад, кабинет Сеймура. Нико вошла в спальню и расстегнула молнию на платье. Обычно в это время она уже спит, но тайное приглашение Виктора на Сен-Бартс лишило ее покоя. Нико все еще видела красное лицо Майка, искаженное раздражением. Интересно, он представляет, что с ним вот-вот случится? Нико полагала, что нет. Такое всегда происходит неожиданно. Ты предвидишь, даже обдумываешь подобную возможность, но, как правило, отмахиваешься от нее. Именно на это они (в данном случае они – это она и Виктор) и рассчитывают: на элемент внезапности.
Скинув платье, Нико небрежно бросила его на кресло. Ей стало не по себе из-за Майка, но дело в том, что и с ней однажды произошло подобное. Нико уволили, предательски и внезапно, десять лет назад, когда она была главным редактором журнала «Блеск»… и к тому же беременна Катриной. За две недели до этого ужасного события Нико тайком сходила на интервью в другой журнал мод, с большим тиражом и более высокой зарплатой, претендуя на должность главного редактора, и думала, что была достаточно осторожна. Как-то утром вскоре после интервью, в одиннадцать часов, в кабинет к ней вошла ее помощница – со странным выражением лица и с листком бумаги в руках. Через открытую дверь Нико увидела небольшое скопление людей. Она поняла: произошло нечто страшное, но только когда помощница подала ей факс и Нико встала, читая сообщение, до нее дошло, что происходящее имеет отношение к ней.
«Руководство с сожалением сообщает об увольнении Нико О'Нилли с поста главного редактора журнала «Блеск», – сообщалось в факсе. – Преданность мисс О'Нилли и ее деловые качества высоко ценились издательским домом, но она оставляет свое место по личным причинам. Приказ вступает в силу немедленно. Преемник будет назван вскоре».
Даже прочитав сообщение, Нико все еще думала, что произошла какая-то ошибка. Она не собиралась увольняться. Информация, переданная по факсу, скоро получит объяснение: вероятно, это чья-то неудачная шутка; в таком случае уволены будут они. Но буквально пять секунд спустя зазвонил ее телефон. Это была секретарша Уолтера Бозака! Уолтер Бозак, владелец, президент и генеральный директор издательского дома, вызывал Нико в свой кабинет.
Немедленно.
Собравшиеся с виноватым видом разошлись по своим местам. Они знали, что происходит. Никто не смотрел на Нико, пока она шла по коридору с факсом в руке. Нико не переставая терла листок пальцами и, войдя в лифт, увидела на руке кровь.
– Проходите сразу же, – сказала секретарша Уолтера – некая миссис Энид Веблем, судя по маленькой табличке на ее столе.
Когда Нико вошла, Уолтер Бозак, мужчина невысокого роста и очень похожий на грызуна, выскочил из-за своего стола. Мгновение Нико смотрела прямо ему в глаза, сознавая лишь, какие они маленькие и красные. Потом заговорила.
– Полагаю, это не шутка? – произнесла она. Нико понятия не имела, в каком состоянии он ожидал увидеть ее – в слезах, быть может, – но Бозак явно испытал облегчение.
– Нет, не шутка, – ответил он и улыбнулся.
Хуже всего была его улыбка, обнажавшая маленькие, недоразвитые серо-желтые зубы, чуть видневшиеся из десен. Эта фамильная черта клана Бозак наводила на мысль, что его представители генетически несовершенны: им не хватало кальция для формирования полноценных зубов.
С другой стороны, при их деньгах в этом не было необходимости.
Уолтер подошел и пожал ей руку.
– Мы ценим работу, проделанную вами для нашей компании, но, как понимаете, больше не нуждаемся в ваших услугах. – Рука у него была влажная и слабая, как деформированная клешня. – Миссис Веблем вызовет людей, которые проводят вас в ваш кабинет, а затем – из здания, – добавил он и еще раз одарил Нико своей путающей улыбкой.
Нико молча стояла и смотрела на него, открыто и бесстрашно. «Когда-нибудь я тебя уничтожу», – думала она.
Под этим взглядом Бозак почувствовал себя неуютно и отступил на шаг. Не отводя взгляда от его лица, Нико подалась вперед и положила факс на стол Бозака.
– Спасибо, – без всякого выражения произнесла она.
Повернулась и вышла из кабинета.
У стола миссис Энид Веблем ее дожидались двое мужчин в дешевых костюмах с такими суровыми и лишенными всяких эмоций лицами, словно они выдворяли сотрудников каждый день и были готовы ко всему. Внезапно Нико осенило. Ее могли уволить, но она не позволит унизить себя или поставить в неловкое положение. Она не позволит, чтобы ее провели по коридорам, как преступницу, отправленную на гильотину! Она не станет собирать вещи под взглядами этих двух громил и персонала – своего персонала, – хихикающего по своим кабинкам.
– Позвоните моей помощнице, пусть она перешлет вещи ко мне домой, – резко бросила Нико.
– Эти двое мужчин… – попыталась возразить миссис Веблем.
– Сделайте так, как я прошу.
Миссис Веблем кивнула.
Нико покинула здание. Было одиннадцать двадцать две.
И только дойдя до угла, она осознала, что у нее нет ни сумочки, ни телефона, ни ключей, ни денег. Даже мелочи, чтобы позвонить Сеймуру из телефона-автомата.
Стоя у мусорной урны, Нико пыталась сообразить, что делать. Вернуться в кабинет она не могла – ее, вероятно, уже внесли в тайный список тех, кому не разрешено находиться в здании, – и домой ей не доехать. Можно было бы пойти пешком, но квартира находилась в сорока кварталах на восток, на Йорк-авеню, и Нико сомневалась, что одолеет такое расстояние в своем положении. Срок у нее был три месяца, и она страдала от тошноты по утрам, хотя тошнота подступала в любое время и неожиданно. Нико наклонилась над урной, ее вырвало. И тут ей почему-то вспомнилась Виктория Форд.
На предыдущей неделе они с Сеймуром ходили к Виктории на вечеринку. Ее квартира была недалеко, на другой стороне Шестой авеню, и они с Викторией больше часа просидели в уголке, разговаривая о своих делах. Тогда в Виктории, модельере, идущем на подъем, угадывались уверенность и целеустремленность, которые обычно указывают на грядущий успех. Нико встречала не много женщин, похожих на Викторию, а разговорившись, они, словно две собаки, поняли, что принадлежат к одной породе.
«Как же молоды мы тогда были! – подумала теперь Нико, стягивая колготки. – Не больше тридцати двух или тридцати трех…»
Нико отчетливо помнила, как появилась в то утро у Виктории – улица запружена грузовиками, тротуары заполнены работающими в Швейном квартале людьми с изможденными лицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Здесь располагались их с мужем спальня и ванная комната, а в задней части, с видом на сад, кабинет Сеймура. Нико вошла в спальню и расстегнула молнию на платье. Обычно в это время она уже спит, но тайное приглашение Виктора на Сен-Бартс лишило ее покоя. Нико все еще видела красное лицо Майка, искаженное раздражением. Интересно, он представляет, что с ним вот-вот случится? Нико полагала, что нет. Такое всегда происходит неожиданно. Ты предвидишь, даже обдумываешь подобную возможность, но, как правило, отмахиваешься от нее. Именно на это они (в данном случае они – это она и Виктор) и рассчитывают: на элемент внезапности.
Скинув платье, Нико небрежно бросила его на кресло. Ей стало не по себе из-за Майка, но дело в том, что и с ней однажды произошло подобное. Нико уволили, предательски и внезапно, десять лет назад, когда она была главным редактором журнала «Блеск»… и к тому же беременна Катриной. За две недели до этого ужасного события Нико тайком сходила на интервью в другой журнал мод, с большим тиражом и более высокой зарплатой, претендуя на должность главного редактора, и думала, что была достаточно осторожна. Как-то утром вскоре после интервью, в одиннадцать часов, в кабинет к ней вошла ее помощница – со странным выражением лица и с листком бумаги в руках. Через открытую дверь Нико увидела небольшое скопление людей. Она поняла: произошло нечто страшное, но только когда помощница подала ей факс и Нико встала, читая сообщение, до нее дошло, что происходящее имеет отношение к ней.
«Руководство с сожалением сообщает об увольнении Нико О'Нилли с поста главного редактора журнала «Блеск», – сообщалось в факсе. – Преданность мисс О'Нилли и ее деловые качества высоко ценились издательским домом, но она оставляет свое место по личным причинам. Приказ вступает в силу немедленно. Преемник будет назван вскоре».
Даже прочитав сообщение, Нико все еще думала, что произошла какая-то ошибка. Она не собиралась увольняться. Информация, переданная по факсу, скоро получит объяснение: вероятно, это чья-то неудачная шутка; в таком случае уволены будут они. Но буквально пять секунд спустя зазвонил ее телефон. Это была секретарша Уолтера Бозака! Уолтер Бозак, владелец, президент и генеральный директор издательского дома, вызывал Нико в свой кабинет.
Немедленно.
Собравшиеся с виноватым видом разошлись по своим местам. Они знали, что происходит. Никто не смотрел на Нико, пока она шла по коридору с факсом в руке. Нико не переставая терла листок пальцами и, войдя в лифт, увидела на руке кровь.
– Проходите сразу же, – сказала секретарша Уолтера – некая миссис Энид Веблем, судя по маленькой табличке на ее столе.
Когда Нико вошла, Уолтер Бозак, мужчина невысокого роста и очень похожий на грызуна, выскочил из-за своего стола. Мгновение Нико смотрела прямо ему в глаза, сознавая лишь, какие они маленькие и красные. Потом заговорила.
– Полагаю, это не шутка? – произнесла она. Нико понятия не имела, в каком состоянии он ожидал увидеть ее – в слезах, быть может, – но Бозак явно испытал облегчение.
– Нет, не шутка, – ответил он и улыбнулся.
Хуже всего была его улыбка, обнажавшая маленькие, недоразвитые серо-желтые зубы, чуть видневшиеся из десен. Эта фамильная черта клана Бозак наводила на мысль, что его представители генетически несовершенны: им не хватало кальция для формирования полноценных зубов.
С другой стороны, при их деньгах в этом не было необходимости.
Уолтер подошел и пожал ей руку.
– Мы ценим работу, проделанную вами для нашей компании, но, как понимаете, больше не нуждаемся в ваших услугах. – Рука у него была влажная и слабая, как деформированная клешня. – Миссис Веблем вызовет людей, которые проводят вас в ваш кабинет, а затем – из здания, – добавил он и еще раз одарил Нико своей путающей улыбкой.
Нико молча стояла и смотрела на него, открыто и бесстрашно. «Когда-нибудь я тебя уничтожу», – думала она.
Под этим взглядом Бозак почувствовал себя неуютно и отступил на шаг. Не отводя взгляда от его лица, Нико подалась вперед и положила факс на стол Бозака.
– Спасибо, – без всякого выражения произнесла она.
Повернулась и вышла из кабинета.
У стола миссис Энид Веблем ее дожидались двое мужчин в дешевых костюмах с такими суровыми и лишенными всяких эмоций лицами, словно они выдворяли сотрудников каждый день и были готовы ко всему. Внезапно Нико осенило. Ее могли уволить, но она не позволит унизить себя или поставить в неловкое положение. Она не позволит, чтобы ее провели по коридорам, как преступницу, отправленную на гильотину! Она не станет собирать вещи под взглядами этих двух громил и персонала – своего персонала, – хихикающего по своим кабинкам.
– Позвоните моей помощнице, пусть она перешлет вещи ко мне домой, – резко бросила Нико.
– Эти двое мужчин… – попыталась возразить миссис Веблем.
– Сделайте так, как я прошу.
Миссис Веблем кивнула.
Нико покинула здание. Было одиннадцать двадцать две.
И только дойдя до угла, она осознала, что у нее нет ни сумочки, ни телефона, ни ключей, ни денег. Даже мелочи, чтобы позвонить Сеймуру из телефона-автомата.
Стоя у мусорной урны, Нико пыталась сообразить, что делать. Вернуться в кабинет она не могла – ее, вероятно, уже внесли в тайный список тех, кому не разрешено находиться в здании, – и домой ей не доехать. Можно было бы пойти пешком, но квартира находилась в сорока кварталах на восток, на Йорк-авеню, и Нико сомневалась, что одолеет такое расстояние в своем положении. Срок у нее был три месяца, и она страдала от тошноты по утрам, хотя тошнота подступала в любое время и неожиданно. Нико наклонилась над урной, ее вырвало. И тут ей почему-то вспомнилась Виктория Форд.
На предыдущей неделе они с Сеймуром ходили к Виктории на вечеринку. Ее квартира была недалеко, на другой стороне Шестой авеню, и они с Викторией больше часа просидели в уголке, разговаривая о своих делах. Тогда в Виктории, модельере, идущем на подъем, угадывались уверенность и целеустремленность, которые обычно указывают на грядущий успех. Нико встречала не много женщин, похожих на Викторию, а разговорившись, они, словно две собаки, поняли, что принадлежат к одной породе.
«Как же молоды мы тогда были! – подумала теперь Нико, стягивая колготки. – Не больше тридцати двух или тридцати трех…»
Нико отчетливо помнила, как появилась в то утро у Виктории – улица запружена грузовиками, тротуары заполнены работающими в Швейном квартале людьми с изможденными лицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114