Это, наверное, ошибка. Внизу значилось 214 087,53 доллара.
У Венди затряслись руки. Этого не может быть. Сотрудник банка, видимо, ошибся. Она схватила толстый конверт, торопливо надорвала его и открыла рот в немом крике.
Там были выплаты в размере 14 087,53 доллара, это нормально. Но кроме того, стояла сумма в 200 000 долларов, переведенных на счет Шона.
Венди вскочила и, уронив счета на стол, стала расхаживать по кабинету, сдавив пальцами виски. Как он мог так поступить? Но формально Шон имел право это сделать – у него была своя карточка, и единственное, что удерживало его от огромных трат каждый месяц, это просьбы Венди быть экономным. Но ей следовало предвидеть это! Сердце Венди упало, когда она осознала, что всегда ожидала от Шона такого поступка. Это было неизбежно. Подсознательно она подозревала: когда-нибудь Шон сыграет с ней подобную шутку.
Полный крах. Последняя капля, разбившая их брак. Если Венди и лелеяла мечты о воссоединении, то Шон постарался, чтобы они навсегда рассеялись.
А затем ее охватила ярость. Двести тысяч долларов на самом деле были четырьмястами до выплаты налогов. Четыреста тысяч долларов, заработанных тяжким трудом. Интересно, Шон представляет, сколько нужно приложить усилий, чтобы заработать такие деньги?
Она убьет его. Она потребует, чтобы он вернул все до последнего цента, даже если на это ему потребуется двадцать лет…
Венди схватила телефон и набрала номер его сотового. Не важно, что рано – хоть раз она устроит ему выволочку и постарается, чтобы он никогда ее не забыл. Естественно, Венди попала на голосовую почту.
Она положила трубку. Ей незачем оставлять сообщение – лучше отправиться к нему на квартиру и высказать все ему в лицо. Она поедет прямо сейчас, в выцветшей старой пижаме. Ярость погнала ее в спальню, где Венди сунула босые ноги в старые кроссовки.
Нет. Она остановилась. Уйти нельзя. У нее в доме трое детей.
Безумная мысль посетила Венди: они крепко спят, она съездит к Шону и вернется через тридцать минут. Дети ничего не узнают.
Венди помедлила, глядя на ноги – черные кроссовки нелепо торчали из-под штанин голубой фланелевой пижамы. Из-за Шона она сходит с ума. Оставить маленьких детей одних в доме – так поступают только бедняки. Бедняки, у которых нет иного выхода, или люди, настолько забитые безжалостной бессмысленностью жизни, что им все равно. О таких случаях постоянно пишет «Нью-Йорк пост». Они оставляют детей одних, что-то происходит, и дети гибнут. Обычно виноваты бывают мужчины. Матери работают, а отцы решают выпить пива с приятелями.
Венди посмотрела на часы. Почти шесть. Миссис Миннивер приедет через час. Схватка с Шоном подождет до этого времени.
Но целый час! Венди снова охватила ярость. Она не сможет думать ни о чем другом. Так не пойдет. Придется поработать. Сосредоточиться. Ко всему прочему еще придется в девять утра идти в банк и исключать Шона из всех их счетов.
И это ничтожество она сделала отцом своих детей!
Венди пошла в ванную комнату. Шон заплатит. Если он забирает ее деньги, она заберет его детей. Сегодня же наймет адвоката и потратит сколько угодно денег, чтобы навсегда изгнать Шона из своей жизни. Пусть посмотрит, как там в настоящем мире, мире работы. Пусть Шон поймет, что такое быть настоящим мужчиной.
Она встала под душ и, когда горячая вода ударила в лицо, вдруг вспомнила: сегодня суббота. Миссис Миннивер не приедет. И Шон сказал, что собирается уехать на выходные и будет недоступен.
Никакого облегчения.
И затем, словно чужая жизненная сила, из нее рванулся крик, огромный всплеск эмоций, от которого, казалось, сейчас лопнет живот. Венди пришлось ухватиться за шторку душа. Скрестив ноги, она села в ванне под потоком воды и начала раскачиваться взад-вперед как в трансе. Венди словно превратилась в животное – все плакала и плакала, но душа ее вдруг стала независимой, как будто отделилась от тела. Значит, вот почему это называют разбитым сердцем, подумала Венди отстраненно. Забавно, насколько клишированные описания эмоций оказываются уместны в тех немногих случаях, когда эти эмоции действительно испытываешь. Ее сердце разрывалось. Все, во что оно верило, на что рассчитывало и чему доверяло, отрывалось от Венди. Она никогда уже не поверит в то, во что верила прежде.
Но во что же, черт побери, ей поверить теперь?
Телефон в кабинете Венди в «Парадор пикчерс» имел пять линий, и сейчас все пять лампочек мигали.
И так все утро. Более того, всю неделю. А вообще-то примерно так это выглядело постоянно.
Венди посмотрела на электронные часы на столе – они показывали не только минуты и секунды, но и десятые доли секунды, – телефонное совещание продолжалось уже пятнадцать минут тридцать две и четырнадцать сотых секунды. Если она хочет уложиться в свое расписание, нужно закончить его через три минуты двадцать семь и сколько-то там десятых секунды. На то, чтобы посчитать эти десятые, математических способностей Венди не хватало.
– Вам все еще нужно дорабатывать сюжет, мальчики. Побольше фактуры, – сказала в микрофон Венди.
Это было утро четверга. Утро четверга отводилось на телефонное совещание, во время которого обсуждался ход работы над сценариями, отобранными «Парадором» для производства. В разное время их количество колебалось от сорока до шестидесяти, и из этих шестидесяти Венди давала зеленый свет тридцати; они запускались в производство, и примерно пятнадцать оказывались успешными, то есть приносили доход. Большая часть студий могла рассчитывать на десять хитов в год. Показатели Венди всегда были чуть выше средних.
Но лишь потому, что она больше времени уделяла сценариям!
– Эта история – открытие ребенком экзистенции жизни. В смысле – что такое жизнь? – перебил Уолли, один из сценаристов.
Хороший вопрос, подумала Венди и вздохнула. Да что знают о жизни два молодых парня?
– Что вы имеете в виду под экзистенцией? Дословно, – попросила она.
Зачем, ну зачем она купила этот сценарий? Потому что пришлось. Уолли и его партнер Роуэн считались сейчас лучшей парой сценаристов. Действительно, два фильма, снятые по их сценариям, стали хитами, но Венди полагала, что это случайность. Или на них плохо повлиял успех и теперь они постоянно курят «травку», гоняют по Лос-Анджелесу на «порше» и «хаммере» и думают, что знают ответы на все вопросы.
– Это, конечно, вопрос, – вступил Роуэн, и они с Уолли еще минуту нудили на эту тему.
В открытую дверь Венди подала знак своей третьей помощнице, Ксении, сидевшей наготове. Угадав ее мысли, Ксения схватила маленький словарь Уэбстера и поспешила к ней, открыв его на соответствующей странице.
– «Экзистенциализм, – прочитала Венди, перебив то ли Уолтера, то ли Роуэна, – это философия, основанная на индивидуальном существовании и личной ответственности за акты свободной воли в отсутствие точного знания, что хорошо, а что плохо».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
У Венди затряслись руки. Этого не может быть. Сотрудник банка, видимо, ошибся. Она схватила толстый конверт, торопливо надорвала его и открыла рот в немом крике.
Там были выплаты в размере 14 087,53 доллара, это нормально. Но кроме того, стояла сумма в 200 000 долларов, переведенных на счет Шона.
Венди вскочила и, уронив счета на стол, стала расхаживать по кабинету, сдавив пальцами виски. Как он мог так поступить? Но формально Шон имел право это сделать – у него была своя карточка, и единственное, что удерживало его от огромных трат каждый месяц, это просьбы Венди быть экономным. Но ей следовало предвидеть это! Сердце Венди упало, когда она осознала, что всегда ожидала от Шона такого поступка. Это было неизбежно. Подсознательно она подозревала: когда-нибудь Шон сыграет с ней подобную шутку.
Полный крах. Последняя капля, разбившая их брак. Если Венди и лелеяла мечты о воссоединении, то Шон постарался, чтобы они навсегда рассеялись.
А затем ее охватила ярость. Двести тысяч долларов на самом деле были четырьмястами до выплаты налогов. Четыреста тысяч долларов, заработанных тяжким трудом. Интересно, Шон представляет, сколько нужно приложить усилий, чтобы заработать такие деньги?
Она убьет его. Она потребует, чтобы он вернул все до последнего цента, даже если на это ему потребуется двадцать лет…
Венди схватила телефон и набрала номер его сотового. Не важно, что рано – хоть раз она устроит ему выволочку и постарается, чтобы он никогда ее не забыл. Естественно, Венди попала на голосовую почту.
Она положила трубку. Ей незачем оставлять сообщение – лучше отправиться к нему на квартиру и высказать все ему в лицо. Она поедет прямо сейчас, в выцветшей старой пижаме. Ярость погнала ее в спальню, где Венди сунула босые ноги в старые кроссовки.
Нет. Она остановилась. Уйти нельзя. У нее в доме трое детей.
Безумная мысль посетила Венди: они крепко спят, она съездит к Шону и вернется через тридцать минут. Дети ничего не узнают.
Венди помедлила, глядя на ноги – черные кроссовки нелепо торчали из-под штанин голубой фланелевой пижамы. Из-за Шона она сходит с ума. Оставить маленьких детей одних в доме – так поступают только бедняки. Бедняки, у которых нет иного выхода, или люди, настолько забитые безжалостной бессмысленностью жизни, что им все равно. О таких случаях постоянно пишет «Нью-Йорк пост». Они оставляют детей одних, что-то происходит, и дети гибнут. Обычно виноваты бывают мужчины. Матери работают, а отцы решают выпить пива с приятелями.
Венди посмотрела на часы. Почти шесть. Миссис Миннивер приедет через час. Схватка с Шоном подождет до этого времени.
Но целый час! Венди снова охватила ярость. Она не сможет думать ни о чем другом. Так не пойдет. Придется поработать. Сосредоточиться. Ко всему прочему еще придется в девять утра идти в банк и исключать Шона из всех их счетов.
И это ничтожество она сделала отцом своих детей!
Венди пошла в ванную комнату. Шон заплатит. Если он забирает ее деньги, она заберет его детей. Сегодня же наймет адвоката и потратит сколько угодно денег, чтобы навсегда изгнать Шона из своей жизни. Пусть посмотрит, как там в настоящем мире, мире работы. Пусть Шон поймет, что такое быть настоящим мужчиной.
Она встала под душ и, когда горячая вода ударила в лицо, вдруг вспомнила: сегодня суббота. Миссис Миннивер не приедет. И Шон сказал, что собирается уехать на выходные и будет недоступен.
Никакого облегчения.
И затем, словно чужая жизненная сила, из нее рванулся крик, огромный всплеск эмоций, от которого, казалось, сейчас лопнет живот. Венди пришлось ухватиться за шторку душа. Скрестив ноги, она села в ванне под потоком воды и начала раскачиваться взад-вперед как в трансе. Венди словно превратилась в животное – все плакала и плакала, но душа ее вдруг стала независимой, как будто отделилась от тела. Значит, вот почему это называют разбитым сердцем, подумала Венди отстраненно. Забавно, насколько клишированные описания эмоций оказываются уместны в тех немногих случаях, когда эти эмоции действительно испытываешь. Ее сердце разрывалось. Все, во что оно верило, на что рассчитывало и чему доверяло, отрывалось от Венди. Она никогда уже не поверит в то, во что верила прежде.
Но во что же, черт побери, ей поверить теперь?
Телефон в кабинете Венди в «Парадор пикчерс» имел пять линий, и сейчас все пять лампочек мигали.
И так все утро. Более того, всю неделю. А вообще-то примерно так это выглядело постоянно.
Венди посмотрела на электронные часы на столе – они показывали не только минуты и секунды, но и десятые доли секунды, – телефонное совещание продолжалось уже пятнадцать минут тридцать две и четырнадцать сотых секунды. Если она хочет уложиться в свое расписание, нужно закончить его через три минуты двадцать семь и сколько-то там десятых секунды. На то, чтобы посчитать эти десятые, математических способностей Венди не хватало.
– Вам все еще нужно дорабатывать сюжет, мальчики. Побольше фактуры, – сказала в микрофон Венди.
Это было утро четверга. Утро четверга отводилось на телефонное совещание, во время которого обсуждался ход работы над сценариями, отобранными «Парадором» для производства. В разное время их количество колебалось от сорока до шестидесяти, и из этих шестидесяти Венди давала зеленый свет тридцати; они запускались в производство, и примерно пятнадцать оказывались успешными, то есть приносили доход. Большая часть студий могла рассчитывать на десять хитов в год. Показатели Венди всегда были чуть выше средних.
Но лишь потому, что она больше времени уделяла сценариям!
– Эта история – открытие ребенком экзистенции жизни. В смысле – что такое жизнь? – перебил Уолли, один из сценаристов.
Хороший вопрос, подумала Венди и вздохнула. Да что знают о жизни два молодых парня?
– Что вы имеете в виду под экзистенцией? Дословно, – попросила она.
Зачем, ну зачем она купила этот сценарий? Потому что пришлось. Уолли и его партнер Роуэн считались сейчас лучшей парой сценаристов. Действительно, два фильма, снятые по их сценариям, стали хитами, но Венди полагала, что это случайность. Или на них плохо повлиял успех и теперь они постоянно курят «травку», гоняют по Лос-Анджелесу на «порше» и «хаммере» и думают, что знают ответы на все вопросы.
– Это, конечно, вопрос, – вступил Роуэн, и они с Уолли еще минуту нудили на эту тему.
В открытую дверь Венди подала знак своей третьей помощнице, Ксении, сидевшей наготове. Угадав ее мысли, Ксения схватила маленький словарь Уэбстера и поспешила к ней, открыв его на соответствующей странице.
– «Экзистенциализм, – прочитала Венди, перебив то ли Уолтера, то ли Роуэна, – это философия, основанная на индивидуальном существовании и личной ответственности за акты свободной воли в отсутствие точного знания, что хорошо, а что плохо».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114